— Ну Мария Петровна дает, — рассмеялась Сауле, а Ася подумала, не сболтнула ли она чего лишнего.

Аптекарша принялась искать по пустым полкам. В аптеке, как и говорила тетя, почти не было лекарств. Пачки сборов и трав, упаковки аспирина, активированного угля и витамина С — вот и все.

— Вот, нашла! Две последние!

Сауле Жанатовна отвернулась вместе с коробками, и Асе показалось, будто сдула с них пыль. Потом поставила коробки на витрину. Ася вытряхнула на прилавок все монеты, что были. Пока аптекарша считала, осмотрела коробочки. На них — дубовый лист и надписи: «Дуба кора» и ниже «Quercus cortex». Интересно, почему дуба кора, а нарисован лист? Ася почитала «Применение» и еще повертела коробку.

— Сауле Жанатовна, тут срок годности, посмотрите. — Ася протянула коробочку аптекарше.

— Ах, в самом деле! Два года, как просрочен. — Она открыла коробку и понюхала кору. — Вроде пахнет как надо. Не знаю. Бери бесплатно, я спишу. Может, для коньяка и сойдет.

Ася сгребла и монетки, и кору дуба.

Когда вышла из больничных ворот с сумкой на багажнике, в которую плотно набились две упаковки дубовой коры и четыре булки хлеба, издалека увидела, как разворачивается на пятачке у мостика автобус.

Автобус! Вечерний! Как она могла забыть! Если мама приехала на нем, то она уже идет к дому тети по их улице. Ася вскочила на велосипед и, повернув на свою улицу, увидела на другом конце женскую фигуру. Не веря своим глазам, погнала к ней. Но фигура оказалась не мама.

— Таня приехала!

Таня

Старшая двоюродная сестра шла по дороге, подсвеченная оранжевым закатом. Высокая, стройная, с длинными ногами — точь-в-точь девушка на обороте календаря. Но обычно прямая спина — сгорблена, голова опущена. На плече — сумка.

Ася притормозила прямо перед сестрой. Таня всегда обнимала и тискала Асю при встрече, но сейчас, не поднимая глаз, сняла тяжелую сумку (на плече остались полосы от лямок) и поставила ее на сиденье велосипеда. Ася молча развернулась, и они пошли к дому: Ася вела велосипед, Таня шла, поддерживая обе сумки.

Ася поняла — что-то не так, и украдкой оглядывалась на сестру. Дошли до калитки. Таня забрала сумки и придержала калитку, чтобы Ася завела велосипед во двор. На крыльце Таня сбросила с ног шлепанцы, поставила сумки у вешалки в прихожей. Из кухни вышла тетя Маша:

— Ася, кору принесла? — и остановилась, увидев Таню: — Татьяна, а ты чего здесь? Говорила, учеников много…

Татьяна молча и ни на кого не глядя прошагала в детскую мимо бабушкиной комнаты, хотя всегда в первую очередь заходила к бабушке, и в детской легла на свою кровать лицом к стене.

Ася и тетя Маша остановились на пороге, а Таня затихла и лежала не двигаясь. Из комнаты пришла бабушка и тоже остановилась на пороге, позвала негромко:

— Татьян, ты чё приехала?

Таня не обернулась.

— Не сладилось чиво? — спросила бабушка.

Таня не отозвалась.

Потоптавшись в дверном проеме, все озадаченно разошлись.

— А я грила — неча ее в город отправлять. Сомустят в институте этом, — шептала бабушка на кухне.

— Она уже окончила, — спокойно возразила тетя. — Отлежится к вечеру и скажет.

— Может, заболела? — предположила Ася.

Бабушка прошуршала в свою комнату. Тетя разбирала сумку с корой и хлебом на кухне.

— Опять вчерашний!

— Теть Маш, у коры закончился срок годности, Сауле Жанатовна отдала бесплатно.

Тетя нахмурилась. Она рассмотрела обе коробки, открыла, понюхала.

— Вроде нормальная.

Ася тоже понюхала — пахнет. Тетя опять читала рецепт коньяка.

— Теть Маш, а что с Таней?

— Не знаю, — пожала та плечами. — Видишь — не отвечает. Вредная, как бабка. Отойдет, и нормально все будет.

— Ничово я не вредна, поговори мне ишшо, — пробурчали из бабушкиной комнаты.

Тетя высыпала кору в три глубокие тарелки.

— Замочить на 15–20 минут в горячей кипяченой воде.

Тетя поставила чайник и, когда он забурлил и выпустил из носа густую струю пара, сняла его с огня и залила коричневую стружку кипятком.

— Ну все. Сейчас запарим, потом высушим. Завтра засыплем в самогонку. Михаилу надо сказать, чтобы к Дубининым сходил. Я уже заказала.

Ася по очереди наклонялась над тарелками и нюхала пар.

— А у нас возле пожарной части растет дуб.

— Наверное, какое-то другое дерево, у нас не растут дубы, — рассмеялась тетя.

— Нет, точно дуб! У него такие же листья. — Ася ткнула в картинку на коробке. — Правда, он еще маленький. Мы с мамой сорвали с него листья и положили в энциклопедию!

— Дуб тебе… Когда математикой заниматься будем? Матушка твоя попросила подтянуть тебя.

— Да ну ее, эту математику, — вздохнула Ася.

И тут из бабушкиной комнаты донеслось:

— Ись-то кода?

Ужин

Готовили ужин. Чистили картошку. Тетя Маша порезала ее соломкой. Высыпали картошку на огромнющую сковородку. Ася резала хлеб. Тетя Маша принесла из кладовки трехлитровую банку простокваши и стала разливать ко кружкам. Бабушка еще раз зашла на кухню. Ткнула Асю в ссутуленную спину:

— Чиво скукурючилась-та? Крива вырастишь.

Бабушка всегда так — крива вырастишь, чово сидишь, чово стоишь и чово ты кака-то не така.

— Запо́н-та одень, одёжу замарашь, — сказала она тете Маше.

Бабушка все комментирует и всеми недовольна. Всеми, кроме Тани. Когда Таня была маленькая, бабушка сидела с ней, поэтому Таня умеет говорить на бабушкином языке. Никто уже не говорит на бабушкином языке, даже ее пятеро детей, кроме одной старшей внучки. Таня даже писала диплом по диалектам Забайкалья. Или как-то так.

Ася сбегала в огород, надергала лука, укропа и петрушки, сорвала несколько мелких колючих огурцов. Зелень и огурцы были вялые — из шланга не поливали из-за того, что не было света, а ведрами не наносишь на весь огород. Она ополоснула все в эмалированном тазике. Уже темнело.

— Иди зови дядю Мишу и девчонок, — попросила тетя Маша.

Ася знает, где Лена и Ира, — на трубах за котельной. Там они собираются с другими деревенскими ребятами. Туда она, конечно, не пойдет — сестры прогонят. Но для виду Ася вышла за калитку, посмотрела вправо-влево и пошла в сарай звать дядю Мишу.

Дядя Миша ставил на место метлы, вилы. Премерзкий был закрыт вместе с курами, сидел в углу, раздувшись, как гигантский мяч. Кур, сновавших туда-обратно, он явно презирал и не смотрел на них, и, когда Ася подошла и показала ему язык, издал презрительный «глык».

Пользуясь тем, что Премерзкий заперт, Ася зашла в сарай. Погладила рыжую корову Марту. Посмотрела на свинью. Свинья занимала весь загон, даже разворачивалась в два приема — такая громадная выросла. Тетя Маша собиралась заколоть ее зимой перед Новым годом и продать половину — хватит на ремонт в доме. Свинья разлеглась на боку и похрюкивала: только что наелась, в корыте были остатки комбикорма.

— Дядь Миш, почему свинья не гуляет, как остальные? — спросила Ася.

— Я раньше выпускал во двор погулять, а потом она заленилась, — ответил дядя. — Видишь, как отъелась. — Он перегнулся через ограду и похлопал свинью по боку. В ответ она пошевелила ушами.

Пришли домой с дядей Мишей, когда стемнело. Следом явились сестры. Они зажгли четыре фитилька и разнесли по комнатам: бабушке, в ванную, в детскую и один — на стол в кухне.

— Тань, встала, поела бы, — просила тетя Маша.

Таня не пошевелилась.

На ужин была жареная картошка с простоквашей, огурцы и зелень с огорода. Зелень и огурцы не резали, ели вприкуску.

— Простокиша-то тепла, — сказала бабушка.

Ее ворчание осталось без ответа.

— Михаил, к Дубининым съезди сегодня, — говорила тетя Маша. — Ждут, когда самогон заберешь.

Дядя Миша кивал.

— Сколько там?

— Двадцать литров.

— Ого. Не много?

— Ну смотри сам: у тебя сначала день рождения, потом у Тани. Потом Новый год и Рождество, потом у Ленки.

— Не размахнулась-то на полгода?

Тетя Маша фыркнула.

— Продадим половину, и на ремонт. Сегодня съезди, ждут.

Пили крепко заваренный чай. Сестры выставили на стол хлеб, масло, варенье, сахар. Сахар покупали не россыпью, а похожим на гигантский застывший леденец. Дядя колол его молотком — получались острые куски. Девочки облизывали куски и смотрели сахар на свет: фитильки местами просвечивали сквозь бело-прозрачную толщу.

— Чай-то забелите, без молока хлышшете, — снова ворчала бабушка на сестер, которые не любили чая с молоком.

— Пусть пьют как хотят, — ответила за дочь и племянниц тетя Маша.

Когда доели, тетя сказала Лене и Ире мыть посуду. Те не стали спорить на этот раз — собирались завтра отпроситься на дискотеку, поэтому принялись мыть.

— Аська, по программе читай давай, — скомандовала Лена.

Она по просьбе Асиной мамы следила за тем, чтобы список литературы на лето был прочитан, и вычеркивала книгу, когда Ася ее заканчивала.

— Я и без тебя собиралась, — проворчала Ася.

Она принесла «Малахитовую шкатулку». На тонкой зеленой обложке был нарисован бородатый мужчина, держащий в руке сияющий камень. Книга плохо открывалась, поэтому за едой читать ее было неудобно, и Ася после ужина пристраивалась к фитильку.