— Я не голоден. — Негр пристально посмотрел на него. — Что вы там делали? Неужели молились?

— Да, в самом деле, — признался Хэмилтон.

— Это естественно для вас?

— Нет. — Он поколебался, но закончил: — Я не молился с восьми лет.

Чернокожий задумался.

— Меня зовут Билл Лоус. — Они обменялись рукопожатиями. — Вы поняли, в чем дело, очевидно. Когда до вас дошло?

— Где-то между вчерашним вечером и сегодняшним утром.

— Случилось что-то необычное?

Хэмилтон рассказал про пчелу и дождь из саранчи.

— Причинно-следственную связь заметить было несложно. Я солгал — и был наказан. А перед этим я сквернословил — и тоже был наказан. Причина — и следствие.

— Зря тратите время в молитве, — коротко сказал Лоус. — Я пробовал. Толку ноль.

— А вы о чем молились?

Лоус с ироничной усмешкой ткнул в свою черную кожу чуть выше воротничка.

— Догадайтесь с одного раза. Но все слишком непросто… всегда так было и всегда будет.

— Я слышу сильную обиду в ваших словах, — осторожно ответил Хэмилтон.

— Ну это было серьезным шоком. — Лоус прошелся по комнате. — Простите, что я так к вам вломился. Но дверь была не заперта, и я рассудил, что вы уже встали. Вы ведь занимаетесь исследованиями в области электроники?

— Да, это так.

Ухмыльнувшись, Лоус сказал:

— Тогда здравствуй, брат. Я выпускник физического факультета. Это мне и помогло стать экскурсоводом. Нынче трудно устроиться по специальности: большая конкуренция. — Он добавил: — Точней, так они говорят.

— А как ты догадался?

— Обо всем этом? — Лоус пожал плечами. — Да действительно нетрудно было. — Из кармана он извлек клочок ткани, развернул его и достал небольшой осколок металла. — Давным-давно моя сестра заставила меня носить это постоянно. Сейчас это уже стало привычкой. — Он бросил Хэмилтону амулет. На том были выгравированы уже порядком стершиеся за годы благочестивые слова о вере и надежде.

— Давай, — сказал Лоус. — Используй его.

— Использовать его? — Хэмилтон откровенно не понял. — Честно говоря, мне все это совсем непривычно.

— Твоя рука. — Лоус нетерпеливым жестом показал на нее. — Амулет сейчас работает. Приложи его к своей ране. Лучше сначала сними бинт: при непосредственном физическом контакте получается лучше. Соприкосновение, понимаешь? Я именно так залечил все свои переломы и ссадины.

Скептически и очень осторожно Хэмилтон отмотал край бинта. В утреннем свете свежая, влажная рана заалела кровью. Секунду помедлив, он приложил к ней холодный кусочек металла.

— Ну вот, пошло, — сказал Лоус.

Безобразная рваная рана начала исчезать. На глазах Хэмилтона кроваво-мясной цвет сменился бледно-розовым. Оранжевое сияние поползло по ране, порез съежился, высох и затянулся. Остался лишь белесый шрам, узкий и почти незаметный. Пульсирующая боль исчезла.

— Вот так, — сказал Лоус, протягивая руку за амулетом.

— А раньше он работал?

— Нет, никогда. Пустая болтовня. — Лоус убрал амулет в карман. — Надо будет попробовать оставить на ночь в воде несколько волос. К утру будут черви, само собой. Хочешь знать, как лечить диабет? Половину растертой жабы смешать с молоком девственницы, носить на шее в старой фланелевой тряпочке, которую сперва намочить водой из пруда.

— Так ты думаешь, что вся эта чушь…

— Да, будет работать. Все так, как у крестьян в поверьях. До сих пор они ошибались. Но теперь ошибаемся мы.

В дверях спальни появилась Марша в халате, волосы падали на ее лицо, глаза еще щурились от сна.

— О, — сказала она, узнав Лоуса. — Это вы. Привет, как дела?

— Спасибо, порядок, — ответил Лоус автоматически.

Протирая глаза, Марша обернулась к мужу:

— Как спалось?

— Я спал. — Но что-то в ее голосе, какая-то непривычная резкая торопливость, заставило его переспросить: — А что?

— Снилось что-нибудь?

Хэмилтон попытался припомнить. Он ворочался с боку на бок, метался во сне, ему чудились какие-то смутные фантасмагории. Но точно сказать не получалось.

— Нет, — признал он.

Странное выражение появилось на усталом лице Лоуса.

— А вам что снилось, миссис Хэмилтон? Что это был за сон?

— Да что-то вообще безумное. Строго говоря, это был даже не сон. Я имею в виду, ничего не происходило. Просто — было.

— Некое место?

— Да, место. И мы.

— Все мы? — напряженно спросил Лоус. — Все восемь?

— Да, — кивнула она убежденно. — Мы лежали там, где упали. Там внизу, на Беватроне. Все мы просто лежали ничком. Без сознания. И ничего не происходило. Время застыло. Ничего не менялось.

— А в углу там, — уточнил Лоус, — не было ли какого-то движения? Может быть, медики, санитары?

— Да, — повторила Марша. — Но они не двигались. Просто стояли на чем-то вроде лестницы. Застывшие.

— Они двигаются, — сказал Лоус. — Мне тоже это снилось. И сначала я тоже думал, что они не движутся, но нет. Движутся. Только очень медленно.

Повисло тяжелое молчание.

Напряженно ища объяснение, Хэмилтон медленно проговорил:

— Ну, судя по вашим словам… — Он пожал плечами. — Это травматические воспоминания. Момент шока. Он врезался в наши мозги, и мы никогда от него не избавимся.

— Но, — напряженно сказала Марша, — оно все еще продолжается. Мы все еще там.

— Там? Так и лежим на Беватроне?

Она кивнула с тревогой:

— Я это чувствую. Я в это верю.

Почувствовав крайнюю тревогу в ее голосе, Хэмилтон сменил тему.

— Сюрприз, — сказал он жене, демонстрируя свою свежевылеченную руку. — Билл просто зашел и сотворил чудо.

— Нет, не я, — категорически отказался Лоус, блеснув темными глазами. — В гробу бы я видал творить чудеса.

— Ведь это твой амулет сработал. — Хэмилтон удивленно потер свою руку.

Лоус еще раз взглянул на свой металлический амулет удачи.

— А может, мы просто погрузились в самую что ни на есть реальную реальность. Может быть, оно всегда было тут, в глубине?

Марша медленно двинулась в их сторону.

— Мы ведь все мертвы, правда? — спросила она хрипло.

— Похоже, что все же нет, — ответил Хэмилтон. — Мы все еще в Белмонте, штат Калифорния. Вот только это другой Белмонт. Кое-что изменилось там и тут. Что-то добавилось. И кто-то рыщет вокруг.

— Что же теперь? — спросил Лоус.

— Не спрашивай у меня, — сказал Хэмилтон. — Это не я забросил нас сюда. Очевидно, инцидент на Беватроне привел к этому. Чем бы это ни было.

— А я вам скажу, что будет дальше, — спокойно сообщила Марша.

— Что же?

— Я пойду и найду себе работу.

Хэмилтон поднял бровь.

— Какого рода работу?

— Любого. Машинисткой, продавщицей, телефонисткой. Чтобы нам не умереть с голода… ты помнишь?

— Я помню, — сказал Хэмилтон. — Но ты останешься дома и протрешь пыль с камина, поиском работы займусь я. — Он указал на свой свежевыбритый подбородок и чистую рубашку. — Я уже сделал пару шагов в этом направлении.

— Но, — взмолилась Марша, — ты ведь потерял работу из-за меня!

— А может, нам и не придется больше никогда работать, — задумчиво-иронически произнес Лоус. — А может, нам всего и нужно раскрыть рты и ждать, когда с неба спустится манна.

— Думаю, ты уже пробовал, — сказал Хэмилтон.

— Ну да, я пробовал. И не получилось. Но у некоторых получается. Нам вообще надо бы заняться и вычислить механику всего происходящего. У этого мира — или что уж это такое — есть свои законы. Да, совсем не те, к которым мы привыкли. Кое-что мы уже знаем. Амулеты работают. Это значит, что работает теперь вся система благословений. — Лоус задумался. — И возможно, проклятий.

— И спасения, — пробормотала Марша. Ее карие глаза расширились. — Господи Боже. Как вы думаете, Небеса реально существуют?

— Наверняка, — согласился Хэмилтон. Он зашел в спальню и мгновение спустя показался оттуда, завязывая галстук. — Но все это потом. Прямо сейчас я поехал в город. У нас на счету ровно пятьдесят долларов, и мне не хотелось бы помереть от голода, пытаясь запустить эту систему молитв.

Хэмилтон забрал свой «Форд Бизнес-купе» с парковки ракетного завода. Машина все еще стояла на месте с надписью «Забронировано для Джона В. Хэмилтона».

Он покинул Белмонт по Эль Камино Реал и полчаса спустя уже въезжал с юга в Сан-Франциско. Когда он запарковался на отсыпанной гравием площадке рядом с «кадиллаками» и «крайслерами» сотрудников EDA, Агентства по развитию электроники, часы над местным отделением Банка Америки показывали полдвенадцатого.

Здания Агентства располагались справа от него — белые бетонные кубы на фоне холмов растущего промышленного города. Когда-то давно, когда у него только вышла самая первая работа по продвинутой электронике, EDA попыталось переманить его из «Калифорния Мэйнтенанс». Корпорацию возглавлял один из лучших статистиков страны, Гай Тиллингфорд; блестящий и необычный человек, он к тому же был близким другом отца Хэмилтона.

Если ему суждено было найти где-то работу — это было именно здесь. И что важнее всего, EDA в настоящий момент не занималось военными разработками. Доктор Тиллингфорд, в прошлом бывший членом группы, создавшей в Принстоне Институт современных исследований (до официального роспуска этой группы), больше интересовался чистой наукой, нежели прикладной. И в результате именно EDA производило самые прорывные компьютеры, величественные электронные мозги, что использовались в промышленности и науке по всему западному миру.