Р. Али, Ф. Рафик
Мой брат Мохаммед Али
...О жизни величайшего боксера всех времен и народов, казалось бы, мы знаем всё, и каждая новая книга встречается со скепсисом. Но не в этот раз. Никто не знает Мохаммеда Али лучше, чем его родной брат. Рахман Али, проведший рядом с легендой всю жизнь, выдает неизвестные подробности знакомых всем историй. Делает это с любовью и предельно искренне.
Книга рекомендуется не только фанатам бокса и поклонникам таланта Али, потому как это тоже история становления американского общества и рассказ о том, как один человек может изменить его законы. А фанаты узнают в подробностях, что происходило за пределами ринга до и после легендарных поединков в истории бокса.
Игорь Брагин, редактор раздела «Бокс» Championat.com
* * *
Я посвящаю эту книгу своему любимому брату Мохаммеду Али. Он был моим лучшим другом, и я горжусь тем, что я его единственный брат. Мне очень повезло стать частью его жизни. Я всегда буду за это благодарен.
Предисловие
Мохаммед Али был решительным, дерзким и отважным. Он преодолевал множество трудностей, ломал стереотипы и вызывал множество противоречий. Али знали во всем мире как великого борца — борца за равные права, против дискриминации. В этом наши взгляды с Мохаммедом сходились: мы оба открыто говорили, что должны обладать такими же правами, как и другие граждане Америки.
Я очень тесно дружил с Али. Мы отлично проводили время вместе, и вообще, Мохаммед был очень веселым человеком. Помню, как-то он предложил:
— Давай пойдем к людям.
— К людям? — озадаченно спросил я. — В смысле, пешком? И что мы будем делать?
А Мохаммед ответил:
— Просто выйдем на улицу и поболтаем с людьми. Дадим им возможность поговорить с нами.
И время от времени мы стали совершать такие прогулки. Благодаря Али люди начинали лучше относиться к самим себе. Я все думал, какой бы еще звезде его масштаба пришло в голову вот так встречаться с простыми людьми, разговаривать с ними? По-моему, это потрясающе.
У нас с Мохаммедом были схожими главные жизненные ценности: деньгам не нужно поклоняться, самое главное — сохранять человеческое достоинство. Нет ничего важнее этого. И человек, если ведет себя в жизни правильно, способен справиться с любым злом. Никому другому в истории не удавалось так использовать свою известность, как делал это Али.
С Рахманом мы знакомы уже больше полувека. Думаю, у Мохаммеда никогда не было более близкого человека, чем его брат. Здорово, что Рахман решил написать самую правдивую биографию Мохаммеда. Ведь Али — не просто главная спортивная звезда современности. Он любил людей и боролся с дискриминацией: этот великий тяжеловес-чемпион вышел за пределы не только бокса, но и спорта в целом. Мохаммед Али — больше, чем просто спортсмен. История его жизни — важная часть истории всего общества, и без тени сомнения я могу сказать, что наследие Али будет жить еще долгие годы… надеюсь, вечно.
Джим Браун, легенда НФЛ
Введение
Брат для меня всегда был больше, чем просто боксером.
Ни одного другого спортсмена в мире — и, наверное, вообще почти никого из людей, — не любили так, как Мохаммеда Али. Его слава на пике карьеры была мировой, гремела по всему свету. Как спортсмен брат вышел далеко за пределы своего спорта, а как личность воплощал многие лучшие человеческие качества. Кто-то представляет брата шустрым тяжеловесом, уклоняющимся от «кувалд» Сонни Листона, а кто-то — уже более опытным бойцом, который мудро выжидает, пока Джордж Форман растратит свои силы на удары по корпусу. Но я очень давно понял: бокс — это лишь платформа для Мохаммеда: он, «избранный», будет делать все, чтобы любовь, мир и уважение друг к другу объединили людей на Земле.
Никто на свете не был связан с Мохаммедом такими тесными узами, как я, — кроме наших родителей, конечно. Почти всю жизнь я провел рядом с братом. Видел Мохаммеда в его лучших и худших проявлениях: неугомонным проказником и немного завистливым старшим братом, активным борцом за права на публике и тихим семьянином вдали от любопытных глаз. Мы вместе взрослели, вместе жили и тренировались, вместе путешествовали и встречались со знаменитостями — с президентами, в том числе, — и даже выступали на одних и тех же вечерах профессионального бокса.
Но жизнь брата никогда не ограничивалась спортом. Несмотря на болезнь Паркинсона, Мохаммед и в последние годы не терял жизненной энергии. До самой смерти он активно защищал права представителей своей религии и в целом всех людей, посвящая себя благотворительности и помощи другим. Весть о его кончине в июне 2016 года породила невиданную волну эмоций и признания его заслуг. Мало о ком написано столько, сколько о Мохаммеде: чаще всего это добрые слова, иногда — вызывающие споры, а некоторые, видимо, сказаны, чтобы запятнать его память. Однако до сих пор в хоре этих голосов не хватало одного, — принадлежащего человеку, который знал Мохаммеда лучше всех, — моего голоса.
Биографию брата рассказывали миллион раз — в книгах, журналах, документальных фильмах, но часто его показывают только легендой, а не живым человеком. Я предлагаю вам по-новому посмотреть на жизнь Мохаммеда и рисую портрет не только человека, которого знаете вы, но и того, которого знал только я, — человека, который, как и все мы, противостоял гневу, страхам, искушениям, но каждый день изо всех сил старался сделать мир немного лучше. Как и у любого другого, у Мохаммеда были недостатки. Как-то раз он сказал мне: «Спроси у человека в 50 лет, поступил бы он в 20-летнем возрасте в некоторых ситуациях иначе, — и он, конечно, ответит, что да. А если нет, значит, эти 30 лет он прожил впустую». В своей жизни Мохаммед не терял зря ни минуты: например, за те годы, что он не мог заниматься боксом из-за запрета правительства, брат превратился в фантастического оратора, который вдохновлял молодежь.
В детстве Мохаммед говорил: «Я стану самым известным в мире». И мы оба не сомневались, что он добьется успеха. Помню, как-то раз, в зените славы, Мохаммед сказал: «Разве это не удивительно, что наши детские мечты сбылись, что мы достигли всего, чего хотели?» Мне очень многое нужно рассказать миру о Мохаммеде Али, и я постарался сделать это в книге, которую вы читаете.
Братья
Во время родов мой брат чуть не убил нашу маму.
У него была просто огромная голова для новорожденного — слишком большая, чтобы выскользнуть естественным путем. Врачи городской больницы Луисвилла, штат Кентукки, сделали все возможное, чтобы брат не умер во время родов, но этого едва удалось избежать. В конце концов доктора решили использовать акушерские щипцы, из-за чего Мохаммед родился с деформированной головой. К счастью, наша бабушка — мама мамы — была рядом, успокаивала и помогала. Убедив маму, что позаботится о ребенке, она взяла на руки моего новорожденного брата и начала мягко растирать ему голову. Не знаю, поэтому ли голова Мохаммеда приобрела такую идеальную форму, но отметина от этих щипцов на его правой щеке сохранилась на всю жизнь. В любом случае, как повторяла мама, с самого рождения было видно, каким красавцем станет мой брат; вот его лицо — в центре тысяч выпусков новостей, прекрасные черты, терзаемые ударами боксерских перчаток, — лицо, которое знает почти весь мир. Мохаммед всегда был красивым, и мама полюбила его в тот же миг, когда впервые увидела.
Однако не все узнавали моего старшего брата с такой же легкостью. Вскоре после родов медсестры положили маме в кровать не того ребенка, и она, еще не вполне придя в себя, поняла это, только когда прочитала бирку с именем. Мама наверняка была в панике, но, как человек уравновешенный, лишь слегка повысила голос, сказав: «Это не мой ребенок». Она всегда смиренно воспринимала подобные унижения — и в этом, как и во многом другом, мама была полной противоположностью отцу. Наконец медсестры принесли моего брата. Потом, через много лет, мама рассказывала, что все малыши в палате вели себя очень тихо, так что и плача почти не слышалось — все, кроме моего брата, который орал не переставая. Он провел в этом мире меньше суток — а уже стал самым громким: заводился как сирена, а вслед за ним и все остальные дети тоже начинали кричать. Только брат мог «взорвать» всю палату. С самого своего рождения Мохаммед громко заявлял о себе.
Я называю своего старшего брата «Мохаммед» вот уже пять с половиной десятилетий, хотя при рождении он получил имя в честь моего отца — Кассиуса Клея Марселлуса-старшего. Брат появился на свет 17 января 1942 года, а я — полтора года спустя. Папа обожал Рудольфо Валентино — голливудскую кинозвезду — и решил дать мне имя в его честь — Рудольф Арнетт Клей. Но мой брат называл меня не иначе как Руди, а его в нашей семье всегда звали Джи, потому что «джи-джи» были его первыми словами. Он повторял их, когда хотел, чтобы его накормили, поменяли подгузник или просто взяли на ручки. В 1964 году я взял себе имя Рахман, а он — Мохаммед, но дома его по-прежнему называли Джи — и до сих пор называют. Отца звали Кэш, а маму — Бёрд, птичка, за красивый смех, которым она заливалась, когда папа пел, поддразнивал ее или рассказывал анекдоты.
