— Это хорошо, — пробормотала Леди-Канцлер, вытирая взмокший от духоты лоб. — Очень хорошо… Спасибо. Награда уже ждет тебя в твоих покоях.
Глаза юноши, из-за действия серкета обретшие неестественный голубой цвет, хитро прищурились.
— Я сильно рисковал, чтобы все разузнать. Почти попался.
— Дай угадаю: ты хочешь больше, — заключила Лорианна.
Ох уж эти любители серкета! Все им мало.
— Вы весьма прозорливы, миледи, — ухмыльнулся Гвидо. — В два раза больше.
— Хорошо, я велю доставить еще одну порцию, — согласилась Лорианна. Все-таки парнишка и правда сильно рисковал. — Возвращайся и жди дальнейших указаний. Ты хорошо послужил Канцелярии.
Гвидо рассеянно кивнул и направился к двери. Уже приоткрыв ее, передумал и обернулся.
— Я не хочу выглядеть предателем, но… есть еще кое-что.
— О чем ты?
— Мне кажется, я кое-что узнал.
— Ну? — Лорианна нетерпеливо кивнула.
— Я не должен вам говорить, но… — Мальчишка засомневался. Сглотнул. Выдохнул. Посмотрел ей в глаза. — Я уверен, что Ибекс уже начал убирать тех, кто с ним не согласен. На вашем месте я бы забеспокоился о жизни Варана.
Варан?.. Леди-Канцлер похолодела, хотя на лице у нее было написано полнейшее равнодушие. Атис в опасности.
О святые небеса!..
Как только взошло солнце, Лорианна велела приготовить служебную карету. Всю дорогу до цитадели, пока ее трясло по безлюдным утренним улицам, вымощенным, как назло, крупной брусчаткой, Ло лихорадочно перебирала в голове все варианты предстоящего разговора.
Что она скажет? Что это безумие — убирать несогласных? Однако они оба знают, что не Ибекс это начал. Все началось с ее отца — безумного Лорда-Канцлера.
Тот прожил не самую простую жизнь. Он был вторым ребенком графини Аэнорской, и титул должен был достаться его старшей сестре, в честь которой Ло и сменили имя. Отец рассказывал, что сестра оставалась единственной в их семье, кто был к нему по-настоящему добр и не осуждал за излишнюю мягкость. Впрочем, именно сестра и подвела его, а мягкость дорого обошлась.
В семнадцать лет любимая дочь графини трагически погибла: лошадь сбросила ее и размозжила копытами череп. Графство держало траур целый месяц. Все флаги и знамена были приспущены, в храмах молились только об упокоении ее души.
Леннарт де Гродийяр стал следующим в очереди на титул. Правда, он совершенно для этого не подходил. Он любил живопись и скульптуру, красивые вещи и красивых людей, восхищался поэзией и музыкой, даже устраивал приемы с чтением стихов. И до власти ему не было никакого дела, он мечтал лишь, чтобы его оставили в покое.
Словом, отец был добродушен, нежен и наивен — им было очень легко управлять. Быть может, поэтому Лорд-Магистр — тогда еще наместник слова Альхорова — так за него держался.
Разумеется, матери не нравилось, что титул перейдет к сыну, предпочитавшему крови масляные краски, а законам — стихи. Может быть, она просто его недолюбливала, как, собственно, и всех мужчин. Так или иначе, мать настояла, чтобы он отрекся от всего, и власть перешла младшим сестрам-близняшкам — Лоренсии и Люсии. Правда, это не получило одобрения от Лордов.
Ибекс, чье положение тогда стало очень шатким, был полностью на стороне отца. Уже тогда он разглядел в нем союзника, с которым ему по пути. Он решил сделать из отца сперва графа, а затем и Лорда-Магистра. Единственной помехой был старый Лорд-Канцлер, который никак не хотел сдавать свой пост.
Однако и старая графиня оказалась весьма коварна. Никто даже не думал, что она решит избавиться от неугодного сына. По договоренности с герцогом Хашмирским, она отослала отца подавлять вспыхнувшие мятежи, выдав ему лишь двух магов и дружину из двадцати человек. Конечно, их всех перебили. Спасаясь от погони, отец попал в Магритские топи, где и встретил мать Ло.
Только вот его возвращения никто не ждал. Все считали отца погибшим. И когда он вошел в Хорру, многие решили, что это призрак. Никто не знал, что случилось там, на болотах, что отец видел и о чем молчал, но вернулся он совершенно иным. Говорили даже, что в топях в него вселился болотный демон.
Правда или нет, но этот демон не простил матери измены. Заручившись поддержкой Ибекса, он обвинил старую графиню в предательстве заветов Альхора и сослал ее на то самое болото, из которого едва выбрался сам. С тех пор ее называли Болотной Графиней. Говорили, она до сих пор бродит там и ночами можно услышать, как она воет и просит о помощи.
Ло не знала, насколько эти слухи правдивы, но в категоричных мерах отца не сомневалась. После всех этих событий отец стал новым Лордом-Канцлером, Ибекс — новым Лордом-Магистром, держащим власть в железном кулаке.
Лорианне нечего было ему противопоставить. Но и сдаваться она не собиралась.
Перед Ло распахнулись двери в покои его превосходительства с высокими потолками и стенами, увешанными гобеленами. Ибекс готовился к празднику осеннего солнцестояния и примерял новую мантию, расшитую золотом. Рядом крутился портной. В углу, как тень, замер Гвидо, готовый бежать сломя голову и выполнять любые поручения.
— Ло? Ты немного не вовремя. — Лорд-Магистр нахмурился. — Что-то срочное?
Леди-Канцлер застыла в дверях: игра вот-вот начнется. Единственный, кого Ибекс уважал, — это ее отец, но и тот давно умер. Лорианна в подметки ему не годилась, так что Лорд-Магистр мог вертеть ей как ему вздумается.
— Боюсь, что да, — тихо вымолвила она.
— Что ж, тогда заходи. — Его превосходительство жестом велел портному удалиться, стянул с себя тряпки и уселся в кроваво-красное кресло, закинув ногу на ногу. — Гвидо, подай чаю.
Мальчишка мельком на нее взглянул, словно предупреждая о чем-то, затем поклонился и исчез за крохотной дверцей, за которой располагался коридор для слуг.
— Кажется, я знаю, зачем ты пришла, — с легкой усмешкой начал милорд и указал на кресло, стоящее напротив. Кресло было зловещим — больше походило на распахнутую пасть. — Тебя беспокоят чудовища. Верно?
— Ваша прозорливость восхищает, — проговорила Ло осторожно.
— Варан отчитывается передо мной лично. Я знаю, чего ты боишься, и спешу тебя успокоить: даже самые точные часы иногда ломаются. Я слежу за положением дел в Йеффеле, и если угроза станет серьезной, я приму меры.
Но Ло почему-то не почувствовала облегчения. Она знала: опасна та змея, что не шипит.
— Хватит этого притворства. Я знаю, что вы хотите созвать Инквизицию.
Некоторое время он внимательно смотрел на Ло, словно пытался найти в ней что-то. Отыскав, удовлетворенно улыбнулся.
В гостиной вновь появился Гвидо, держа на серебряном подносе две чашки из розового синьюнского фарфора. Лорд взял одну чашку себе, а другую подал Лорианне.
— Создание Инквизиции — лишь крохотный камень в основании. В основании кое-чего большего. — Ибекс сделал глоток и с наслаждением прикрыл глаза.
— Слышать это неожиданно, — отозвалась Леди-Канцлер, изо всех сил стараясь изобразить изумление. — И что вы намерены делать?
— Скоро Магистерия и Канцелярия прекратят свое существование, — проговорил он медленно, чтобы смысл его слов лучше дошел до Лорианны. — Я соберу Совет и стану Верховником.
Верховником?! Он что, решил занять место Короля?! Да это безумие! Внезапно что-то обожгло ее колени, а в воздухе повис дребезжащий звон.
— Ло? — Голос милорда звучал приглушенно, будто доносился из-за толщи воды. — Ло!
Вокруг царил густой, непроницаемый туман.
— Ло, с тобой все в порядке?
Мир вновь обрел четкие контуры.
— Ты разбила чашку, — с досадой вздохнул Лорд-Магистр. — И облила себе все ноги.
— Простите, ваше превосходительство… — Ло исступленно посмотрела сперва на осколки, похожие на крошечные косточки, рассыпанные по полу, а затем и на пятно, расплывающееся по бедрам. Боли не было: то ли чай оказался недостаточно горячим, то ли потрясение слишком сильным. — Мне очень жаль.
— Гвидо, принеси-ка полотенце.
— Вы не можете… — Ло почувствовала, как в горле вдруг пересохло. — Это невозможно…
— Все возможно, если у тебя много друзей. — Лорд самодовольно пожал плечами. — Альхора нет уже три века, ты, как никто другой, должна понимать, что нынешняя власть устарела.
Гвидо принес полотенце и протянул его Лорианне. В его глазах читалась жалость.
— Вы не можете вот так взять и все упразднить!.. — Полотенце полетело на пол.
— Это будет не упразднение, а значительное изменение. Вместо Магистерии и Канцелярии я создам Совет, куда войдут те, кто готов принести пользу для Королевства.
Лорд-Магистр говорил с блаженной улыбкой. Сколько он ждал этого мгновения? Год? Два? Десять? И теперь, когда ее отец — единственный человек, который еще мог на что-то повлиять, — умер, у Магистра окончательно развязаны руки.
— Исполнять волю Совета будет Министрия, — продолжал он. — Я хотел бы, чтобы ты ее возглавила в качестве Верховного министра. Чудовищами же будет заниматься Инквизиция. Я возьму на себя обязательства Верховного советника.
Ло показалось, что она сходит с ума. Верховник! Тот, за кем последнее слово в Совете, тот, чьи полномочия ничем не ограничены. Почти что Король! Да, такой исход мог быть только в самом страшном кошмаре. Лорд решил дать власть знати, чтобы получить ее поддержку. Это был конец целой эпохи и начало новой: так начиналась эра смуты.