Глава 5 — Злодей?

Утро для молодого лорда и его стражи выдалось тяжёлым. Вчерашние наши с ним вечерние посиделки обошлись Мидчелу крайне дорого. Напоив и взяв парня в оборот, на куске белого рукава, вырванного из рубахи мага, мы под присмотром Блюмонда и Фарфия договорились чуть ли не о полной сельской автократии, в обмен на процент от всего деревенского дохода. Окружающие нас леса, проходящая неподалёку речушка, немногочисленные поля и всё, что только можно было достать из-под земли, попадало в мои руки. Хочешь — строй, хочешь — ломай, требование только одно: по истечению сезона плати оброк и десятую часть от всего заработанного.

Щедро? Как по мне, до безумия щедро, особенно если взять в расчёт то, что изначально, ещё умудрявшийся стоять на ногах, Мидчел хотел ни много ни мало: пятьдесят процентов от всех монет. Но простой алкоголь и мои мудрёные речи сделали своё, и в конце концов процентную ставку я смог понизить. Сукин сын оказался крепким, и прежде, чем он поддался моим уговорам, я трижды был вынужден бегать рыгать, дабы не опьянеть первым и не сдаться раньше него. Но это стоило всех приложенных усилий.

Трое здоровых воинов, раненый Бэгский, а также Блюмонд, слабейший из магов, остаются для защиты и выполнения моих поручений. Бойцы по-прежнему на финансовом обеспечении со стороны Мидчела, что стало ещё одним существенным денежным послаблением. Но, к сожалению, нашлось у нас и несколько минусов.

Молодой лорд опасается, что выжившие налётчики могут сколотить банду вновь, вернуться и начать мстить местным, поэтому, бросив тут служивых, меня и мага в довесок, он рассчитывал хоть на время обезопасить свой надел, а также в ближайший месяц нанять егерей и отправить тех прошерстить местные леса.

Оставив мне на «карманные расходы» моё же месячное жалование в размере пяти серебряных и десяти цельных медных, что ровнялось сумме, чуть превышавшей половину одного королевского золотого, тот просит и меня уделить немного внимания защите, на что я, естественно, отвечаю согласием, ведь судьбу прошлого старосты повторять мне не хотелось.

Немного послонявшись по деревне, окатив себя студёной водой из колодца и чуть придя в чувства, Мидчел получает на плечи новую порцию негатива, вылившегося на того со стороны не желавшего оставаться в глуши мага. Блюмонд в красках пересказал о всём том пьяном бреде, что нёс вчера лорд, отчего покрасневший от стыда Тутлюс был вынужден извиняться перед магами, но решения своего всё равно менять не стал. Вызвав меня на тета-тет, тот скрылся с глаз мага и, похмелившись, похвалил меня. Смеясь с моей «подкованности» в ведении переговоров, Мидчел пообещал, что, если я выживу, он через полгодика свозит меня в Каин к своим любимым зверолюдкам. Также в связи с возможной грядущей военной кампанией, он просит меня о полной эксплуатации Блюмонда, чья праведность у того «в горле застряла».

— Пусть поможет вам подготовить новые поля, удобрить землю и собрать урожай побольше, — требует Мидчел.

На это я коротко отвечаю:

— Сделаем.

Секс, алкоголь, золото — это всё, что волновало Тутлюса. За весь наш разговор он ни разу не спросил о том, что я планирую делать с крепостными или как буду управляться. Жизни этих рабов для него стоили ровно столько, сколько за них могли предложить торговцы, и за такой взгляд на жизнь, а вместе с ней и на окружающих я его искренне благодарил. Ведь, избавляясь именно от таких вот «папкиных правителей» и «мамкиных наследников», я всегда чувствовал за душой некое облегчение. Попутно оправдывая свои действия тем, что без подобных людей обществу будет только лучше.

— А, вот ещё… Забыл отдать, — когда отряд конников уже взобрался на свои сёдла, произнёс принц, запустив обе руки в дорожную сумку. — Это тебе.

Из мешка показалась большая квадратная книга в толстенном коричневом кожаном переплёте, поверх которой красовались пять трудно читаемых букв.

Взяв ту в руки, пальцами провёл по выдавленным буквам.

— И-с-р-а… Что это?

— Искра — так называется твоя деревня, староста, ёп твою мать… — усмехнулся лорд. — Книга эта для записей. Прошлый староста долгое время клянчил её у меня, да сука дорого стоила… И когда я наконец-то решился и купил, она оказалась тому уже не нужной. Если хочешь, можешь использовать по хозяйству ну или попросить Бареля начертать тебе пару заклинаний для обучения. В общем, делай с ней что хочешь, подарок это мой тебе. Если понадобится, можешь даже продать, хотя я бы не советовал.

— Спасибо, господин, — чуть приклонив голову, с почтением проговорил я, и тот, внезапно расширив глаза, вновь усмехнулся.

— Удачи, Людвиг, постарайся сохранить Искру для меня. — Махнув на прощание, пустил коня в галоп принц.

«Обязательно,» — подняв голову и поглядев тому вслед, подумал я.

Несколькими часами позднее. Дом старосты.

Довольно большое, в меру просторное строение имело пять комнат. Одна, самая большая, вмещала в себя длинный стол из тяжёлого толстого дерева, с десяток стульев, а также печь, к коей и примыкали все остальные свободные помещения. Комната старосты и по совместительству мой будущий «офис», если это так можно назвать, находилась в самом дальнем углу избы. В меру светлая, в меру надёжная, стол, шкаф, стул, лучина, чернила и пара бумаг. Точно такой же была и комната его сына, ушедшего в наёмники, остальные же помещения имели лишь кровати, некое подобие вешалок, выглядевших как вбитые в стену суки, да окошки с видом на местные небольшие поля.

Сейчас в доме, помимо меня, на четыре пустые комнаты приходилось четверо женщин. Оглядев всё в доме, замечаю, что немногочисленные пожитки и бабские одежды сложены в одной комнате, когда другие три пустуют.

Местные бабы подумали, что я заеду в избу старосты со всеми своими бойцами. Что ж, идея неплохая, но нет. Слишком много храпящих, гудящих и по ночам не замолкающих личностей мне под ухом не нужно.

Заметив забившуюся в угол избы девчушку, что выглядела не старше лет девяти-десяти, прошу ту позвать всех, кто до этого жил в данном доме. И пока та, щеголяя своими босыми ножками, побежала за родственницами, вместе с Блюмондом, который с этого дня также будет проживать со мной, отыскал чернила и вернулся к старым записям покойного старика. Последних оказалось мало, ознакомившись со всеми за какие-то три-пять минут, вернулся к пустой, подаренной мне Мидчелом книге. Использовать каждую её страничку предстояло с умом и лишь для записей мыслей и планов, способных помочь мне и деревне в развитии.

Выведя название — Искр — к нему дописываю своё имя, затем за «неимением» фамилии на всякий случай дописываю имя лорда Мидчела. Выглядит всё крайне скверно и местами даже размазано, но вполне читабельно.

— Звали, господин новый староста? — Впопыхах, словно что-то случилось, вбежали в избу две взрослые молодки, девчушка, а следом через минуту и их хромая, скрученная в три погибели мать.

— Звал, — коротко ответил я.

Тройка бойцов разместилась в соседнем, слева стоящем от нас доме. Бэгский, пока ещё так же не оправившийся от ранения, со старухой знахаркой и дочкой конюха в правом. Таким образом, с жильём для свиты вопрос исчерпал сам себя, и я плавно подошёл к следующей теме, а именно сильным и слабым сторонам Искры.

— Чем прошлый староста оброк принцу платил? — когда старушенция, отдышавшись, наконец-то взглянула на меня, спросил я. Девочки переглянулись, а после перевели взгляд на мать. Та по-прежнему молчала. — Ещё раз спрашиваю…

— Не надо её спрашивать, глуха она… С рождения Марьям глуха… — внезапно взяла слово самая высокая и с виду старшая дочь. Светлые голубые глаза, русая длинная коса, упитанное щекастое лицо и здоровый румянец. По сравнению с остальными сельскими девками и даже своими сёстрами, эта точно завтраки и обеды не пропускала.

— Марьям — это она? — взглядом указав на голые ножки малютки, что, стесняясь или боясь меня, занырнула под длинную, падающую до самого пола юбку старухи, спросил я.

— Марьям — это я, хозяин, — подала голос стаявшая рядом худышка, чьё лицо, смолянистые брови и волосы, а также худая фигура совершенно отличались от старшей. Может, даже нагулял старый где её или привёл? Хотя мне-то какая разница. — А босоножку нашу Розой зовут или Цветочком, но это только мы с сестрой.

— Хорошо. Роза, Марьям и?

— Филиция, — тотчас выплюнула русоволосая.

— Я повторяю свой вопрос, чем староста ваш раньше оброк плотил?

— Меха, репа, мясо, целебные травы и настойки. Иногда брага, иногда сталь, инструменты там, или люди, если уж совсем нечем платить было… В разное время года и по-разному, мой господин.

— Понятно. Деньгами, значит, не платили?

— Так были б деньги, и деньгами платили, — быстро, не опасаясь меня, как остальные сельские, с места ответила привыкшая к подобным разговорам Филиция. — Медь оставляют в основном путники, идущие в Каин, ну или мужики, с войны вернувшиеся. С соседями мы по большей степени меняемся необходимым.

— Сколько раньше за ночлег брали и за развлечение для путника? — Мой вопрос чуть смутил русую и та, потупив глазки, притихла. По лицу девицы понял, она растеряна, возможно, в дела данные не вникала, или тут было что-то ещё.