Хотя менее выдающиеся фигуры самодеятельного песенного движения, порожденного Ленноном и Маккартни, с удовольствием греются в отсветах своих старых хитов, к Маккартни это не относится. Несмотря на то, что записанное им в поп-музыкальном эквиваленте тянет на шекспировское собрание сочинений, ему по-прежнему необходимо доказывать миру свою состоятельность, словно он какой-нибудь новичок. Как и в случае со многими другими неумирающими монолитами рока — Миком Джаггером, Элтоном Джоном, поклонение, кажется, проходит сквозь него, как китайская еда — ничуть не притупляя аппетита. В том телефонном разговоре со мной он упомянул, что теперь “снова сидит на Эбби-роуд и записывается”. Сегодня, когда я это пишу, в конце 2015 года, его мировому турне, которое длится более или менее постоянно последние пятнадцать лет, по-прежнему не видно конца.
Десятки книг, написанные о Маккартни, почти без исключения сосредотачиваются на его роли в битловском сюжете — в том, что их публицист Дерек Тейлор по праву назвал “величайшим романтическим приключением XX века”, — и уделяют последовавшим четырем десятилетиям лишь остаточное внимание. Его собственная официальная биография, Many Years from Now (“Много лет назад”) авторства Барри Майлза, написана по той же схеме: лишь около двадцати из более чем 600 страниц посвящены его послебитловским годам, а заканчивается она в 1997-м, за год до смерти Линды.
Так что добротной полномасштабной биографии величайшего живого символа поп-музыки и по совместительству ее нехарактернейшего героя по-прежнему нет. И несмотря на все миллионы слов, написанные о нем и как о члене Beatles, и как о сольном артисте, страница Маккартни странным образом остается пустой. Эта, казалось бы, самая открытая и доступная из всех мегазнаменитостей на самом деле является одной из самых неуловимых. Из своей видимой “нормальности” и “обычности” он выстроил такие укрепления вокруг своей частной жизни, что с ним мог бы посоперничать только Боб Дилан. Время от времени за вечным фасадом “славного парня” мелькает человек, который, несмотря на все свои дарования и заслуги, по-прежнему способен чувствовать раздражение и даже неуверенность в себе, который мается и терзает себя, как все остальные. Однако в большинстве случаев все это успешно маскируется улыбкой и задорно отогнутыми большими пальцами.
В конце 2012 года я написал Маккартни по электронной почте, на адрес его публициста Стюарта Белла, сообщая, что хотел бы написать его биографию в качестве парного тома к своей “Джон Леннон: его жизнь”. Если он не захочет говорить со мной напрямую — поскольку вряд ли бы он отважился еще раз перелопатить всю битловскую историю, — то, возможно, он даст мне свое негласное одобрение, чтобы я мог опросить близких ему людей, которые иначе будут для меня недоступны. Я признавал, что, скорее всего, в его глазах меньше всего подхожу на роль биографа, но выразил надежду, что ленноновская книга в чем-то компенсировала мое не вполне справедливое обхождение с ним на страницах “Кричите!”. Белл согласился передать мою просьбу, предупредив, что ответ может занять некоторое время, поскольку Маккартни сейчас на гастролях в Америке. Ну конечно, подумал я… старые отговорки…
Пару недель спустя по электронной почте пришел ответ, надиктованный пресс-агенту:
...Уважаемый Филип!
Спасибо за сообщение. С удовольствием даю свое негласное одобрение, и, возможно, Стюарт Белл сможет оказаться полезным.
Всего наилучшего, Пол
Это был самый большой сюрприз в моей карьере.
Часть первая
Лестница в рай
Глава 1
“Эй, мистер, дай фунт — покажу дом Пола Маккартни”
Бледно-голубой микроавтобус, который отправляется от ливерпульского Альберт-дока, обещает “единственную экскурсию с посещением домов, где прошло детство Леннона и Маккартни”. На его борту изображение двух лиц, черно-белые пятна, которые, несмотря на свою схематичность, мгновенно узнаваемы повсюду в мире — как Микки Маус. Сегодня уже, наверное, даже больше, чем Микки Маус.
На протяжении долгих лет Ливерпуль почему-то не торопился зарабатывать на своих самых известных уроженцах. Но это раньше. Теперь в музее “История Beatles”, что в Альберт-доке, вся эпопея воссоздана настолько реалистично, что почти чувствуешь себя ее участником. Мэтью-стрит, переименованная в Каверн-куортер, превратилась в многолюдный бульвар с сувенирными лавками и тематическими барами, а также с почти неотличимой копией клуба “Каверн” в нескольких метрах от места, где стоял оригинал. В шикарном отеле “Хард дейз найт” на Норт-Джон-стрит имеются люкс-апартаменты как имени Джона Леннона, так и Пола Маккартни, по 800 фунтов за сутки, и резервировать их надо всегда за несколько месяцев вперед.
Кроме того, существует огромный выбор “волшебных таинственных путешествий”, которые провозят туристов по главным битловским достопримечательностям в центре города: Пир-Хед, Сент-Джорджес-холл, вокзал на Лайм-стрит, зал “Эмпайр Тиэтр”, — после чего увозят их на окраины, где расположены главные святилища.
Экскурсия на голубом микроавтобусе — классом повыше остальных. Ее оператором выступает Национальный фонд, организация, которая обычно занимается в Великобритании охраной и реставрацией старинной парадной архитектуры. Два дома, которые мы собираемся посетить, нельзя назвать ни старинными, ни парадными, но вместе они собирают не меньше денег с посетителей — пропорционально размеру, — чем любой тюдоровский дворец или палладианский особняк, находящийся на попечении фонда.
В случае охранного статуса закрепившийся порядок следования двух имен в кои-то веки оказался нарушен. Детский дом Пола в Эллертоне, номер 20 по Фортлин-роуд, был приобретен Фондом и в 1996 году открыт для публики как место, где начиналось совместное песенное творчество Леннона и Маккартни. На протяжении нескольких следующих лет считалось, что дом 251 по Менлав-авеню в Вултоне, где вырос Джон, не подпадает под статус национального памятника, поскольку не подтверждено, что там родилась хотя бы одна битловская композиция (хотя они с Полом без конца репетировали на его застекленном крыльце). В конце концов в 2002 году вдова Джона Йоко Оно сама выкупила дом и передала его Фонду, вместе со средствами на ремонт и содержание.
Пассажиры, занявшие места в голубом микроавтобусе этим воскресным утром, представляют вполне предсказуемый набор национальностей и возрастов. Группа франко-канадцев из Монреаля во главе с директором радиостанции по имении Пьер Руа — “маккартниевским” человеком во всем вплоть до ухоженных кончиков ногтей: “Я — Близнецы, как и он, я тоже левша, и мою первую девушку звали Линда”.
Пара двадцати-с-чем-то-летних девушек, соответственно из Дублина и Тисайда (последняя, несколько стыдясь, признается, что вообще-то предпочитает Джорджа). Супружеская пара Бернард и Маргарет Скиамбарелла, оба на пятом десятке, живут рядом, в Уиррале, на чеширском берегу Мерси, — они здесь со своей двадцатиоднолетней студенткой-дочерью. Несмотря на то, что оба — закоренелые битловские фанаты, раньше на этой экскурсии они были только однажды. “Так всегда и бывает, когда что-то совсем близко, правда же?” — говорит Маргарет.
Мы отправляемся и едем вдоль возрожденной портовой набережной Ливерпуля, минуя с одной стороны старый портовый бассейн, теперь облепленный эспрессо-барами и бутиками, а с другой — викторианские доходные дома, теперь переделанные в престижные апартаменты с видом на реку. На углу Джеймс-стрит расположена бывшая штаб-квартира пароходства White Star, где когда-то в 1912 году представитель компании стоял на балконе и зачитывал через мегафон потрясенной толпе список погибших с “Титаника”.
Вещательные технологии столетней давности, как оказывается, были гораздо надежнее нынешних. “Ребята, извините, — слышатся первые слова нашего водителя, — автобус только что из сервиса, CD-плеер еще не подключили. Это значит, что, к сожалению, наши достопримечательности останутся без музыкального сопровождения”.
Итак, мы отбываем из “Битл-сити” в тишине: через осаждаемый уличными бандами Токстет, мимо великолепных чугунных ворот в Сефтон-парк, по Смитдаун-роуд, где мать Пола училась на медсестру. Поворот налево выводит нас на Куинс-драйв и бывший семейный дом Брайана Эпстайна, который, ко всеобщему стыду, никто не посчитал достойным статуса национального достояния.
“Так, ребята, — говорит наш водитель, — мы сейчас подъезжаем к месту, которое вы все узна́ете. Жалко, что нельзя пустить запись «Penny Lane» для полного эффекта”.
Не все ли равно? В коллективной памяти эта песня звучит громче и отчетливей, чем из самых ультракачественных динамиков. Пенни-лейн в наших ушах и в наших глазах, даже если сегодня утром “голубое небо окраин” [Используются слова “Penny Lane”: “Penny Lane is in my ears and in my eyes” и “blue suburban skies”.] цветом скорее напоминает серую половую тряпку.
“Penny Lane”, которая считается шедевром Пола, оказалась спаренной с шедевром Джона, “Strawberry Fields Forever”, на самом ценном с художественной точки зрения поп-сингле из всех когда-либо изданных. И Пенни-лейн как достопримечательность конкурирует с местом старого здания Армии спасения на Строберри-филд за титул самой посещаемой битловской святыни Ливерпуля. На протяжении многих десятилетий его уличную табличку похищали так часто, что местные власти начали просто писать имя краской на стене. Установленная позже “вандалозащитная” табличка оказалась ненамного надежнее старой.
