Мишка косолапый по лесу идет

Весь день провертелась, как белка в колесе, даже времени не нашла, чтобы Матрене позвонить. Да и один день ничего не изменит, махнула я рукой и отправилась готовить ужин. Периодически вспоминала Гену и анекдот про крокодила, хихикала и находилась в отличном расположении духа.

Вдруг я услышала позади себя шипение кота. Это еще что за новости? Обернулась, на полу стоит медвежонок из чердачной витрины. Вокруг него круги нарезает Проша. Медвежонок машет на него каким-то прутиком, видно, из веника выдернул. Поднимает на меня свои глазки-пуговки.

— Чего зенки-то вытаращила? Убери свою драную кошку и жрать давай! — возмутился он, орудуя прутиком, как шпагой.

— Вот те здрасьте. Ты откуда такой красивый нарисовался? — прищурила я глаза.

— Ой, а то мы не знаем, не прикидывайся наивной овечкой. С чердака я сбежал, откинулся, так сказать, — пробасил плюшевый зверь.

— Это каким таким образом ваше величество смогло оттуда удрать? Дверь же запечатана.

— Это ты спасибо своему отпрыску скажи. Он на чердак залез, по всем комнатам прошел. Наше хранилище открыть не смог, под дверь зеркальце все просовывал. Я в нем отразился и прошел вместе с ним, — басил он, прыгая по стульям от Проши. — Да уйми это животное уже!

— Пусть он тебя сожрет, — я махнула на него рукой.

— Это с чего это? — он ловко запрыгнул на кухонный шкафчик и оказался перед моим лицом. — Я тебе еще ничего плохо не сделал, и твоим близким, и родным, а ты меня уже решила скормить кошке драной.

— С того, что ты сбежал из закрытой комнаты, которую не просто так запечатали, — ответила я спокойно. — А еще я думаю, что ты опасен для окружающих.

— Я не опасен, как я могу быть опасным? Посмотри на меня, я обычный плюшевый милый медведь, радость для детишек, — он крутился предо мной, демонстрируя свои плешивые бока и заплатки.

— Радость для детишек, ты себя в зеркало видел? Тобой только перед сном людей пугать, — усмехнулась я.

Игрушка почему-то не вызывала у меня ужаса, больше чувство брезгливости и жалости.

— Я красавчик, — ответил он и утащил у меня с разделочной доски кусочек помидорки.

Он действительно его слопал, что вызвало у меня некоторое замешательство и изумление.

— Вообще, я люблю печенье с молоком, — сказал он. — Давным-давно девочка Маша кормила меня печеньем с молоком. Понарошку, конечно. Потом пришел голод, и она заболела чахоткой и померла. Ее мама сильно тосковала и плакала. Решила вернуть свою кроху и вшила в меня куриное сердечко. Ребенок не вернулся, а пришел я, великий и ужасный Мишка Косолапый, — он вскочил на крышку кастрюли с компотом, чтобы казаться выше и напугать меня.

Однако крышка перевернулась и великий и ужасный испортил мне весь компот. Я выловила Мишу Косолапого и запихнула в таз с теплой водой. Хотела засунуть его в стиральную машинку, но подумала, что старая ткань не выдержит и игрушка рассыплется. В тазу чудо чудное рычало, кряхтело и всеми способами старалось выглядеть страшным. Налила ему туда кондиционера для белья, стала чистить аккуратно тряпочкой.

Проша сидел в ванной и внимательно наблюдал за медвежонком. Он явно хотел его слопать.

— Что же мне с тобой делать?

Уничтожать его было жалко, а оставлять боязно, кто его знает, что в нем скрыто. Он забавно бил лапкой по воде и пытался подмигивать мне пуговками-глазками. Игрушку немного отстирала, дальше держать не стала в воде, неизвестно, какой трухой он набит. Немного отжала и повесила на улице на веревке. Проше велела медведя не трогать. Маруське тоже запретила прикасаться к игрушке. Выглянула за ворота и волку наказала не трогать мишку.

— Надо его съесть, он какой-то неправильный, недоделанный, что ли, — буркнул Исмаил.

— Может, и недоделанный, пусть сохнет, — ответила я.

Отправилась на кухню доделывать ужин и переваривать компот. Жалко, конечно, его выливать под вишню, но что-то я брезгую его пить после пыльного медведя.

— Агнета, это что за страсть такая у нас во дворе на веревке висит? — услышала я Сашин голос со двора.

— Это раритет, я на чердаке нашла, — ответила я.

— Оно тебе надо с ним возиться? В печке бы сожгла. Он же рассыплется рано или поздно, — удивился Саша.

— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, — рассмеялась я. — Пошли ужинать. Ребятня наша опять на речке пропадает.

Медведь висел на веревках и раскачивался на ветру, мне даже показалось, что я слышу какую-то залихватскую песню. Под ним сидел Проша и, вероятнее всего, ждал нужного момента. Погрозила ему пальцем. Он лениво развалился на солнышке, дескать, а я ничего, я тут на солнышке отдыхаю.

Поужинали с Сашей, поболтали. Солнце близилось к закату, а детей все не было. Стали беспокоиться за них, звонить, но абонент был не абонент. Саша позвонил своей маме, оказалось, что ребятишки решили заглянуть к бабушке с дедушкой. Сели на «Ниву» и рванули за ними.

Нас там напоили чаем и накормили пирожками. Посидели немного, пообщались. Забрали детей и вернулись домой. На веревке медведя не оказалось. Прошу тоже не обнаружила. Маруська спала под лавкой и сильно обрадовалась нашему появлению. Я поинтересовалась у волка судьбой игрушки, тот ответил, что территорию дома никто не покидал.

Не нравилось мне, что это непонятное существо будет бродить ночью по моему дому. Хотя, может, его и Проша заиграл, неизвестно.

До свиданья, наш ласковый мишка

Посреди ночи разбудил трубный бас, который доносился со двора. Он разрезал тишину деревенской ночи и врезался в уши. Кто-то протяжно и грустно пел песню о жестокой доле наемного работника. Одновременно вскочили с Сашей с кровати.

— Ты это слышишь? — спросил он, протирая глаза.

— Угу, — ответила я.

— К нам кто-то из местных залез или это тот самый женишок для Ксюни, про которого ты мне рассказывала? — это был риторический вопрос, на который дать ответ я не могла.

Пожала плечами и стала выбираться из кровати. Моему примеру последовал и Александр. Взяли в руки что потяжелей и пошли смотреть на того, кто прервал наш крепкий и сладкий сон.

Вышли. Звук доносился откуда-то сверху. Песня была полна печали и тоски, отчего меня пробрал смех.

— Это что за фигня такая? — поинтересовался Саша.

— Ты все равно не поверишь, это плюшевый ведмедь.

— Кто?

— Ой, медведь плюшевый.

— Тот, которого ты сегодня сушила на веревке? Он же допотопный, не китайский. Как он может песни петь?

— Ртом, наверно, — захихикала я.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Эй, хватит голосить на всю округу, — громко зашептала я в сторону яблони.

— Моя душа требует песен, — послышался ответ.

— Ночь на дворе, все спят.

— А мне спать не надо, я стойкий оловянный солдатик, — парировал знакомый бас.

— Ты вообще где? — поинтересовалась я.

Саша топтался рядом и подозрительно на меня поглядывал.

— В вороньем гнезде. Меня ворона утащила, пока вы там трапезничали. Потом наступила ночь, мне стало скучно, и я решил немного попеть.

— Проша где?

— Кошка драная? Вон сидит на соседнем дереве, меня караулит, — продолжал басить медведь.

Посветила наверх фонариком и увидала на соседней груше огромного кота, который лениво махал хвостом и не сводил глаз с яблони. Перевела фонарик на нее, из гнезда торчало бесформенное нечто, видно, зря я его постирала.

— Агнета, надо что-то делать, иначе мы перебудим весь поселок, — зашептал Саша.

— Давай спрыгивай, — сказала я медведю.

— Как я тебе спрыгну, я же плюшевый, — возмутился он и завел свою заунывную песню.

— Перевались через бортик гнезда и падай.

— Меня словит твоя кошка драная и сожрет. И я могу разбиться.

— Не можешь, ты плюшевый.

Пока мы препирались, Саша сходил за лестницей. Поставил ее к яблоне, я подержала его. Он вытащил это чудо чудное из гнезда и отдал его мне.

— Агнета, он воняет, — прошептал мне Саша.

Плюшевый медведь деформировался и плохо напоминал прежнюю игрушку. Пах он сильно неприятно, как будто в мусорной куче побывал, — запах тухлого и тления. Меня терзали смутные сомнения. Медведя посадила на пакет на столе. Рядом зажгла свечу. Сашу поблагодарила и отправила спать, сказала, что справлюсь сама.

— Расскажи мне про себя, только правду, — попросила я.

— Я все рассказал уже, — обиженно ответил Мишка косолапый.

— Кто ты? — поинтересовалась я.

— Я матрос, которого укокошили в пьяной драке. Меня привлекло еще живое бьющееся сердце, хотелось снова почувствовать себя живым. Вернулся, но оказалось, что не в свое тело, а в игрушку. Торчу в этом игрушечном теле уже несколько десятков лет. Вначале было любопытно и странно. Женщина обращалась со мной, как с ребенком. Потом мне все надоело, и я начал с ней разговаривать.

Она подумала, что сходит с ума, и обратилась к психиатру. Ее закрыли в больничке. Знаете, какие раньше были лечебницы для таких, как она? Это жуткое место, там даже здоровый человек умом тронется. Я помог ей сбежать оттуда, а она обещала мне свободу. Вместо этого она отдала меня какой-то девочке. Маша кормила меня печеньем с молоком и клала с собой спать. Она мне нравилась. Ее брат проткнул мне бок, а собака утащила меня к своим щенкам.