Глава 21

Первой мошкару заметила Казимира.

— Кусачки, — пожаловалась она с кочки за спиной Миро. — Прогони их!

Кажется, она продолжала считать, будто он управляет окружающим миром.

Миро подождал, когда принцесса поравняется с ним, потом разогнал руками облачко насекомых, собравшееся над головой Казимиры.

На несколько секунд мошки рассеялись. Но вскоре они вернулись обратно — причём в ещё большем количестве, как будто привели с собой родню и знакомых.

Теперь они роились над головой Миро, высматривая удобное место для посадки. Миро ещё энергичнее замахал руками, но одна мошка каким-то чудом прорвалась и укусила его. Миро вскрикнул и хлопнул себя ладонью по шее.

Мошки оказались не единственными обитателями болот. Были здесь и пауки. Миро не видел их самих, но несколько раз встречал паутину. Строго говоря, её невозможно было не заметить.

Гигантские сети, натянутые между островками, сверкали переливающимся шёлком. Они колыхались на ветру как тончайшее полотно.

Миро пытался не думать о хозяевах этой красоты… о том, насколько огромными должны быть ткачи, создавшие такие сети.

Он сосредоточился на том, чтобы прокладывать дорогу между блестящими нитями. Иногда это означало, что Миро, Казимире и Конье приходилось шлёпать по воде, вытаскивая друг друга из трясины, если становилось слишком глубоко.

— Мне не нравится всё это, — скулила Казимира.

Миро был склонен с ней согласиться. В его воображении всё чаще возникала картина королевской спальни в особняке Подхализля — уютной кровати, тёплого очага, сосисок на гриле и дымящейся чашки мятного чая.

Возможно, он свалял дурака, бросив всё это. Особенно если окажется, что он придёт в Недобыт и убедится, что его там никто не ждёт.

На мгновение Миро нестерпимо захотелось вернуться в Ярослав. Останься он дома, ему бы не грозило оказаться отвергнутым…

Но разве в Ярославе он чувствовал себя дома? Слова Подхализля вновь зазвучали в его голове. «Я сделаю из тебя короля… Короли не хранят дурацкие плюшевые игрушки…»

Игрушечного льва, от которого Подхализль хотел избавиться, Миро подарила мама. Это была единственная вещь, оставшаяся у него на память о ней.

Нет, Миро не вернётся в Ярослав.

Он сделал глубокий вдох и побрёл дальше.

Конья тоже страдала от мошки. Это был враг, с которым она не умела сражаться. Огромная волкокошка отмахивалась от насекомых передними лапами, но это спасало совсем ненадолго. Мошки перегруппировывались и с ещё большей силой бросались в атаку.

К вечеру тучи мошкары сделались гуще, и вскоре Миро, Конья и Казимира уже брели не только через болота, но и через тучи насекомых.

— Они залезают мне в ноздри! — кричала Казимира.

— Они лезут мне в волосы! — вопил Миро.

Будь он невежественным мальчиком, то сказал бы, что тучи мошкары гасят солнце. Но Миро знал, что солнце садится само по себе, оно скатывалось за горизонт, как будто ему надоело смотреть на эту унылую местность.

Сощурившись, Миро стал вглядываться сквозь марево насекомых, пытаясь отыскать какое-нибудь укрытие. Ему не нужен ни дворец, ни особняк — он обошёлся бы жалкой комнатушкой, лишь бы у неё были стены и крыша. Его вполне устроили бы пастушья хижина или даже свинарник. Но ничего похожего им пока не попадалось.

Мошкара была у него в глазах, мошкара была у него в ушах, мошки ползали по его шее сзади. Он чувствовал, как они кусают его даже за зад. Как они ухитрились забраться под его одежду?

Миро хотелось кричать, как он это делал недавно — запрокинуть голову и заорать в голос. Но это означало бы открыть рот, что, в свою очередь, означало наесться мошек.

Не выдержав, Миро погрузился в болотную воду. Теперь на поверхности оставалась только часть его лица, так что дышать приходилось носом. Идти было трудно, зато под водой не было мошкары.

Вот теперь Миро горько жалел о том, что решил идти через болота. Теперь он чувствовал себя полным дураком. Неужели не понятно, что если бы бабушки хотели его видеть, они давным-давно написали бы ему письмо!

Они не приехали на его коронацию. Не прислали ему ни словечка после смерти дяди Дракомора. Наверное, они не хотят знать Миро. И вот он будет заживо сожран мошкарой ради счастья увидеть двух старушенций, которым нет до него никакого дела!

Казимира увидела Миро и зашлёпала к нему. Туча мошкары расступилась, когда она плюхнулась в трясину.

Вода сомкнулась над её головой. Туча мошки опустилась ниже — теперь она зависла в нескольких дюймах над поверхностью болота.

Казимира вынырнула, задыхаясь.

— Бр-р-р-р! — закричала она. — Я всё здесь ненавижу!

Миро никак не ожидал, что настанет день, когда он будет так часто соглашаться с Казимирой.

Когда солнце село, дети начали дрожать в холодной воде. Конья тоже погрузилась в болото, и на её большом усатом лице было написано невыразимое страдание.

Последний лучик солнца вспыхнул на серебряной паутине. И в этот миг Миро заметил…

Воздух над паутиной, как и повсюду, был густ от мошкары.

Но под сетью не было видно ни одной мошки.

Глава 22

Паутина накрывала сразу несколько островков. Она была растянута над высокой травой как палатка. «Может быть, я смогу там спрятаться?» — подумал Миро.

Он бросился к ближайшему островку, вцепился пальцами в мшистую землю. Чтобы не повредить паучий шёлк, на остров пришлось вползать на животе.

Но дело того стоило — честное слово! — потому что под паутиной не было ни одной мошки.

Миро дополз до середины острова и перевернулся на спину. Он с наслаждением вдыхал чистый, свободный от насекомых воздух. Над ним блестела паутина, и даже в сумерках Миро видел, что она вся усеяна мошками. Здесь их были сотни, если не тысячи.

Миро сладко выдохнул. Никогда в жизни он не испытывал такого восторга при виде паутины.

— Эй, Казимира! — крикнул он. — Здесь совсем нет мошкары!

Казимира не раздумывала ни секунды. Миро услышал, как она шлёпает в его сторону, затем стало тихо — это принцесса нырнула под воду — и, наконец, близкое чавканье грязи возвестило о том, что Казимира лезет на берег.

Конья последовала за принцессой. Для такой огромной кошки она на удивление ловко проползла под паутиной.

Сеть была натянута достаточно высоко, чтобы дети могли сидеть, но Казимира улеглась рядом с Миро и свернулась мокрым клубочком. Конья взялась за исполинский труд вылизывания мошек из своей шерсти.

Очень долго дети молча лежали рядышком под огромной паутиной. Принцесса негромко и сердито пыхтела — наполовину злилась, наполовину плакала.

Миро не сдержался. Он тоже заплакал. Почему нет? Казимира же плачет. Миро плакал о своих умерших родителях. И о своём умершем дяде. Он плакал о бабушках, которых никогда не видел.

Но больше всего он плакал из-за своей собственной глупости, из-за дурацкой своей самонадеянности, из-за того, что поверил, будто сможет перебраться через это гигантское болото и сделать это в одиночку.

Укушенное ухо чесалось так свирепо, что Миро хотелось оторвать его.

Болота вокруг почернели, погасли, остались только звуком. Шуршали камыши, мыши скреблись в грязи, рыба с плеском выныривала из болотной жижи.

Когда Миро жил в замке, он зажигал свечи, чтобы оставить тьму снаружи. Но сейчас он был слишком измучен, чтобы бояться. Измучен и голоден.

Сквозь крошечные просветы в паутине заглядывал холодный свет звёзд. «Ну что? — как будто шептали они. — Ты ведь не думал, что это будет просто… правда?»

— Ты права, Казимира, — процедил Миро. — Это самое гадкое место во всём мире. Завтра же мы вернёмся в Нижеземье.

Казимира в ответ только всхлипнула.

Как они смогут вернуться домой — это был вопрос завтрашнего дня. В этом болоте всё было очень непросто.

Миро задумался, что сейчас делают его друзья. Удалось ли Перле найти своего брата? Вернулась ли Имоджен домой вместе с… кстати, как её звали?

Имоджен и…

Хм-м-м, это было странно. Миро не мог вспомнить имя второй девочки.

Сестру Имоджен зовут…

Ничего.

Его память стала похожа на крючок, который раз за разом падал в воду и выныривал без рыбы. Наверное, сейчас было не лучшее время для умственной разминки. Нужно сосредоточиться на выживании.

Миро поудобнее улёгся на островке, Казимира сделала то же самое. Конья влезла между ними, и никто из детей не был против.

Пока над их головами мерцала россыпь звёзд, все они уснули, окружённые высокой травой и пологом паутины.