— Давай есть.
Сончжэ наполнил тарелку. Рамен получился идеальным: мягким, но в меру упругим. Горячий бульон вмиг согрел все тело.
— Вкусно?
— Очень!
— Это тоже мой первый раз, — с гордостью сказал он. — Ну разве я не способный?
Ёну улыбнулась, на ее щеках вспыхнул румянец.
Из-за утренней прогулки Сончжэ и Ёну отправились на работу позже обычного. А пустой дом снова остался в распоряжении домработницы Чжисун. Ёну позвонила ей по телефону.
— Можете убраться сегодня в квартире? Просто подмести в гостиной и на кухне. В других комнатах не нужно, — попросила она.
— Хорошо.
Чжисун пополнила запасы панчанов в холодильнике и, как и просила Ёну, принялась за уборку. Ее стараниями гостиная и кухня вскоре блестели чистотой.
Закончив с уборкой, Чжисун выключила систему видеонаблюдения и вошла в старую комнату Ёну.
— Лампочку поменяли, — заметила домработница.
В тот день, когда Чжисун принесла новую лампочку, она оставила раскрытый блокнот с записями о другом будущем на видном месте — в надежде, что Сончжэ обнаружит его сам. Причина, по которой ей удалось провернуть такой смелый ход, заключалась в характере Ёну: она не была особенно внимательной и легко доверяла людям. Если Чжисун поймают, то она просто сделает вид, что не понимает, о чем речь. Тогда, по ее расчетам, Сончжэ и Ёну станут еще меньше доверять друг другу.
Но больше она не могла этим заниматься. С каждым месяцем Ок Сынхэ давала ей все меньше и меньше денег, а Чжисун все больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке: она не могла позволить себе потерять хорошее место в погоне за быстрым заработком. С мыслью о том, что сегодня она занимается этим в последний раз, Чжисун открыла ящик стола Ёну. Голубой блокнот лежал на своем месте, но, когда Чжисун взяла его в руки, выражение ее лица изменилось. Это был другой блокнот того же цвета. Внутри он был пуст.
— Куда он делся? Она его переложила?..
Может, Сончжэ уже нашел блокнот? Чжисун пролистала галерею телефона, чтобы проверить, не изменилось ли на столе что-нибудь еще, — она заранее сделала фотографии каждого ящика. Сверившись с фотографиями, она обыскала все ящики, но так ничего и не нашла. Чжисун осмотрела кровать, заглянула под нее, проверила шкафы… Должно быть, от блокнота избавились.
— Значит, должно быть что-то еще… — пробормотала себе под нос Чжисун и принялась листать страницы пустого блокнота. Она была так сосредоточена, что не слышала посторонних звуков.
— Что-то ищите?
Чжисун резко подняла голову, повернулась к двери и выронила блокнот из рук. На нее холодно смотрела Ёну. Она медленно подошла к домработнице и подняла блокнот, валявшийся у ее ног.
— Ищете такой же?
— Я просто наводила порядок и…
— Я же попросила сегодня сделать уборку только в гостиной и на кухне.
Ёну не могла поверить, что женщина, которой она доверяла, могла так поступить. Она знала ее уже два года. Все это время Чжисун казалась ей очень честным и трудолюбивым человеком, поэтому Ёну была в ней уверена и ничего не подозревала. Как глупо с ее стороны.
Она начала что-то подозревать, когда узнала, что Сончжэ видел блокнот. Какой бы невнимательной ни была Ёну, она ни за что не оставила бы такую важную вещь на видном месте, еще и в открытом виде. Сначала она решила, что кто-то пробрался в дом, но это было бы слишком сложной задачей. Тогда Ёну и подумала о Чжисун. Та должна была знать пароль от входной двери. Чжисун могла сообщить его Ок Сынхэ, а та — рассказать Саре. К тому же Чжисун никогда не видела, чтобы Сончжэ и Ёну проводили время вместе, так что вполне могла счесть их брак фиктивным. Чжисун как никто подходила на роль информатора Ок Сынхэ. Поэтому сегодня Ёну сделала вид, что ушла на работу, а сама спряталась в доме.
— Ну, что же вы ищете? Вернее, зачем?
Чжисун опустила голову и закрыла глаза. Похоже, она пыталась придумать какое-нибудь оправдание.
— Чтобы показать его Ок Сынхэ?
Услышав это имя, Чжисун вздрогнула.
— Это вы сказали ей пароль от входной двери? И сплетни про наши отношения с мужем тоже вы распускали?
— Я не понимаю, о чем вы говорите… Я только занималась уборкой. Как вы можете меня обвинять?
Ёну усмехнулась, понимая, что домработница притворяется.
— Не отвертитесь. Наш телефонный разговор и все, что вы делали в этой комнате, записаны, — сказала Ёну, указывая на камеру в углу.
Ранее она рассказала о своих подозрениях Сончжэ. Перед тем как уйти на работу, он установил в ее комнате еще одну, автономную камеру, так что попытки Чжисун отыскать блокнот были засняты на видео.
— Я и не п-пытаюсь отвертеться. Вы же велели мне убрать в этой комнате. Разве нет? Я виновата только в том, что действовала по вашему указанию, — под давлением Чжисун стала отпираться еще активнее. — Не знаю, что там на записи, но я уверена, что вы просили меня убрать только вашу комнату и гостиную.
— А разве это моя комната? Не помню, чтобы я когда-либо так ее называла. Если вы и дальше будете увиливать, мне придется вызвать полицию.
— Вы не можете со мной так поступить! — закричала Чжисун. Ее трясло от злости. — Я работаю здесь уже больше двух лет. Если хотите от меня избавиться — так и скажите.
Домработница чувствовала, что загнана в угол.
— Успокойтесь, и давайте размышлять здраво. Скажите, кто вам заплатил, — сменила тему Ёну. — Или вы собираетесь взять всю ответственность на себя? Это только поможет тем, кто за этим стоит. Сами же понимаете, что они не станут вам помогать: им это невыгодно.
Из глаз Чжисун хлынули слезы.
— Она сама со мной связалась…
Она с горечью открыла Ёну всю правду. Ее действительно подкупила Ок Сынхэ.
— Сначала я отказывалась, но мой сын хотел поехать в Америку учить английский…
Как просто оказаться в ловушке из-за денег. Ёну сочувствовала Чжисун. Та призналась, что рассказывала Ок Сынхэ обо всем, что видела в доме.
— Сначала она сказала, что просто хочет знать, как у вас дела. Но потом стала требовать все больше и больше…
— И все же не стоило давать ей пароль от входной двери. Вы рассказали ей о том, что нашли в столе? — спросила Ёну, указывая на ящик, в котором лежал блокнот.
Чжисун отвела взгляд.
— Вы ведь понимаете, что это преступление? — сказала Ёну. Несмотря на сочувствие, не обвинять Чжисун она не могла.
— Ок Сынхэ звонила и писала мне с одноразовых телефонов. А для отправки фотографий я использовала защищенный мессенджер, — не поднимая головы, продолжила домработница.
Ок Сынхэ старалась не оставлять зацепок. Если она использовала одноразовый телефон и зашифрованный мессенджер, значит, отследить ее было невозможно. Она и правда хитра.
— Вы когда-нибудь спрашивали, для чего ей это все? Почему я так ей интересна? — с досадой спросила Ёну.
Чжисун покачала головой.
Ёну не сделала ей ничего плохого. Они уже давно прекратили общение и забыли друг о друге, и Ёну не могла понять, почему Ок Сынхэ вновь объявилась в ее жизни.
«Неужели у нее это уже вошло в привычку», — подумала она.
После того как Чжиcун в общих чертах объяснила ей ситуацию, Ёну не успокоилась, а только сильнее расстроилась. Единственной уликой против Ок Сынхэ были слова Чжисун, так что Ёну ничего не могла сделать. Она записала признание Чжисун на диктофон и решила, что та сможет снова дать показания, если Ёну будет выдвигать обвинения в суде. Чжисун была немедленно уволена, но жаловаться не стала: по крайней мере, Ёну не стала заявлять на нее в полицию.
Прошло несколько дней, наступила суббота — шестидесятый день рождения отца Сончжэ, Кан Унхо. Само празднование был закрытым частным мероприятием, но вместе с ним проводился благотворительный аукцион, так что гостей все равно должно было быть много. Сончжэ и Ёну собирались на праздник. Времени было мало, ведь Ёну еще нужно было успеть в салон красоты. Зато других дел у нее не было. Сончжэ тоже оставалось только одеться.
Выйдя из душа и высушив волосы, он вдруг вспомнил о Нам Чжисун.
— Тебя не беспокоит, что она отделалась увольнением? Я бы на твоем месте сдал ее в полицию, — обратился он к Ёну.
— Сначала я так и собиралась поступить, но передумала. Это не такое серьезное преступление. К тому же не хотелось бы устраивать скандал в день рождения твоего отца.
— Ты права. Надеюсь, ты знаешь, как я тебе благодарен. Думаешь, Ок Сынхэ больше не будет к нам лезть?
— Надеюсь.
— Да уж.
Ёну посмотрела на улыбающегося Сончжэ, затем на его руку.
— В другом будущем на дне рождения у тебя на руке была повязка. Позже я узнала, что ты обжегся, и записала это в блокнот. Я рада, что ты быстро поправился и теперь пойдешь на праздник без повязки, — с улыбкой сказала Ёну. Вот бы и дальше все было хорошо.
— Знаешь, почему я так быстро поправился?
— Почему?
— Благодаря тебе, — улыбаясь ответил Сончжэ.
В салоне Ёну переоделась в наряд для торжества и сделала макияж. Сончжэ все это время сидел поодаль, не сводя с нее глаз. Забавно, что муж, которого не было рядом даже в день свадьбы, теперь, спустя два года, всюду следует за ней по пятам.
Наконец с приготовлениями было покончено. На Ёну было элегантное белое платье, подол которого спереди открывал колени, а сзади опускался до щиколоток. Волосы были заплетены в косу, лежащую на плече.