Но любой, даже самый сложный алгоритм, может быть разгадан. Значит, может быть разгадан и человек.
Игорь объединил вокруг себя таких же, как и он сам молодых, талантливых и амбициозных ученых: биологов-генетиков, химиков, математиков, программистов — и они создали первый Прототип. Им стала память самого Игоря.
Лола тогда очень смеялась, когда разговаривала с прототипом, будто бы с самим Игорем по видеосвязи: прототип выдавал почти те же реакции, которые выдавал бы сам Игорь, смеялся так же, вспоминал те же шутки и события. Только находился по другую сторону монитора. И это был не Игорь, а его цифровая копия.
— Он совсем как ты, — умилялась она, влюбляясь в мужа еще больше.
И вот сегодня он привиделся ей наяву в каком-то кошмаре. Ей стало стыдно.
Лола вздохнула. Подняв указательный палец, погрозила самой себе:
— Не смей накручивать себя.
Включив воду, взяла с полки упаковку с обезболивающим, зачерпнула из крана холодной проточной воды и выпила таблетку — голова начинала болеть особенно сильно, а ее ждал семейный ужин и день рождения племянницы.
— Я не спрашиваю вас о том, почему контракт не заключен! Я спрашиваю о том, что вы сделали, чтобы он был подписан, — Игорь ударил ребром ладони по столу и оглядел притихших глав отделов.
Он еще никогда не был так взбешен, как сегодня. Сотрудники переглядывались, боясь заговорить и навлечь на себя увольнение из холдинга. Игорь шумно выдохнул, взял себя в руки. Когда заговорил, голос уже не дрожал от гнева.
— Борис Вячеславович, давайте начнем с вашего отдела.
Он сосредоточил взгляд на лысоватом юристе, начальнике отдела государственных и муниципальных закупок — подразделения, которое, собственно и упустило ключевой контракт. Юрист блеснул линзами в модной оправе, откашлялся:
— Согласно протокола вскрытия конвертов… — начал он.
Игорь уже это слышал и терпеть не мог эти длинные правовые конструкции, которыми ловко жонглировал престарелый юрист, а потому прервал речь начальника отдела:
— Я это все прекрасно знаю. И про протокол, и про невесть откуда взявшееся заключение НИИ «Заслон», и про запрос дополнительных документов… Меня интересует, почему они не были предоставлены. Почему мы дали возможность заказчику усомниться в нашей компетентности и заинтересованности контрактом?
— Мы получили запрос и копию заключения «Заслона» вчера вечером. Я сразу перенаправил его в техотдел, — юрист кивнул на взъерошенного рыжего Роберта Ивановского, — потому что большинство вопросов, как мне показалось, относилось к вопросам его ведения.
— Да ни черта подобного, — взвился рыжий Роберт, Игорю было достаточно на него посмотреть, чтобы тот стих и заметно приуныл. — Не, правда, Игорь… Валентинович, там вопросы этики и философии какие-то, а не технических возможностей. Что по технике, я все сразу ответил, дал гарантийное письмо, что методология работы с персональными данными и нейроматериалом обеспечивают его максимальную сохранность… Если они хотели технологических подробностей… Ну, в самом деле, я же не могу раскрыть особенности производственных процессов! Это коммерческая тайна, как минимум!
Он шумно фыркнул и отвернулся, выхватил из кармана носовой платок, вытер губы. Игорь исподлобья посмотрел на него, перевел взгляд на молодую женщину в белоснежной блузке, сидевшую все это время бездвижно, будто надеясь, что шеф о ней забудет. Не забыл.
— Ольга Антоновна, что скажете?
Женщина отмерла, молниеносно взглянула на юриста и — с неприязнью — на рыжего Роберта. Пальчиком подцепила уголок папки, распахнула ее.
— Запрос министерства цифрового развития поступил по официальному закрытому каналу в тринадцать часов сорок две минуты. Отправлен ведущим специалистом контрактной службы Осиповой Натальей, которая, собственно, и курирует заключение контракта на сбор, хранение и транспортировку персональных данных и цифрового материала. Конкурсная документация предусматривает уточняющие запросы, которые может направить заказчик до начала процедуры вскрытия конвертов…
Ольга занималась кризисными ситуациями и возглавляла отдел правового урегулирования споров. Невозмутимая, с непроницаемым взглядом акулы, она даже Игорю внушала какой-то подспудный, почти хтонический ужас. В этой безупречной блузке и с ярко-алой помадой на губах, она напоминала хищницу. Игорю все время казалось, что Ольга во время разговора аккуратно подотрет стекающие с губ капли чьей-то крови и вот-вот покажет клыки.
— … Но такие уточнения не могут нести характер дополнительных требований, не предусмотренных конкурсной документацией.
— Направленные нам вопросы могут рассматриваться как выходящие за рамки этого требования? — прямо спросил Игорь, снова теряя терпение.
Ольга невозмутимо кивнула:
— К таковым их отнес сам заказчик, потому что на основании нашего ответа отказал в участии в конкурсе.
Игорь вздохнул. Судебная тяжба с минцифрой — штука неприятная, но, кажется, Ольга подводила свое выступление именно к нему.
— Что было в том заключении «Заслона»? — он посмотрел на Роберта.
Тот пожал плечами:
— Оно у тебя в почте во всей красе… «Заслон» проанализировал техническое задание в открытой части конкурсной документации и закрытой, которая может быть предоставлена лицам, имеющим допуск к гостайне, и посчитал, что заявленные заказчиком требования не достаточны для обеспечения сохранности цифровых данных.
Игорь выругался:
— Им что, больше всех надо? Кто просил их делать такой анализ?
— Указание спустили из правительства, — пояснила Ольга.
Игорь поморщился, как от зубной боли, выдохнул, догадавшись в одно мгновение:
— Ро́внин…
Яков Ровнин был ярым противником программы цифровизации персональных данных, которую лоббировал Игорь. Он считал, что личные данные — биометрические характеристики и память человека — в случае их отделения от субъекта становятся самостоятельным предметом гражданского оборота: если могут охраняться, то могут покупаться и продаваться. А это несовместимо с концепцией личных прав, которые неотделимы от личности по конституции. Доводы Игоря, что речь не идет о сепарировании данных от индивида, никто после сбора и фиксации цифровых данных не умирает и не лишается памяти, Ровнина не трогали.
— Что предлагаете? Ольга? — он посмотрел на алые губы сотрудницы.
Та едва заметно повела плечом:
— Готовить заявление в суд, — спокойно сообщила она.
Роберт открыл рот и с ужасом уставился на Игоря:
— Вы в своем уме, на минцифры варежку разевать? Да они нам все контракты «завернут».
Ольга холодно отметила, даже не удостоив его взглядом:
— А если, как вы выразились, не разевать варежку и сглотнуть, то они решат, что такое поведение допустимо. Что так можно: объявлять конкурс и «сливать» его.
Игорь понимал, что Роберт прав: минцифры был их основным партнером. Более того, Игорь продвигал идею, что сбор и охрана данных должны находиться в одних руках — государства. А учитывая, что таких технологий ни у одного госпредприятия не было, лоббируя идею выкупа его предприятия. Огромные деньги, которые он выручит от такой сделки, его вполне устраивали. Руководить предприятием и исправно получать зарплату — уже без рисков и танцев с бубнами — все равно будет он.
Были серьезные люди, которые поддерживали его идею. Те же спецслужбы относились к ней с интересом и пониманием. Но были и такие, как Ровнин.
Конечно, в сложившейся ситуации, он не мог промолчать, проигнорировать откровенный пас Ровнина со стороны минцифры. Но методы могли быть разными.
«Пойти в лоб или через заднюю дверь?» — думал он.
Ольга, словно цепной пес, ждала команды «фас», чуть подавшись вперед. Роберт качал головой. Едва дышал Борис.
«А почему, собственно, я должен хитрить и что-то выдумывать? Заказчик допустил откровенное нарушение, а у каждого нарушения есть должность и имя. Значит, кто-то за это ответит. А контракт будет или мой, или… все равно мой», — он улыбнулся.
— Ольга, готовьте документы. Борис Вячеславович и Роберт, помогайте по мере необходимости…
Решение далось легче, чем он думал. Значит, верное решение.
Лола встречала его на веранде. Он так любил, но вроде бы об этом специально не просил, жена сама догадалась. Или так у нее был выстроен день, что заканчивался именно на веранде и именно в тот момент, когда машина Игоря вставала на парковку, а сам он выбирался из салона.
Жена махнула ему рукой:
— Привет, как прошел день?
Она сидела в плетеном кресле. Рыжий кот на коленях, у ног — корзинка с давно начатым рукоделием, которое Лола все никак не могла закончить. На столе — запотевший графин с лимонадом и два высоких бокала — для нее и для него. Из распахнутого окна детской тяжело, то и дело спотыкаясь, лились гаммы.
— Неужели она снова взялась за фортепиано? — Игорь подошел к жене, склонившись, чмокнул в губы. — Не говори мне, чего это тебе стоило, пусть я останусь в блаженном неведении.
Конец ознакомительного фрагмента