Феликс Юсупов

В изгнании

Моей жене

Глава I. 1919 год

На борту крейсера «Мальборо». — Сердечный прием на Мальте. — Всеобщая забастовка в Сиракузах. — Париж. — Я встречаюсь с великим князем Дмитрием в Лондоне и возвращаюсь в свою квартиру. — 14 июля 1919 года в Париже. — Бал у Эмильены д’Алансон. — Вилландри. — Краткое пребывание в стране басков. — Возвращение в Лондон. — Надежды и разочарования. — Организация помощи беженцам. — Королева Александра и императрица Мария. — Кража наших бриллиантов

13 апреля 1919 года стоявшие на палубе британского крейсера «Мальборо» эмигранты смотрели на таявший в дымке берег Крыма — последний кусочек родины, которую им пришлось покинуть. Их сердца сжимала тревога, все они думали об одном: придет ли когда-нибудь час возвращения?.. Луч солнца, пронзив туман, осветил на мгновение берег, белые стены домов, сады… Каждый из уезжавших старался взглянуть в последний раз на что-то дорогое для него, то, чего он, может быть, больше не увидит никогда. Еще различимые контуры гор все больше заволакивались дымкой. Вскоре берег окончательно скрылся за горизонтом, и вокруг не осталось ничего, кроме пустынного морского простора.

На борту нашего крейсера царило неописуемое столпотворение. Почтенные пожилые пассажиры занимали предоставленные им каюты. Тем, кто помоложе, пришлось устраиваться на диванах, в гамаках или просто там, где повезет. Спали повсюду, иногда прямо на палубе.

Но в конечном счете все так или иначе разместились, и жизнь на борту быстро наладилась. Важное место в ней занимал процесс вкушения пищи. Привыкшие за многие месяцы к суровому аскетизму, мы вдруг осознали, что очень голодны. Никогда еще английская кухня не казалась нам такой восхитительной, никогда мы так не смаковали белый хлеб, вкус которого уже позабыли! Три перемены блюд, предлагавшиеся эмигрантам, не могли утолить нашу ненасытную потребность в еде. Даже между трапезами мы не переставали есть. Капитана «Мальборо» несколько обеспокоила такая прожорливость пассажиров, грозившая уничтожить за несколько дней провиант, рассчитанный на много недель.

Мы рано вставали, чтобы присутствовать на церемонии поднятия флагов, во время которой оркестр на борту играл английский и русский гимны. Затем все спешили в кают-компанию, где нас ждал обильный завтрак. После этого мы возвращались на палубу, уже с нетерпением ожидая гонга, призывающего на второй завтрак. Три часа, отделявшие нас от обеда, проходили в визитах из каюты в каюту и в разных играх.

В первый же вечер наша группа молодежи собралась в одном из корабельных коридоров, между сундуками и чемоданами, служившими нам сиденьями. По просьбе друзей я взял гитару и запел цыганские песни. Вдруг дверь одной из кают распахнулась, и мы увидели вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Она сделала мне знак продолжать и, присев на сундук, молча дослушала песню. Взглянув на нее, я увидел, что глаза ее были полны слез.

Босфор предстал перед нами во всем своем великолепии под голубым небом и яркими лучами солнца, а в то же время позади нас, словно темный занавес, закрывавший наше прошлое, громоздились на горизонте тяжелые грозовые тучи.

На подходе к Принцевым островам нас взял под охрану конвой крейсера, перевозивший из Крыма наших друзей и соотечественников, таких же, как и мы, эмигрантов. Когда корабли конвоя обгоняли нас, их пассажиры, зная, что на борту «Мальборо» находится вдовствующая императрица, опустились на колени на палубе и запели «Боже царя храни».

Во время продолжительной стоянки в порту Константинополя мы сошли на берег и посетили собор Святой Софии.

На стоянке у Принцевых островов великий князь Николай и его семья покинули нас, чтобы пересесть на линкор «Лорд Нельсон», направлявшийся в Геную. А «Мальборо» продолжил путь к Мальте, где беженцев из Крыма ожидало жилье, приготовленное заботами британских властей.

Прежде чем сойти на Мальте, мы с сердечной благодарностью распрощались с капитаном и офицерами «Мальборо». Вдовствующая императрица, ее дочь, великая княгиня Ксения, и мои шурины временно расположились в Сан-Антонио, в летней резиденции губернатора, которую он предоставил в распоряжение Ее Величества. Это было восхитительное место. Вокруг дворца на горных террасах росли обширные апельсиновые и лимонные рощи. Мы же вместе с моими родителями остановились в отеле. Только теперь мы осознали, что нашей жизни больше ничто не угрожало. Радость бытия, возродившаяся в нас вместе с этим чувством безопасности, заставила меня и шурина Федора пуститься в тот же вечер в турне по всем увеселительным заведениям города. Все приветствовали пассажиров крейсера «Мальборо» и устраивали в их честь празднества. Разгулявшиеся английские и американские моряки водили нас из бара в бар, горланя песни и непременно желая нас напоить. Через несколько часов подобного турне мы сочли благоразумным потихоньку удалиться, пока еще были в состоянии это сделать.

Дней через десять линкор «Лорд Нельсон», сделав рейс в Геную, зашел на Мальту, чтобы забрать вдовствующую императрицу и доставить ее в Англию. Государыня отплыла вместе с дочерью и тремя внуками. В Лондоне она устроилась в Мальборо-хаус у сестры, королевы Александры, тогда как великая княгиня и мои шурины стали гостями короля Георга V в Букингеме.

Мы тоже не собирались оставаться на Мальте. Оставив дочь у моих родителей, которые намеревались в ближайшее время обосноваться в Риме, мы с женой и шуринами Федором и Никитой отправились через Италию в Париж.

Отплыв с Мальты 30 апреля, на следующий день, 1 мая, мы оказались на Сицилии в Сиракузах в разгар всеобщей забастовки и коммунистических манифестаций и смотрели на шествия, красные флаги, надписи на стенах: «Да здравствует Ленин! Да здравствует Троцкий!» и прочее. Это грубое напоминание о людях и событиях, из-за которых мы оказались в нынешнем положении, сильно омрачило наше настроение.

Мы долго ждали поезд, на котором нам предстояло уехать из Сицилии. Наконец состав был сформирован, и мы тронулись в путь. Мессинский пролив мы переплыли на пароме и без приключений прибыли в Рим.

Тут обнаружилось, что у нас совсем нет денег. Все наши фамильные драгоценности остались в России. Сохранились лишь те, что успели взять с собой моя мать и Ирина. Пришлось заложить бриллиантовое колье Ирины, и на вырученные за него деньги мы продолжили наше путешествие.

Новость о нашем приезде в Париж быстро распространилась, и отель «Вандом» был вскоре осажден толпой наших друзей; все спешили выразить нам свое сочувствие и выслушать рассказы о наших злоключениях. То и дело звонил телефон, непрерывным потоком шли друзья и знакомые, у нас не было ни минуты передышки. Ювелир Шоме принес нам небольшой мешочек с бриллиантами, оставшимися у него с тех самых пор, когда он по моей просьбе переделывал несколько старинных украшений моей жены. Мы были приятно удивлены счастливым обретением этих камней, о которых совершенно забыли. Находка нашего автомобиля, дремавшего пять лет в глубине гаража, была столь же приятной и неожиданной. Она существенно облегчала наши постоянные перемещения между Францией, Англией и Италией, ибо в таком рассеянии оказалась наша семья.

Мы все еще не решили, где обосноваться. На первое время Ирина отправилась с отцом в Биарриц, я же поехал в Лондон, чтобы разобраться со своей квартирой, съемщиком которой продолжал являться все это время, но в свою очередь сдал ее внаем на время войны.

Временно я остановился в «Ритце». Вечером в день моего приезда, чтобы заглушить одиночество и тоску, я взял гитару и запел. Почти сразу же я услышал стук в дверь. Подумал, что кому-то мешает мое пение, и перестал играть. Тем не менее стук повторился. Я поднялся, повернул ключ, открыл дверь… и оказался нос к носу с великим князем Дмитрием. Я не видел его после дела с Распутиным, с тех пор как мы оба находились под домашним арестом в его дворце в Петербурге, и с нас не спускали глаз. Он не знал, что я в Лондоне, и я тоже ничего не знал о нем; но тут он услышал мой голос и постучал ко мне. Мы были так рады встрече, что не могли расстаться и болтали до рассвета.

Мы не расставались и в последующие несколько дней. Но вскоре я заметил некоторые перемены в поведении Дмитрия, вернее, перемены в его окружении. Среди изгнанников существовала монархическая партия, твердо верившая в возможность скорого возвращения в Россию и реставрацию монархии. Некоторые члены этой партии, стремясь сохранить свое влияние на того, в ком они видели будущего императора, старались удалить от него всех, кто мог ослабить их позиции. Я стал одной из первых мишеней их скрытых атак и неожиданно для себя обнаружил, что оказался чуть ли не в центре дворцовых интриг, которых всегда с ужасом избегал. По счастью, моя квартира вскоре освободилась. Я поспешил оставить отель и поселился в своем жилище.

Через какое-то время Дмитрий пришел навестить меня. Он признался, что его охлаждение по отношению ко мне, вызвано тем, что меня оговорили интриганы из его окружения. Дмитрий вполне отдавал себе отчет, что эти люди преследовали лишь свои корыстные цели. Сам он, напротив, не верил в возможность реставрации монархии. Он просил меня не покидать его и даже предложил, чтобы мы поселились вместе в окрестностях Лондона. Пришлось объяснить ему, что сейчас не самый подходящий момент для этого. Я считал своей важнейшей задачей оказание помощи русским беженцам, которых с каждым днем становилось все больше. Впоследствии я спрашивал себя, не ошибся ли я, отказавшись от предложения Дмитрия? Без поддержки надежных друзей он нередко становился жертвой компрометировавших его интриганов.