— Серьезно? Я тоже! — На жанр ее подсадил Эрик; он перечитал всего Хэммета и Чандлера в доме, а обрабатывать Кади начал, соответственно, с романа последнего под названием «Сестричка», когда ей было одиннадцать. — Но не думаю, что ты достаточно лихой для того же жаргона.
Тедди рассмеялся и обхватил ее рукой:
— А у нас тут шутница!
Кади прислонилась к нему и снова отпила из стаканчика. Жжение водки постепенно становилось мягче.
Тедди не оставлял ее где-то час. Он предложил переместиться в комнату поменьше, где бар, чтобы хоть как-то слышать друг друга. Разговаривали в основном о пустяках, обменялись деталями о себе — родной город, общежитие, специализация. Кади немного заскучала, но внимание ей малость польстило. Да и возможность отвлечься радовала; немного распития алкоголя в еще недозволенном возрасте, немного болтовни с парнем на вечеринке, было приятно в кои-то веки почувствовать себя беззаботной студенткой.
Затем сквозь гул опьянения прорвались слова Тедди:
— Мой старший брат сейчас в Уортоне. Он был выпускником Гарвада семнадцатого…
— Твой брат тоже здесь учился? — Слова вырвались прежде, чем Кади успела опомниться.
— Ага, это странно или что?
— Нет. — Кади помедлила; она не могла назвать это общей чертой — теперь. — Твоя семья впечатляет.
— Говорят, что большинство студентов Гарварда — либо первенцы, либо единственные дети в семье. А мне вот нравится считать, что я, весь такой выдающийся, ломаю им статистику. У тебя есть братья-сестры?
Кади покачала головой.
— Вот видишь? Ты единственный ребенок! Теория верна.
Кади с трудом сглотнула ком в горле. Она не знала, сколько уже выпила, Тедди исправно поставлял алкоголь, но ей казалось, что она все хуже скрывает эмоции. От разговора о семьях нужно было передохнуть.
— Обожаю эту песню. Хочешь потанцевать?
— Само собой.
Когда Кади встала, у нее на миг закружилась голова, однако Тедди вел ее за руку; Кади сосредоточилась на его широкой спине и голубых линиях на белой рубашке. На танцполе было и так полно народу, но Тедди повел ее в самую середину. Танцевать с ним было весело, хотя ему не всегда удавалось попадать в ритм; несмотря на хип-хоп бит, он кружил Кади, словно на балу, и смешил ее. Она все еще не очень уверенно держалась на ногах, но ее крепко держала за талию его сильная рука.
Музыка грохотала, голова Кади и без того пульсировала в такт, как вдруг какая-то девчонка завизжала ей практически на ухо. Однако Тедди не давал остановиться, он удерживал ее за бедра, и его дурашливые танцы уступили место более интимным телодвижениям, на которые Кади не подписывалась. Она время от времени высвобождалась из его хватки, чтобы намекнуть. Когда она в последний раз попыталась несколько разорвать дистанцию, Тедди дернул ее обратно и скользнул руками вверх по животу и ребрам, задевая грудь.
— Осторожней.
Кади отскочила в сторону, то ли от предупреждения, то ли от его касания, она не знала наверняка, но она совершенно точно услышала женский голос. Кади огляделась, пытаясь понять, кто это, не задела ли она кого-то, однако все вокруг, казалось, были сосредоточены на музыке или партнерах. Но на ином уровне она уже понимала — голос не принадлежал никому. Он звучал в ее голове, незнакомый — и угрожающий.
Тедди развернул ее обратно.
— Ты в порядке? — спросил он, положив ладони ей на плечи.
— Послушайте меня.
Кади вымучила улыбку и кивок, но ее продрал отрезвляющий озноб. Эти голоса, слуховые галлюцинации, не заглушить алкоголем, от них не спрятаться в толпе. Они — нечто внутри нее, и они размножились: сперва мужчина, потом музыка, теперь женщина. Кади была в ужасе, но не могла ему поддаться. Она заставила себя сосредоточиться на Тедди; он реален, он не даст ей потерять связь с реальностью и убережет от ее собственного разума.
Поцелуй застал Кади врасплох. Он был мокрым и крепким, к ее зубам прижались зубы, а в рот вторгся язык, прежде чем Тедди малость ослабил хватку и закончил нежнее, чем начал, несколько раз поцеловав ее нижнюю губу, словно все очень даже романтично. Кади содрогнулась; Тедди не сводил потяжелевшего взгляда с ее рта.
— А у тебя хорошо получается, — произнес он.
Кади ощутила укол вины, что чувство не взаимно, и развернулась к Тедди спиной, чтобы избежать новых слюнявых поцелуев.
— Он не остановится, когда попросишь. Такие юноши считают, что все принадлежит им, только возьми.
Не слушай, скомандовала себе Кади. Просто неловкая ситуация, он всего лишь неверно ее истолковал. Будь милой. Будь нормальной.
— Выбирайтесь отсюда.
И все же Кади содрогнулась, когда пальцы Тедди сдвинули ее волосы, а потом она ощутила, как он прижался к ее шее губами. Второй рукой он скользнул вверх по ее талии, на этот раз под блузкой.
— Пока не поздно.
Кади высвободилась из его рук.
— Что такое? — простодушно спросил Тедди.
— Устала.
Кади хотелось домой — на случай, если голоса вдруг усилятся. Перспектива остаться с ними наедине пугала, но переживать приступ на людях она не желала.
— Конечно, пойдем.
«А он не так уж плох», — обнадежила себя Кади, пока они пробирались сквозь толпу. Люди на танцполе часто расслабляются, а они общались весь вечер, вот Тедди неправильно все и понял. Кади надеялась, что не заденет его чувства, когда его продинамит.
— Хочешь еще выпить?
— Нет, спасибо, надо уже домой.
— Еще по одной, на дорожку?
— Серьезно, я еще одну не осилю. Иначе до дома тебе придется меня нести.
Тедди обхватил ее за талию и скользнул ладонями по ягодицам.
— Ты не кажешься тяжелой.
Он наклонился совсем близко; от него несло алкоголем, взгляд осоловел.
Кади не хотелось ставить его в неловкое положение, но голос ее встревожил. Пока не поздно. Когда губы Тедди оказались в дюйме от ее рта, она прошептала:
— Где моя куртка?
Она хотела произнести вопрос кокетливо, легкомысленно, однако явно промахнулась; пыл Тедди вдруг превратился в лед.
— Роб отнес ее наверх, я покажу.
Тедди повел Кади за руку мимо бара к дверке, за которой скрывалась узкая лестница для прислуги. И как будто водки с клюквой Кади было недостаточно, на лестнице оказалось совершенно темно. Кади осторожно шагнула.
— Нет. Не идите туда. Поворачивайте назад.
Здесь голос звучал даже громче.
Но Тедди потянул ее за руку, и Кади подчинилась. Она не могла доверять странному голосу из головы. И все же темень стояла жуткая. Кади вытянула руку, пытаясь нащупать перила, но лишь вела рукой по стене. Носок соскочил со ступеньки, и Кади упала на колено.
— Держу, — раздался в темноте голос Тедди.
— Не доверяйте ему. Не ходите с ним.
У Кади возникло плохое предчувствие, но она не понимала, откуда оно исходило — от голоса или Тедди. Ей хотелось быть милой, клевой, нормальной, какой угодно, но не параноичкой. Ладонь Тедди обхватила ее руку. «Он помогает, — сказала Кади себе, — все в порядке, угомонись».
Обстановка наверху уже больше напоминала особняк — восточные ковры, очаровательные старые лампы, роскошная мебель. Тедди провел Кади по коридору и распахнул дверь в изысканную, пусть и минимально обставленную, спальню.
— Прости, но… я не вижу куртку.
Кади не знала, зачем извиняется. Наверное, из-за неловкости. Но если ситуация всего лишь неловкая, то почему так страшно? Тут уже никакой голос не обвинишь. А ее собственный звучал тише некуда.
— Я хочу забрать куртку, Тедди.
— Замерзла? Иди сюда.
Он завел ее в спальню, обхватил руками и поцеловал, крепко.
Кади отвернула голову, но Тедди не отпустил.
— Мне надо идти, я правда устала…
— И я. Приляг на минутку. — Он сел на кровать и потянул Кади за собой.
Она вымученно рассмеялась и поспешила встать обратно на ноги.
— Прости, мне нужно идти.
Кади повернулась было к двери, но Тедди так и не выпустил ее руку, и когда вес Кади сместился, его хватка стала крепче. Она умоляюще на него оглянулась, однако воспаленные глаза Тедди остались безразличны. И в этот миг последние крохи смущения сдались под напором холодного, непререкаемого страха.
— Я хочу уйти. Прямо сейчас.
Тедди улыбнулся.
— Лады, давай, — произнес он, как будто хотел обнять ее на прощание, как будто не продолжал сжимать ее запястье тисками пальцев.
Тедди провел носом по шее Кади.
— Ты хорошо пахнешь, — пробормотал он. — Готов поспорить, что на вкус ты тоже хороша.
Кади съежилась.
— Да ладно, детка, мы же весь вечер веселимся. — Он прижал ее ладонь к своему паху, давая ощутить эрекцию. — Видишь, что ты натворила?
Она попыталась отдернуть руку, кожу запястья пекло и щипало в его хватке. Надавив свободной ладонью ей на плечо, Терри вжал Кади в дверь и навалился. Кади понимала, что попала в беду, но туман шока, страха и водки держал ее в оцепенении. Тедди снова припал к ее рту, кусая нижнюю губу. Даже боли не удалось вернуть сознание в тело, пока вновь не раздалось:
— Боитесь? Хорошо. Используйте страх. Он придает сил.
Голос женщины как будто занял место ее собственного. Кади не могла говорить. Даже дышала едва — так крепко целовал Тедди. Однако голос постепенно затаскивал ее обратно в тело, и Кади начала все сильнее впиваться ногтями в предплечье Тедди. Тот не реагировал.