3. Николай [Музыкальной темой данного эпизода является песня группы Placebo — «The Bitter End»]
Птенцы младые, юная звезда! Зачем мы здесь — в столь жалобной осанке и с ветвями просителей в руках?
Николай посмотрел на Константина, находясь в явной нерешительности. Смутные предчувствия боролись в нем с надеждой, и он заглушил страданья стон и решил быть последовательным и логичным. Как из предпосылок следует вывод. То, о чем он собирался ему поведать представляло собой новость достаточно глупую, учитывая сюжетный поворот, который Николай сам в нее привнес. К тому же, Николая терзал стыд и осознание собственной вины, вины, подобной предвестью, являющемуся в дом твой через непредусмотрительно оставленное открытым окно. Николай собрался с мыслями и решил начать с банальности, которой мы подчас маскируем пустоту или глубокий трагизм ситуации:
— Начался год.
— Да уж, часы двинулись, ты в приподнятом настроении? Надеюсь, да. Лично я именно в таком.
— Ты говоришь, как Паша.
— Ох Паша, ницшеанская натура. Надо с ним встретиться, хотя ведь достанет. Все эти политические разговоры.
— Я думал они тебе по душе, нет?
— Ну лишь в теории… а практику я оставляю тем, кто прочно стоит на земле.
— Ага…
— А я радуюсь, по весне чувствовал себя малость придавленным, а за лето расправил крылья, неси меня поток небесный над полями, лесами и канализационными лючками! — вытянув вперед руку провозгласил Константин.
— Рад за тебя, — слабо улыбнулся Николай.
— Ну все, может хватит мяться, словно вот-вот распахнется дверь, открывающая потаенные твои кошмары, рассказывай, что у тебя такого приключилось?
— Да это сложно, и глупо. Пожалуй, мне нужен совет.
— Что бог мне молвит, то и я скажу, — подпрыгнув на месте и закатив глаза, спародировал Константин. Николай знал, что тот часто вставляет в свою речь всевозможные цитаты, пародии и аллюзии, но происхожденье их оставалось для него загадкой. Может он и думает так же? Он слегка улыбнулся, смотря на Константина. Насмешник. Фигляр.
— Такое дело… — начал он, но Константин перебил.
— Кто-то узнал, что ты спишь со своей студенткой? Про этот тусклый след старинного греха? — он рассмеялся, — Это нормально. Так им и скажи, хотя старухи, засевшие у нас везде и всюду, едва ли это поймут и оценят, ну так ты им плюнь в лик-то скукожившийся! Мы ведь теперь как говорится — белая кость, а они — плешь оголившая чума и чумные чумазки, да и только, воспитанные на крови и молоке диалектического материализма, плюнь, плюнь!
Константин явно начал расходиться, что грозило спичами, монологами, воззваниями и прочими тостами в весьма нелицеприятной форме. Николай устало вздохнул:
— Да видишь какое дело, мы с Мариной-то расстались…
Костя изобразил на своем лице смесь сочувствия, скорее выжидательного, и ободряющего «так и надо».
— Тут проблема о двух концах — и с какого подступишься, так и судить будем. Если ты ее бросил, то молодец — они заканчивают год, время идет, часы тикают и вот они уже не так юны и прекрасны, а если она тебя, то…ну сочувствую, но стоит ли из-за этого страдать? Да, конечно, она моложе тебя на восемь лет. Когда тебе было бы сорок лет, то ей бы было тридцать два, еще можно не печалиться. Но с другой стороны — новый год, новые горизонты.
Часы? Заведены и отстукивают первые секунды. Мысли Николая щелкали — посылка, вывод.
— Я ее. Но какого черта ты так весел? Ничего хорошего. Тоже мне философ отношений длинною в год. Как будто ты расстался с Леной потому, что у нее был день рождения? Он был за полгода до вашей финиты. Да и держался ты за нее.
— Грешен, что ни говори, грешен, — Константин принял вид смиренного пустынника. — Но ведь как говорится, учись на ошибках, надо было расставаться с ней раньше просто. А ты молодец — разорвал и все, самому не обидно.
— Что ты понимаешь?! Обидно, очень обидно! Ай… много ты понимаешь?! Хотя нет, много. Просто придуриваешься…как же это твое — найти настоящую любовь, и чтобы навсегда, а тут разливаешься — один год и все. Сам-то веришь в такое?
— Не верю… — Константин вздохнул. — Но так ведь оно проще и понятнее, да и как тебя подбадривать?
— Да не надо меня подбадривать, — разозлился Николай. — Я себя виню и поделом. Психанул, испугался, что называется, расстался. А сегодня понял — глупость сделал, надо исправлять. Вот, иду к ней в общежитие, может простит.
— А ты на колени пади и моли, они это любят. Главное в отношениях единство — единство в том, что виноват только ты.
— После расставания с Леной ты стал цинично-невыносим.
— Ну хоть не комфортно-бесчувствен.
— Да и это тоже.
— Пошел ты.
— Ты главное не меняйся, — наконец-то улыбнулся Николай. — Сам знаешь про свои грешки.
— Ой все, не учи меня. Иди лучше, к своей Марине. А куда ты, собственно, идешь? У них занятия уже кончились?
— Нет, еще одно. Но я думал зайти, поговорить, а она сегодня не пришла. Ее соседка, Катя, сказала, что Марина решила не идти сегодня. Еще бы, я так ее обидел.
— Катя? Это которая?
— С вздернутым носиком, та, что на тебя поглядывала…
— О…
— Да что с тобой говорить?
— Ну все, все…иди. Хей! Я дам тебе книгу почитать, чтобы ты не парился — Франс де Вааль, о корнях морали, что в вольере с обезьянами бонобо! Что ж, мне пора. Нагулялся я сегодня, словно вечность блуждал за этот перерыв, а даже не поел. Пора.
Константин широко-ободряюще-снисходительно-прощально улыбнулся Николаю и повернувшись на сто восемьдесят градусов отправился назад по направлению ко входу в университет.
Николай обнаружил себя на пороге общежития, где жила Марина. Он был высоким молодым человеком и, в отличии от пижонства Константина, с его вечно расстегнутым пиджаком на пяти пуговицах, и кедами, носил правоверный пиджак с двумя пуговицами и официально-парадные туфли. Он был довольно симпатичен, но смотря на них с Константином всякий легко улавливал различие между ними — Константин в свои двадцать семь лет сохранил дерзновенно-легкую внешность юноши, благодаря которой его легко можно было принять за двадцатилетнего. Николай в свои двадцать восемь соответствовал возрасту и выглядел куда более зрелым и состоявшимся.
Николай распахнул двери общежития. Конечно, странно, когда преподаватель приходит сюда, но что уж поделать. Странность, косинус — тангенс. Недостаточные поля. Слишком правильный, чтобы понять. Гипотеза больного, задыхающегося Римана. О, здесь ты все найдешь, мой милый друг. X, Y, Z. Но есть и другие! Те, что появились не из пространства, но из времени, в котором плавало крайне необычное сознание. Но Николай… При равенстве углов у основания, противоположные стороны равны друг другу. И в этом его проблема и его суть. Он зашел. Так и есть — консьержка. Она посмотрела на него с тупым безразличием — дескать, ну и что вам здесь нужно, мне-то все равно, но все же. Ее лицо было совершенно пустым. Николай смотрел на ее безбрежно-безразличное лицо и думал, что скрывается за ним. Казалось, будь у него палочка с двумя флажками по краям — он мог бы всунуть ее ей в ухо, вытащить, и флажки повисли бы по обеим сторонам ее головы. Но у него не было такой палочки, да и пустые предметы нет-нет, а возникают против манипуляций с ними. Так что Николай просто показал свое преподавательское удостоверение и сказал куда ему нужно. Опрометчиво? Возможно. Но всегда можно найти объяснение. В этом суть нашего отношения к миру — объяснение есть всегда. Так или иначе. И сей вопрос, что напевали Shirelles — о, будешь ли любить ты меня завтра?
А в ответ на это счисления и статистическая вероятность. Но ведь не бывает на самом деле вероятностей! И все что есть у нас это «0» и «1».
Николай зашел в лифт. А их чистят — подумал он — в лифте смачно пахло какой-то дезинфекцией или просто разведенным порошком.
Он подошел к двери Марины и, конечно, ее соседки, но та ведь сейчас на занятиях и пробудет там еще некоторое время, как и Костя, отправившийся читать вторую из вводных лекций второму курсу культурологов — так ли сильно мы продвинулись в сравнении с пятнадцатым веком? Эта соседка…Катя, как-то насмешливо смотрела на него. Тут что-то кроется. Опасность!
Синус
Косинус
Тангенс
Выверенность. Разгадки, которые кроются уже в самих загадках. И зрители этого шоу — они всегда как будто не при чем.
Чем определяется сознание естественника, построенное на усвоении математически-символического знания?
Дифференциальные исчисления.
Алгибраизация геометрии.
Николай еще раз постучал.
Ферма, Пуанкаре, Дюгем, Карнап, Тарский. Логика. Анализ. Неумолимая последовательность простых чисел. Все становится понятно заранее.
Все одно и то же и кружит по кругу.
Николай стучал долго. Зачем? Кто знает? Она просто ушла гулять. Логичное поведение. О, юмореска над философами, лезущими в естественные и математические науки. Хотя может так и надо. Он обидел ее. Насколько это серьезно? Так серьезно, что не изменить? Но разве не все в этой жизни плавающие противоположности и разве не все можно изменить? Нет, это так серьезно, что самому обидчику становится тошно. А почему? Потому что изменить можно…но только в жизни. Щелчок, загорается красная лампочка. Вот оно — основание морали. Без свершения зла, нет и морали. Закон. И никаких обезьян в вольере фламандского весельчака. Легко всегда поступать правильно. Страшно стыдиться своего зла и стремиться его исправить. Без трагедии нет красоты. Николай стучал и стучал. Стук, стук, стук, постук и пастух, потерявший свою отару, прибавьте пару, пару, пару. Легче верблюду войти в игольное ушко, чем обидчику (то есть по-настоящему обидчику) найти прощения. Подлинного прощения. Не жалкого примирения, где обиды копятся и готовы всплыть вновь при каждом недоразумение. Николай стучал до тех пор, пока не распахнулись двери лифта, и не пришла соседка Марины. Стыдно, хоть бы посмотрела, как на дерьма кусок, но она была спокойна: