Не успела она произнести эти слова, как послышался скрип ворот. Выглянув через забор, хромой увидел человека: на его голове была рваная повязка, тело прикрывала грубая шерстяная куртка, вся в заплатах, подпоясанная веревкой, ноги были обуты в соломенные сандалии. Это был не кто иной, как даос из здешнего храма, по прозвищу Косой, ведавший воскурением благовоний. В одной руке он держал зонт, в другой — большой глиняный кувшин с вином.

— Человеку, ушедшему от мира, не подобает и думать о вине, — бормотал он себе под нос. — А этот погнал меня в такую непогоду в деревню за своим зельем! Чтоб ему от вина все брюхо вспучило.

Положив на землю зонтик и поставив кувшин с вином, Косой принялся запирать ворота.

«Однако не мешало бы в такой холод и винца выпить!» — мелькнуло в голове хромого лиса.

Ленивый и медлительный в обычное время, хромой Цзо сейчас проявил завидную прыть: стремглав выскочив из-за павильона, он подхватил кувшин и, захлебываясь, стал шумно лакать вино. Услышав шум, Косой обернулся и завопил:

— Ах ты, рвань этакая! И откуда тебя только принесло? Хлещешь чужое вино, за которым я тащился в такую даль!..

Хромой поставил кувшин и хотел уже было улизнуть, но даос в один прыжок нагнал его и так двинул кулаком в лицо, что тот перекувыркнулся. Кое-как встав на ноги, хромой бросился в павильон; Косой не отставал. Догнав лиса уже в павильоне, Косой поднял кулак и только сейчас увидел старуху с молодой девушкой. Старуха торопливо поднялась ему навстречу, почтительно приветствовала его и промолвила:

— Мы с сыном и дочерью направляемся в столицу навестить родных, но в пути нас застал снег, и мы решили укрыться здесь на время. Люди мы деревенские, невежественные, уж вы простите нас.

Косой хотел было напуститься на старуху, как вдруг заметил прячущуюся за ее спину красавицу-девушку, и так был поражен, что тут же позабыл о своем гневе.

— Я вижу, твоему сыну совсем неведомы правила приличия, — уже спокойно сказал он. — Но раз вы люди темные, то прощаю вас. Вот только как мне оправдаться перед наставником за вино, которое вылакал твой сын? Уж ты, почтенная, сама потрудись объяснить, что я тут ни при чем.

С этими словами Косой подобрал зонт и кувшин и, хихикая, направился в восточный флигель главного зала.

Не успел он уйти, как старуха набросилась на сына:

— Небо уже наказало тебя за жадность, но тебе, видно, мало этого, ждешь, чтобы и вторую ногу перебили!

— Братца беды не страшат, ему лишь бы выпить, — съязвила и Мэйэр.

— Пусть мне досталось, зато хлебнул вдосталь, и теперь мне теплее, чем вам, — храбрился хромой.

Пока они так пререкались, на галерее послышались шаги, и из внутренних покоев храма появился еще сравнительно молодой даос.

Дело в том, что прежде настоятелем здешнего храма был даос по имени Чэнь Кунщань, но к этому времени он состарился, стал страдать одышкой и редко покидал свою келью. Обязанности настоятеля исполнял сейчас молодой ученик по фамилии Цзя, носивший даосское прозвище Цинфын — Чистый Ветер. Хоть он и считал себя священнослужителем, однако никак не мог избавиться от старого порока — пристрастия к вину. Правда, он был также неравнодушен и к женщинам и страдал оттого, что в здешних глухих местах редко встречаются хорошенькие. Поэтому, узнав от Косого, что в колодезном павильоне сейчас находится красивая деревенская девушка, он позабыл про вино и прямо по снегу поспешил в павильон.

— Позвольте узнать, откуда вы? — спросил он, представ перед нежданными гостями.

— Мы живем у подножия Гусиных ворот, — стала объяснять старуха. — Направлялись к западному пику Хуашань, дабы воскурить благовония, но в пути нас застал снег, вот и пришлось вас побеспокоить. Мой сын невежественный, порядков здешних не знает и потому без спросу выпил немного вашего вина. Я уже отругала его за это. Надеюсь, почтенный господин простит нас.

— Пустяки, не стоит из-за этого волноваться, — улыбнулся даос, не сводя глаз с девушки, продолжавшей прятаться за спиной матери. Он чувствовал, что теряет голову, очарованный красотой деревенской простушки. — Да-да, конечно, путешествовать в такой снег трудно, — продолжал даос. — Вы, наверное, устали с дороги?

— Устали, очень устали! — подхватил хромой. — Глоток вина сейчас не помешал бы…

Старуха бросила на сына укоряющий взгляд, и он умолк.

— Этот павильон не совсем подходящее место для отдыха, — продолжал между тем даос. — Днем еще ничего, а ночью ветер продувает его насквозь. Тут за павильоном есть домик, где останавливаются приезжие гости. Милости прошу туда — обогреетесь, отдохнете, одежду просушите.

— Вы уж не беспокойтесь, — поблагодарила старуха. — Как-нибудь и здесь переночуем, а утром — снова в путь.

— Уж больно погода ненастная, — продолжал уговаривать даос. — Да и дороги здесь неровные, ходить по ним трудно. Даже если снег и растает, все равно земля раскиснет. Разве можно заставлять девушку месить грязь? Храм — место общественное, поживете с недельку — плату с вас не взымут. А там, глядишь, небо прояснится, солнышко землю подсушит, тогда и тронетесь в путь.

— Премного вам благодарны, почтенный господин, но только мы боимся причинить вам беспокойство, — отвечала старуха.

— Какое там беспокойство! — воскликнул даос. — Вам предлагают кров, а вы отказываетесь! Разве так поступают! Поговорка гласит: делай людям добро — и самому добром воздастся. Может, не побрезгуете отведать чаю да жидкой кашицы? Это больших хлопот не потребует…

— Матушка! — вмешался хромой лис. — Господин так добр, давай уважим его. Переночуем в тепле, смотришь, и добрые сны приснятся.

Старуха вопросительно взглянула на Мэйэр.

— Как вам, матушка, угодно, — ответила девушка.

Когда даос услышал, что Мэйэр согласна остаться, его радости не было границ.

— Идемте, идемте, я покажу вам дорогу, — засуетился он.

Обогнув по галерее главный зал и миновав трапезную и кухню, все четверо оказались на внутренней стороне храма перед новым двухкомнатным домиком, в небольшом дворике которого росло несколько деревьев. Войдя в дом, даос еще раз церемонно приветствовал гостей.

— Теперь можно и познакомиться, — улыбнулся он. — Позвольте узнать вашу почтенную фамилию.

— Моя фамилия Цзо, — отвечала старуха. — Раньше моего сына звали в деревне Цзо Чу; когда же он охромел, дали ему прозвище Цзо Хромой. Дочку зовут Мэйэр.

— А моя фамилия — Цзя, даосское прозвище — Чистый Ветер, или Цинфын, — представился даос. — Видно, наша сегодняшняя встреча — дело рук судьбы.

— Нельзя ли пригласить сюда вашего наставника? — осведомилась старуха. — Мне хотелось бы ему поклониться.

— Наставник болен; вот уже несколько лет, как он не выходит к гостям, — отвечал даос. — Вы, верно, заметили дверь в углу на западной стороне зала? Там его келья. А в храме сейчас распоряжаюсь я один.

— Сколько в храме ваших собратьев? — поинтересовалась старуха.

— Помимо меня есть еще юный послушник; у него недавно умер отец, так он ушел на похороны и пока не вернулся. Затем даос Косой, тот, который принес вино; этот в храме недавно. Да еще на кухне колдует старый «повелитель ароматов», а больше никого. Вы, наверное, проголодались в дороге — я сейчас что-нибудь вам приготовлю.

— Не стоит беспокоиться, — запротестовала старуха, — у нас кое-что припасено.

— Свои припасы оставьте, пригодятся в дороге.

Даос отправился на кухню, собрал кое-что из съестного и велел Косому подавать на стол, а сам по дороге забежал в келью и захватил несколько тарелок с сушеными фруктами.

— Зачем вы себя утруждаете! — рассыпалась старуха в благодарностях. — Такое обилие яств!..

— Где там обилие! Вы уж, право, простите меня за столь жалкое угощение! — извинялся даос.

Между тем Косой принес чайник с вином и поставил на стол четыре чашечки. Даос налил вина и обратился к старухе:

— Прошу вас, почтенная, занять место в середине; старший брат пусть сядет слева, а барышня — справа. Выпейте по чашечке, чтобы согреться.

— Прошу и вас сесть, — сказала старуха. — Мы столько хлопот вам доставили.

— Боюсь, барышню стеснит мое присутствие, и потому не смею к вам присоединиться.

— Какие пустяки, садитесь! — повторила старуха.

— Уж если я удостоился вашего разрешения, то позвольте мне вам прислуживать.

Он взял табурет и сел рядом с хромым лисом, но чуть пониже. Смущенная Мэйэр все еще продолжала прятаться за спину матери.

— Садись и ты, дочка, — сказала старуха. — Нехорошо обижать хозяина, который так добр к нам.

Мэйэр села, и даос, увидев ее совсем близко, совершенно потерял разум.

Старуха велела сыну налить вина и поднести даосу в знак уважения. Выпили по одной, по второй, по третьей, и вскоре за столом завязался оживленный разговор. Неожиданно в комнате появился Косой — он был в новой модной шапке и чистой сухой куртке; в руках он держал чайник.

— Я подогрел вам вина, выпейте, пожалуйста, — предложил он. — Если не хватает еды, на кухне еще найдется.

— Нам хватает, не беспокойтесь, — отвечала старуха.

Даос Цзя вылил оставшееся вино из стоявшего на столе чайника в чашку, немного подогрел его и дал выпить Косому. Затем взял у него чайник с подогретым вином, а пустой чайник велел отнести на кухню: очень уж ему не понравились взгляды, какие Косой бросал на девушку.