Евгения Паризьена
Куколка для братика
ПРОЛОГ
— Ты видел, куда он побежал? Он украл мой планшет!
— Вон туда, за угол. Эй, слизняк, ты знаешь, с кем связался? Стоять!
— Серый да, брось, мы его не догоним, знаешь какие эти беспризорники ловкачи!
— Нет, ну я только на пять минут отвернулся! Ладно, завтра скажу всем нашим, пусть проследят за сучонком.
— Пошли, вон какой дождь начался! Утро вечера мудренее.
Пятнадцатилетний мальчишка слушал их разговор, а сам прижимал к груди планшет, который так удачно стащил в кафе. Дело обычное, раньше были одни мобильные телефоны, а сейчас пора переходить на более дорогие побрякушки. Не может отдышаться, спрятался около мусорных баков, ну и воняет же здесь. Словно все гадости мира смешали в один большой котёл и хотят отравить весь город. Трудно восстановить дыхание, холодные мерзкие капли стекают по лицу, будто сам себя чувствуешь этим куском мусора. Пора выбираться отсюда, не хватало, чтобы они ещё вернулись и накостыляли тебе Лёх. Хочу подняться с земли, и уже покинуть это злосчастное место, как слышу детский плач. Я что совсем рехнулся? Походу пора заканчивать с воровством. Делаю несколько шагов и слышу детский шёпот, словно мурлыканье. Создалось такое впечатление, что маленький котёнок упал в мусорный бак и никак не может выбраться. Мне плевать, бездушная тварь, живот крутит от голода, ещё бы два дня не ел. Вот продам этот планшет на блошином рынке, и еды хватит на месяц. Так и живу с тех пор, как сука мачеха выкинула меня на улицу, а сама продала дом моего покойного отца. Алексей Никитин думал, что вся жизнь так и пройдёт в богатстве и беззаботном транжирстве. Каких игрушек у меня только не было, да я просто так давал деньги друзьям. Но когда в нашем доме появилась длинноногая Эльвира, жизнь превратилась в ад. Она стерва, загнала отца на тот свет, а меня, поскольку я несовершеннолетний хотела отправить в детдом. Но я предпочёл лучше стать беспризорником, чем поехать в ту тюрьму. Сначала я пытался зарабатывать честно, но после одного случая, когда мне не заплатили, психанул на весь этот мир, стал скотиной, но зато с сытым животом. Осматриваю мусорный бак, никого нет, всё пойду прочь.
— Мамочка… — детский плач, переходит в шёпот, который выворачивает мою душу наизнанку. Пытаюсь найти виновницу, но всё бесполезно.
— Мокро, мне слишком холодно! — голос где-то рядом.
Ищу глазами девочку, по такому нытью здесь сто процентов какая-то девчонка. Оно тебе надо Лёш? Ты бы уже сидел в заброшенном доме с булкой хлеба и горячим чаем. Хочу уже уйти, как доносится крики:
— Ай, мыши! Мама, почему ты меня бросила?
Терпение лопнуло, я начал буквально переворачивать все мусорные баки, никого не было. И когда я достиг последнего то, увидел маленького ребёнка, точнее девочку с двумя светлыми дохлыми косичками. Её грустные тёмные глаза уставились на меня, в руках какой-то вязаный зайчик, который весь в грязи, впрочем, как и она сама. На щеке прилипла какая-то обёртка, она, что пыталась найти еду в этом хламе мусора? Наклоняюсь совсем близко к этому чумазому недоразумению и пристально смотрю в глаза. Она вжимается в бак, при этом её зайчик падает на мокрый асфальт.
— Какого черта, ты ноешь? У меня уже голова болит от твоего плача!
— Я кушать хочу и ещё очень сильно пипи!
— Чего? Как можно хотеть одновременно два дела? Ладно, спать тебе есть где, вон в мусорном баке, кто-то выбросил одеяло.
— Подожди мне стлашно!
— Страшно! Ты чего шепелявишь? — касаюсь её щеки, кажется, что сейчас она упадёт в обморок, то ли от холода или от голода. Вот скажи, тебе нужны такие проблемы? Это хорошо, что ещё те отморозки ещё не вернулись.
— Когда я волнуюсь, то у меня плохо получает буква «р»!
— А чего трясешься? — не спускаю с неё своих серых глаз, почему я всё никак не могу оторваться от этой девчонки.
— Стлашно!
— Надо говорить страшно! — пытаюсь ей объяснить, но, кажется, ребёнок, итак, напуган.
— Стлашно.
— Нет, ну ты и упрямица! Где твои родители? — глажу по щеке, а дождь с каждой секундой усиливается, так и недолго заболеть.
— Сголели в доме…
— Сгорели? А как ты сама выжила? Сколько тебе лет? — поднимаю из лужи её игрушку и отдаю в руки, тонкие пальчики касаются ушек зайчика, она похоже на малюсенького ангелочка. Всегда мечтал о сестренке, о чём ты сейчас думаешь? Ноги в руки и побежал от этой малолетки.
— Пять. А тебе? — девочка перестала трястись, она, словно попала под очарование моих глаз.
— Много. Я на десять лет тебя старше! Ладно, я пойду, тебе со мной нельзя.
— Не бросай меня, я хочу кушать.
— И что? Я тоже голоден, но в отличие от тебя не ною! Раз ты осталась на улице, учись справляться с трудностями! — начинаю буквально воспитывать её.
— А как?
— Для начала не ной! Ложись спать в тот бак, утром может кто-то подберёт и возьмёт к себе! Прощай! — хочу уже уйти, как она снова меня зовёт.
— Хочу пипи.
— Что это значит? — терпению приходит конец, и я снова возвращаюсь к этой мелюзге.
— Писать, но тут мышки и я их боюсь!
— И как я могу тебе помочь?
— Сходи со мной вон под те кустики! — девочка дергает меня за рукав, а я прихожу в бешенство.
— А может тебя ещё покормить? Я вообще-то тебе не брат!
— Пипи, скорее! — кричит негодяйка, а я хватаю её на руки, и мы приближаемся к тому злосчастному кусту. Отворачиваюсь, пока она делает свои дела, ну и свалилась же девчонка на мою голову.
— Всё? Я что, с тобой тут сутки буду торчать? Сделала своё пипи?
— Ага! А сейчас я хочу кушать! — нагло заявляет мне, а я открываю рот от неожиданности.
— А конфеток не дать? Всё малявка, мне пора!
— Не бросай меня, животик бобо!
— Что это за слова такие? Бобо, пипи? Тебе пять лет, через два года в школу, а ты не умеешь даже букву «р» выговаривать!
— А ты научи меня, только сначала покорми, а то животик бобо! — продолжает хныкать, ей-богу, её нытье уже сидит в печёнках.
— Я плохой, и таким девочкам как ты со мной нельзя! — оставляю одну, сделал пару шагов, как кто-то падает на асфальт. Поворачиваюсь, в этот момент сердце вырезали у меня из груди, ребёнок лежит без сознания. Чёрт! Беру пушинку на руки и прижимаю к груди, ну что за вечер выдался? Иду через лес, там я обитал на заброшенной даче, вспомнил, что в шкафу завалялось две булочки, главное успеть. Захожу в дом, нужно быстро развести камин. Через полчаса стараний, в маленькой серой комнате появилось долгожданное тепло, щёки малышки порозовели.
— Кушать!
— Вот булочка, а чай я сейчас поставлю, Пипи! Хотя погоди, я буду тебя называть Пэпи!
— Но меня зовут Алёна!
— Так ешь быстро, а потом спать! — приказал я ребёнку, будто она была моей младшей сестрой.
ГЛАВА 1
Прошло 3 года…
Лёша…
— Пэпи, и долго я буду тебя ждать? Я вообще-то на работу опаздываю! Пэпи, вот возьму и накажу тебя, неделю не будешь мультики смотреть! Чёрт! — обжигаюсь об плиту, вот уже три года я никак не могу справиться с этой девчонкой.
Пришлось бежать на первый этаж, в гостиной как всегда орёт телевизор, наша маленькая принцесса помешана на мультике Рапунцель. В руках полотенце, да я самая настоящая мамочка, кручусь как белка в колесе.
— А ну быстро есть кашу! Клянусь, как только я тебя найду, буду так щекотать, что ты потом будешь визжать, как ненормальная! — шаги направляются к её кровати. У этой восьмилетней девчонки всё продумано наперёд, уверена она уже натворила очередную гадость.
— Тук-тук, серый волк пришёл за маленькой девочкой! Пэпи, вылезай, кому говорю! Ладно, у меня тут один вкусный шоколадный батончик и сейчас, его слопаю без тебя.
— Нет, дай мне я тоже хочу! — вылезает из-под кровати растрёпанная девчонка в одной ночной рубашке!
— Ага! Попалась! Сейчас я возьму свой ремень и кое-кого накажу, а потом ещё в угол поставлю! — сажаю к себе на колени, а она кусает меня за щеку.
— Ненавижу манную кашу. Бе! Какая гадость!
— Пэпи, если ты не будешь есть кашу, вырастишь некрасивой принцессой, и ни один принц в тебя не влюбится! — ударяю слегка по её носу, и мы вместе заходим на кухню.
— А давай ты со мной поешь, я не хочу кушать без тебя!
— Ты уже взрослая, пора бы тебе уже самой завтракать!
— Горячая, подуй мне, пожалуйста! — хлопает ресницами, порой её глаза напоминают цвет самого дорогого сапфира.
— Какая же ты несносная девчонка, меня же уволят, и чтобы тебя прокормить я снова пойду на воровство.
— А что такое воровство?
— Плохо Пэпи, это очень плохо, давай ложку за маму! — подношу к её губам, она никогда не ест сама, у нас из-за этого целый скандал день и ночь.
— А зачем за неё есть? Она ведь меня бросила и папа тоже! — несмотря на столь юный возраст, она была достаточно умная. Как же я ценил в ней эту черту.
— Она не бросила тебя, понимаешь, произошёл пожар и…
— Плевать, теперь ты мой папа, моя мама, хотя нет, ты мой старший братик!
— Которого ты, не слушаешься! — пристально смотрю в голубые глаза, и глажу по волосам, которые изо дня в день становятся длиннее. И, чтобы сделать ей утром причёску, это надо выслушать целый спектакль. Потому что я так и не научился заплетать, эти чёртовы косички.
