Исступлённо луплю кулаком и ногой в дверь соседа снизу. Пусть только попробует не открыть мне! Этот кусок картона я вышибу с нескольких ударов плечом! У меня хватит сил!

Но дверь тут же распахивается.

— Ты что?! Совсем обурела?!

Глаза мужчины круглеют от удивления, от этого худощавое лицо становится еще более длинным.

Странно, сегодня он выглядит совсем не так, как вчера.

— Дай пройти! — рычу я.

Проскользнув мимо него, я врываюсь в чёрную, заваленную хламом комнату с раскрытыми настежь окнами.

Сосед хватает меня за руку, пытается вытолкать из квартиры и кричит в ответ:

— Уйди отсюда! Нафига припёрлась?!

Но я резко выдёргиваю руку и отбегаю в другой конец комнаты.

Не знаю, в чём причина, но сегодня сосед совсем не вызывает страха, даже наоборот, выглядит жалким и нелепым.

— Мы задыхаемся от этой грязи! — с криком я показываю на огромную кучу тряпья, которая по-прежнему возвышается на полу. — Я пришла всё здесь вычистить! Стены, пол, плинтуса! А если вы будете мне мешать, я выломаю дверь, когда вас не будет дома, и всё равно выброшу весь мусор к чертям!

Сосед удивленно поднимает брови и несколько секунд разглядывает меня с таким интересом, словно впервые видит, а затем, улыбнувшись, демонстрирует отсутствие двух передних зубов.

— А ты забавная девчонка, — говорит он и облокачивается о дверной косяк. — Ну валяй, раз так хочешь, наводи марафет. Только на вопрос один мне ответь…

Его спокойный тон возвращает меня в реальность, и гнев понемногу отступает.

— Какой? — спрашиваю я уже спокойнее.

— Этот ворон, он вернётся?

Вздохнув, качаю головой. Что-то с ним не так. Он ненормальный. Определённо.

— Я не знаю. Это не мой ворон, и я видела его впервые.

Помолчав, сосед разворачивается, выходит за дверь, а вскоре возвращается с алюминиевым ведром и серой половой тряпкой.

Поставив ведро в угол комнаты, он подходит к куче тряпья. Неровно прибитые половые доски скрипят под его ногами.

— Нам нужно начать с этого, — я встаю рядом с ним и киваю в сторону кучи.

— Я собирал эти вещи так долго… — сосед поворачивается ко мне лицом и смотрит уже совсем другим, по-детски несчастным взглядом.

— Зачем?

— Зачем! — блеснув, его глаза сужаются. — Что значит зачем?

Я невольно делаю шаг назад.

— Но… Ведь всё это уже нельзя носить…

— О-о-о… Почему же нельзя? Кое-что можно! — наклонившись, он достаёт из кучи серую тряпку, отдалённо напоминающую футболку. — Смотри, вот это… И ещё вот это…

Дальше мне демонстрируются порванные на коленях спортивные штаны, непонятного размера халат, вязаная шапка, растянутый свитер…

— Почему все это валяется в куче, на полу? — спрашиваю, наблюдая за тем, как трепетно мужчина достаёт и рассматривает каждую вещь.

— А больше негде, — он разводит руками в стороны, показывая на голые стены.

И правда, как я сразу не заметила ещё одну странность — в комнате нет абсолютно никакой мебели. Ни шкафа, ни антресоли, ни кровати, ни стола… Абсолютно ничего.

— Раньше у меня был шкаф, — продолжает сосед, — но нужны были деньги. Пришлось продать. Потом ещё кое-что пришлось продать. И ещё кое-что. И так ничего не осталось. Кроме этих вещей. Вещи никто не купил.

«Точно наркоман», — проносится в голове.

Присев на корточки, я вытаскиваю из кучи бесформенное нечто. Пустой желудок болью откликается на резкое движение.

— Вы это носите? — спрашиваю, поморщившись.

— Вот это? Не-а, — сосед качает головой. — А с тобой что?

— Да ничего. Просто я очень голодна.

Чуть оглядываюсь в сторону дверного проёма, ведущего в кухню. Кажется, там тоже нет совсем никакой мебели.

— Мне нечего тебе предложить. Еды у меня нет, — сухо говорит он.

Мне кажется очень странным жить в комнате, где нет вообще никакой мебели и еды.

Подавляя интерес, молча вытаскиваю из кучи следующую тряпку, но любопытство всё-таки берет верх.

— Послушайте, у вас нет ни стола, ни стульев, ни кровати. Не работает свет. Нигде я не вижу хотя бы одной чашки или тарелки. Как вы живёте здесь? Что едите, где спите?

Искоса глянув на меня, сосед осматривает свою комнату так, словно видит её впервые.

— А что! — он вдруг вскрикивает так резко, что я вздрагиваю. — Человек не имеет права спать на полу и есть руками!

— Имеет, конечно, имеет, — пытаюсь говорить спокойно, но руки предательски подрагивают.

Зря я спросила. Неужели не понятно, что в таком месте могут жить только те, кто совсем отчаялся или те, у кого проблемы с головой.

— А это носите? — достаю ещё пару тряпок непонятного назначения, чтобы поскорее перевести разговор обратно на сдержанные тона.

Всё тряпьё влажное и источает отвратительный запах. Видимо, потому что окна в квартире постоянно открыты настежь.

— И это нет, — говорит сосед уже обычным тоном.

Скомкав, бросаю три серых комка к двери. Присев рядом, сосед тоже начинает выуживать из кучи старое рваньё, некогда служившее одеждой.

За час работы куча у двери вырастает до пояса, а нужные вещи сосед бережно складывает в стопку у одной из стен.

В комнате так холодно, что пальцы быстро перестают слушаться, и я начинаю дрожать.

Поднявшись на ноги, несколько раз подпрыгиваю и растираю руки.

Сосед тем временем пытается засунуть старые тряпки у двери в большой пакет.

— Иди, надень что-нибудь, тебе ещё плинтуса чистить, раз уж взялась, — говорит он. — А потом вот это утащи к мусорным бакам.

Это и правда хорошая мысль.

Бросив перебирать кучу, я выскакиваю из ледяной комнаты.

Поднявшись домой, натягиваю тёплый свитер, надеваю перчатки. Потом снова спускаюсь вниз, беру огромный пакет, стоящий у дверей соседа, и тащу его к выходу. Этот хлам намного тяжелее, чем я думала.

Вытащив его на крыльцо, останавливаюсь, чтобы отдышаться.

Ну и погода… Настоящая мерзость.

Эта мысль появляется каждый раз, когда я выхожу на улицу.

Поёжившись, стаскиваю пакет с крыльца и иду к мусорным бакам. Но тут замечаю на бордюре, совсем рядом со мной, что-то небольшое и белое.

Присмотревшись, от неожиданности останавливаюсь посреди двора.

Хлеб.

Булка белого хлеба лежит на боку, в заводской полиэтиленовой упаковке.

Обычный хлеб.

Похоже, что кто-то шёл домой и выронил хлеб из сумки с продуктами.

Голод тут же даёт о себе знать и скручивает желудок.

Глотая слюну, я смотрю на эту красивую белую булку и не могу сдвинуться с места. Я хочу есть. Очень сильно хочу!

Отпустив пакет, делаю шаг в сторону находки и оглядываюсь по сторонам. Ещё шаг и ещё раз оглядываюсь. Никого нет. Хлеб ничей и меня, кажется, никто не видит. Быстро подхожу, поднимаю булку, зажимаю её подмышкой и, схватив пакет, почти бегом тащу его к мусорке у торца дома.

Докатилась. Подбираю еду. Всё, это край, хуже просто не может быть.

Стараясь не выронить хлеб, ногой подталкиваю пакет к бакам.

— Эй! Ты что, мой обед хочешь украсть?

Вздрогнув, оглядываюсь и вижу взявшегося из ниоткуда бомжа, сидящего на бордюре. На вид ему лет сорок пять. Он одет в не по размеру огромную куртку, растянутую вязаную шапку, засаленные брюки и кроссовки.

Медленно затягиваясь сигаретой, бомж пристально смотрит на меня.

— Я… я…

— Положи, где взяла, — резко говорит он и показывает пальцем на бордюр рядом с собой.

— Я думала, он ничей, — бубню под нос, шагая обратно к крыльцу.

Желудок снова сжимается, напоминая о голоде.

— Что ты там шепчешь? — потушив сигарету о землю, бомж наблюдает за мной.

— Ничего, — кладу булку на бордюр и собираюсь уйти.

— Да ладно, чё ты обиделась. Я же не зверь такой, могу и поделиться, у меня много еды. Ворую в супермаркете.

Обернувшись, я встречаюсь взглядом с бомжом. Грубая кожа и отросшая щетина делают его лицо суровым. Но вот глаза… Удивительно ясные и чистые. Кажется, что он видит меня насквозь.

— А ты почему не воруешь? — спрашивает он.

— Не умею, — я пытаюсь понять, почему всё ещё стою здесь и почему вообще отвечаю на его вопрос.

— А что не работаешь тогда?

— Уволили, — говорю, не отводя глаз. Что за странный разговор?..

Немного наклонив голову, он ещё пристальней изучает меня.

— А родители что, совсем не помогают? Ты же вон какая молоденькая.

Теперь я стою молча, а бездомный всё не унимается.

— Значит, нет у тебя родителей, правильно? Ведь нету, да?

Я коротко киваю, соображая, что могло его так заинтересовать во мне.

— А знаешь… — задумчиво говорит он. — Я могу подсказать тебе, где найти прибыльную работу. Есть знакомые, которые ищут… Э-э-э… Сотрудника.

Ах, вот оно что! Могла бы сразу догадаться. Неблагополучный район, безработица и безденежье здесь не редкость, а как предлагают зарабатывать молодым девушкам, нетрудно догадаться.

Бросаю:

— Спасибо, не надо!

Грустно улыбнувшись, разворачиваюсь и шагаю к подъезду. Такие предложения меня не интересуют.

— Да нет, ты не о том подумала. Не проституткой! Нет!..

Снова останавливаюсь и оглядываюсь.

Да кто он такой и чего хочет?!

— Не выйдет из тебя проститутка, — продолжает бомж, поднявшись на ноги. — Ты вон какая гордая, не согласишься… А работа у меня другая.