С этими словами он высвободился от старухи и стал выталкивать ее за ворота. Но старуха так завопила, что встревоженный криком Янь Полусвятой послал мальчика-ученика разузнать, в чем дело.

Увидев мальчика, старуха бросилась к нему, но дворецкий оттащил ее со словами:

— Эта нищенка не поймешь кто: ни человек, ни бес! Ведь это надо же — явиться к нашему господину за лекарством в такое время! И ведь втолковывал ей: подожди до утра — не хочет! Просил уйти — шум подняла.

Тут и мальчик-ученик поддержал дворецкого:

— Ты кто такая и откуда явилась, что порядков не знаешь? Будь ты из наших постоянных больных, что хорошо платят за лечение, — еще куда ни шло. Или хоть знатной госпожой, или барышней, а то нищенка! Помрешь — одной старой каргой меньше станет! Сам господин правитель округа, наш повелитель, и тот присылает за лекарствами в положенное время. А ну живо отсюда! Не то черкнет наш господин бумажку, да и отправят тебя в ямынь. А там уж с тобой церемониться не будут — не от хвори подохнешь, от побоев.

И, схватив старуху, мальчик поволок ее к воротам. Тут старуха принялась еще громче вопить, отбросила палку и повалилась на землю. Ее лицо пожелтело, руки и ноги безжизненно вытянулись. Видя такое дело, дворецкий тут же напустился на мальчика-ученика:

— Кто тебя просил вмешиваться, я сам с ней управился бы. Делал бы, что приказано, а то полез с бранью, стал толкать взашей больного человека. Вот иди теперь и сам докладывай господину, я ни при чем!

Ученик не на шутку испугался, но делать нечего: пришлось ему идти докладывать о случившемся Полусвятому.

В это время Янь Бэньжэнь как раз отдыхал в своей библиотеке. Выслушав ученика, он обеспокоился и вышел в зал. Дворецкому кое-как удалось привести в чувство старуху, но она еще неподвижно лежала на земле, бессмысленно тараща глаза.

Полусвятой велел дворецкому приподнять правую руку старухи.

Коснувшись тремя своими божественными пальцами пульса на правой руке старухи и нащупав затем пульс на левой ее руке, он воскликнул:

— Какой странный, какой необычный пульс!..

Затем Полусвятой вернулся в свой кабинет и велел кормилице привести старуху.

Кормилица пошла к старухе и сказала:

— Господин желает с тобой говорить.

При этих словах старуха, до сих пор неподвижно лежавшая на земле, вскочила и, подхватив палку, припустилась по залу, как заводная игрушка. Кормилица погналась было за ней — да куда там!

Глядя старухе вслед, дворецкий лишь головой качал:

— Ну и старуха! Ловко же она прикинулась. Надо же, так меня напугать!

Между тем Янь Полусвятой сидел во внутреннем зале при свете восковой свечи и ждал старуху. Когда та вошла, он удалил людей и, подозвав ее поближе, спросил:

— Ты где живешь?

— В округе Дэань, — отвечала старуха.

— Перестань меня обманывать, — строго сказал Полусвятой. — Я же вижу, облик у тебя человеческий, а пульс — звериный.

«Пожалуй, такого ученого и впрямь не обманешь!» — подумала про себя старуха и, убедившись, что, кроме них, в зале никого нет, опустилась на колени.

— Я не обманываю. Я действительно старая лиса, живу в пещере у подножия гор Гусиные ворота. Мне пришлось проделать большой путь, чтобы именно вы проверили мой пульс.

— Твой пульс я уже проверил, ты совершенно здорова, — сказал Полусвятой. — А явилась ты сюда ради своих детей.

Взволнованная старуха отвесила несколько земных поклонов и на коленях подползла к Яню.

— Вы поистине настоящий святой, а не Полусвятой! — промолвила она. — Верно, у меня действительно есть двое детей — сын и дочь. Недавно сына подстрелил охотник, и вот теперь он умирает…

И старуха подробно рассказала, какая страшная рана у ее сына.

— Рана сама по себе не страшна, — сказал Полусвятой. — Плохо только, что повреждены сухожилия и кость. Если даже рана заживет, боюсь, что твой сын на всю жизнь останется хромым.

— Пусть хоть ноги лишится — лишь бы сам жив остался! — вскричала старуха. — Как только рана заживет, я обязательно привезу его к вам поблагодарить за милость.

— Ни в коем случае не делай этого, — предупредил Полусвятой. — И еще: твоей дочери тоже грозит беда…

От этих слов сердце старухи заныло так, словно по нему ударили палкой. Убедившись еще раз в провидческом даре Полусвятого, она торопливо заговорила:

— Если дочери моей грозит беда, то позвольте мне, когда это случится, снова потревожить вас. Окажите мне такую милость, и я этого вовек не забуду!..

— Беда, грозящая твоей дочери, не совсем обычная; и я сейчас ничего определенного сказать не могу, — произнес Полусвятой. — Все выяснится в ближайшие полгода. Дело в том, что вы еще не до конца овладели искусством изменять свой облик и обманывать людей, сотрясать небеса и передвигать землю, и в один прекрасный день за это поплатитесь — придет вам конец. На вас станут охотиться с соколами и собаками. Взять, к примеру, твоего сына: хорошо еще, что его ранили только в ногу! Попади стрела в какое-либо жизненно важное место — и сам Бянь Цяо из Лу был бы бессилен помочь. А сейчас о тебе: твой большой пульс правой руки говорит о долгой жизни, а малый пульс — об открытой душе и ясном уме! Что и говорить: завидная судьба! Живете вы к тому же в горах, с миром людей общаетесь мало, да и наши страсти над вами не властвуют. А раз так, почему бы тебе не обратиться к какому-нибудь даосскому наставнику, чтобы научил вас, как навсегда избавиться от звериной шкуры? Вот это было бы хорошо!

Слова лекаря растрогали старуху. Она залилась слезами, поклонилась ему до земли и промолвила:

— Большое спасибо вам, благодетель мой, за поучение.

Полусвятой позвал домашнего аптекаря, велел ему принести пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и две мази и, завернув лекарства в два отдельных пакета, подал старухе со словами:

— Пусть твой сын примет эту пилюлю с вином, и боль как рукой снимет. Боюсь только, как бы стрела не проникла в кость и наконечник не застрял в ране. Тогда боль будет мучить всю жизнь. Рану обмоешь желтой водой и приложишь вот эту мазь — она хорошо отсасывает яд. Как только вытечет порченая темная кровь и начнет сочиться свежая, приложишь вторую мазь, сращивающую кости. Через сто дней твой сын сможет ходить.

Немного помолчав, Полусвятой добавил:

— Хорошенько запомни все, что я тебе сказал, ибо я искренне желаю тебе помочь.

Затем он позвал кормилицу и велел ей проводить старуху. Еще раз поклонившись, старуха последовала за кормилицей в приемный зал. Старый дворецкий все еще был там, дожидаясь, когда можно будет запереть ворота. Пожелав дворецкому всяческого счастья и благополучия, старуха, преисполненная радости, торопливо удалилась.

Оставшись один, Полусвятой ощутил в душе некоторое беспокойство и решил никому ничего не рассказывать.

Между тем старуха той же ночью выбралась из города, купила по дороге большую бутыль лучшего очищенного вина и поспешила в Дэань.

А в это время Чуэр, раненый молодой лис, беспрерывно стонал, лежа в пещере у подножия горы Гусиных ворот. Его сестра Мэйэр не отходила от него ни на шаг. Оба с нетерпением дожидались возвращения матери, и когда старуха наконец появилась у входа в пещеру, радости их не было границ.

Старуха не мешкая разогрела вино, растворила в небольшой фарфоровой чашечке пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и, приподняв голову сына, влила ему в рот лекарство. А затем, как и было велено, приложила к ране мазь, отсасывающую яд. Чуэр сразу затих, повернулся лицом к стене и погрузился в глубокий сон.

— Чуэр несколько дней подряд не смыкал глаз от боли, — сказала сестра, — а сейчас заснул: видно, лекарство подействовало и боль отпустила.

Вскоре старуха увидела, что у сына из-под приложенной мази начинает расти на ноге кровавый сгусток, но решила не тревожить его.

Внезапно Чуэр проснулся и воскликнул:

— Ой, как чешется рана! Нет сил терпеть!..

Старуха живо удалила мазь и увидела торчащий в сгустке крови угловатый предмет. Раздвинув травинкой наружную пленку, она ухватилась за него ногтями и вытащила. Это был наконечник стрелы в форме лопаточки. Именно такими стрелами пользовался Чжао И! Однако в первый раз ей удалось вытащить только древко стрелы, а наконечник, вонзившийся в кость, остался в ране.

Изумлению старухи не было конца; она вновь убеждалась в прозорливости великого лекаря и в чудодейственной силе прописываемых им лекарств.

Приготовив отвар из целебных трав и осторожно промыв рану сына, старуха увидела разорванные мышцы и поврежденную кость и онемела от ужаса. Она быстро разогрела мазь для сращивания костей, приложила к ране и осторожно перевязала шелковой тряпицей.

На следующее утро старуха сменила повязку. Семь дней подряд прикладывала она мазь к ране, пока из нее не вышел весь гной. Наконец на пятидесятый день рана на ноге затянулась, и Чуэр хотя и с трудом, но начал вставать, однако покидать пещеру пока не осмеливался.

На сотый день, как и было обещано, рана зажила, и лишь на том месте, где была приложена мазь, розовело нежное пятнышко без единого волоска. Все шло как нельзя лучше, только левая нога стала короче правой на два вершка.