Набравшись мужества, Лука с Изольдой посмотрели на галерных гребцов: они оказались свободными, без цепей — и на мужчину, стоявшего на корме.

— Кто вы такие? И что вам от нас нужно? — спросил Лука.

Командир на корме галеры обнажил абордажную саблю. На кованом клинке блеснул холодный свет. Он по-деловому взглянул на обоих.

— Лордом Лукретили мне приказано забрать эту женщину, — объявил он, указывая на Изольду. — Она — беглая сестра знатного лорда, и он приказывает ей вернуться домой.

— Твой брат! — тихо воскликнула Ишрак.

— Я — не она, — тут же заявила Изольда, перейдя на характерный говор южанки. — Не знаю, о ком вы говорите.

Мужчина прищурился.

— Мы шли по вашему следу, миледи, — сказал он. — От монастыря, где лорд, ваш брат, поручил вас заботам благочестивых сестер, до места, где вы объединились с этими Божьими слугами, через рыбацкую деревню и наконец встретили вас здесь. Вас обвинили в колдовстве…

— Ее оправдали! — прервал его Лука. — Я расследователь от Церкви, которому сам папа римский поручил выяснять причины странных происшествий в этом мире и искать признаки конца света. Я освободил ее от всех обвинений. Ее не преследует ни закон этих земель, ни Церковь.

Мужчина пожал плечами.

— Пусть она ни в чем не виновна, но она все равно остается сестрой лорда Лукретили, — равнодушно проговорил он. — Она все равно его собственность. Если он желает ее вернуть, то никто не может отрицать его прав на нее.

— Зачем она ему понадобилась? — спросила Ишрак, присоединяясь к ним у фальшборта судна. — Он так спешил выдворить ее из дома, когда умер ее отец — и так спешил выдвинуть обвинение, по которому ее должны были предать сожжению. Почему он теперь захотел ее вернуть?

— И тебя тоже, — отрывисто бросил мужчина. — Рабыню Ишрак. Мне приказано привезти обратно и тебя. — Он обратился к Луке. — Ты обязан отдать ее мне, потому что она — беглая рабыня, а лорд — ее хозяин. А леди надо отдать мне потому, что она — сестра лорда Лукретили и является такой же его собственностью, как его кресло или конь.

— Я — свободная женщина, — отрезала Ишрак. — И она — тоже.

Он пожал плечами, словно ее слова не имели никакого смысла.

— Ты — неверная, а она — его сестра. Она находилась во власти своего отца, а затем, после его смерти — своего брата. Он унаследовал ее, как и коров на пастбище. Она — его имущество, точно такая же, как телка.

Он переключился на брата Пьетро.

— Если ты помешаешь мне забрать ее с собой, тогда это будет означать, что ты украл имущество лорда Лукретили: его рабыню и его сестру — и я обвиню тебя в воровстве. Если ты ее оставишь у себя, то будешь виновен в похищении.

Фрейзе вздохнул.

— Сложное дело, — нарушил он воцарившееся молчание, — потому что по закону, знаете ли, он прав. Женщина действительно принадлежит своему отцу, или брату, или мужу.

— Я больше не принадлежу моему брату, — внезапно заявила Изольда. Она просунула ладонь Луке под руку и стиснула его локоть. — Мы женаты. Этот мужчина — мой хранитель. Я — его.

Командир галеры перевел взгляд с ее решительного лица на сжавшего зубы Луку.

— Правда? Это так, расследователь?

— Да, — коротко бросил Лука.

— Но ты же церковник? Тебе поручено расследовать конец мира и докладывать своему Ордену?

— Я нарушил данные Церкви обеты и взял эту женщину в жены.

Брат Пьетро шумно сглотнул, но промолчал.

— Взял в жены и уложил в постель?

— Да, — подтвердил Лука, сжав Изольде пальцы.

Короткое молчание — а потом мужчина покачал головой. Он недоверчиво улыбнулся, смерив взглядом обоих.

— Что? Ты с ней переспал? Взял ее с похотью, подмял под себя, заставил кричать от наслаждения? Вы целовались взасос, и ты ласкал ее груди? Ты обнимал ее за талию, а она охотно приняла тебя в свое тело?

Изольда побагровела от стыда. Ишрак пришла в ярость.

— Да, — не моргнув и глазом повторил Лука. — Мы сделали все это.

— Поцелуй ее.

— Но нельзя же!.. — запротестовала Изольда, но Лука повернулся к ней, приставил палец под подбородок, чтобы приподнять ее лицо — а потом поцеловал, медленно и крепко, словно неспособен был оторваться от ее губ.

Изольда была смущена — но ничего не могла с собой поделать: ее голова запрокинулась, руки поднялись к его плечам. Они обнимали друг друга, и одна ее ладонь легла ему на затылок, так что пальцы зарылись в его волосы.

Лука поднял голову.

— Ну вот, — сказал он, чуть задыхаясь, и, наконец, отпустил Изольду. — Как видите. Я, не колеблясь, целую мою жену. Мы стали супругами, и теперь она — мое имущество. Ее брат больше не имеет на нее никаких прав. Она принадлежит мне.

Фрейзе глубокомысленно кивнул:

— Жене положено быть со своим мужем. Его права — основные.

Лицо брата Пьетро перекосилось от ужаса, который вызвала у него ложь Луки, но он ничего не сказал.

Человек из Лукретили повернулся к нему.

— И мне надо этому поверить? Что скажешь, священник? Будешь уверять меня, что женат на той второй? Поцелуешь ее, чтобы это доказать?

— Нет, — коротко ответил брат Пьетро. — Я верен своим обетам.

— Но эти двое действительно муж и жена? Пред Господом?

Брат Пьетро открыл рот. Порыв ветра качнул кораблик, и он ухватился за поручень, чтобы удержаться на ногах.

— Ты будешь свидетельствовать о них перед Богом, — напомнил ему командир. — Я именем Бога требую, чтобы ты сказал мне правду.

Брат Пьетро судорожно сглотнул.

— Поклянись своими священными обетами, — напомнил ему тот. — Правду, именем Господним!

Брат Пьетро повернулся к Изольде, которая стояла, не убрав руки с пояса Луки.

— Мне жаль, — проговорил он еле слышно, — Очень жаль. Но я не могу солгать, призвав Бога в свидетели. Я не могу этого сделать.

Она кивнула.

— Понимаю, — проговорила она тихо и отошла от Луки, который ее отпустил.

— Ему ничего не надо говорить, — подала голос Ишрак. — Я стану свидетелем.

Мужчина пожал плечами.

— Твое слово ничего не значит. Ты неверная, рабыня и женщина. Твои слова подобны утреннему щебетанью птицы. Слишком громкие и совершенно бессмысленные. А теперь, — сказал он Луке, — отправляй обеих женщин через борт, или я прикажу моим людям подняться на палубу и забрать их силой.

Лука посмотрел на галеру: внизу сидела примерно дюжина человек в полном вооружении. Он покосился на Фрейзе, стоически поигрывающего дубинкой. Конечно, они могут дать бой, однако обстоятельства складываются явно не в их пользу. Они наверняка проиграют.

Командир обратился к паромщику, который мрачно все слушал, оставаясь на корме.

— Ты перевозишь краденые вещи: эти две женщины принадлежат лорду Лукретили. Если понадобится, я возьму твое судно на абордаж, чтобы их забрать — и твой корабль может получить повреждения, да и тебе будет угрожать опасность. Или же ты можешь передать их мне — и никаких неприятностей не будет.

— Я взял их по честному сговору, как пассажирок, — крикнул в ответ паромщик. — Если они твои, то могут отправляться с тобой. Я за них не отвечаю.

— Сопротивляться нет смысла, — очень тихо сказала Луке Изольда. — Это безнадежно. Не надо ничего предпринимать. Я сдамся.

Не дав ему времени возразить, она крикнула мужчине на галере:

— Ты даешь мне слово, что довезешь нас к моему брату в целости и сохранности?

Он кивнул:

— Мне приказано ничем вам не вредить.

Она решилась.

— Забери наши вещи, — бросила она через плечо Ишрак.

Та быстро спустилась в каюту и вернулась с двумя переметными сумами, успев спрятать данный Фрейзе нож — заткнула его за веревку, закрепленную на поясе.

— И что со мной будет? — спросила Изольда.

Жестом приказав Ишрак следовать за собой, она перешла на нос парома. Командир махнул Луке и Фрейзе, показывая, чтобы они подтянули его судно ближе: так девушки смогли бы перелезть через борт на ожидающую их галеру.

— Твой брат считает, что ты пытаешься обратиться к графу Валашскому за помощью. Он решил, что ты попытаешься собрать армию, чтобы выступить против него и отвоевать дом. Поэтому он собрался выдать тебя замуж за французского графа, который тебя увезет и запрет у себя в замке.

— А что насчет меня? — спросила Ишрак.

Тем временем Лука, Фрейзе и Пьетро взялись за абордажные крючья и, натягивая канаты, подвели галеру к носу парома.

— А тебя я должен продать в рабство туркам, в Венеции, — ответил тот. — Извини. Такой приказ мне дали.

Лука, чьи родители — и мать, и отец — были захвачены оттоманскими работорговцами, когда он был еще мальчишкой, побледнел и впился в поручень.

— Мы не можем этого допустить, — сказал он Фрейзе. — Я не могу это позволить. Нельзя этого допустить.

Однако Фрейзе в этот момент наблюдал за Изольдой, которая резко остановилась, услышав, что Ишрак с ней не будет.

— Нет. Она едет со мной, — заявила она. — Мы никогда не разлучаемся.

Мужчина покачал головой.

— Мой приказ ясен. Ее надо продать туркам.

— Готовься, — прошептал Луке Фрейзе. — По-моему, она с этим не смирится.

Изольда дошла до носа парома. У ее ног оказался топор, приготовленный для тех экстренных случаев, когда в шторм сорвет парус или придется обрубать рыбацкие сети. Не глядя на него, она поднялась на туго свернутую бухту якорного каната, чтобы через фальшборт смотреть на явившегося за ней мужчину.