Когда они вернулись домой к ланчу, Антония была приятно удивлена тем, как благотворно повлиял на бабушку их совместный поход.

— Пойду прилягу, — сказала она после ланча. — Нет, нет, я не устала. Просто доктор Хардкасл советует сохранять энергию. А ты пойди прогуляйся. Если хочешь, возьми коляску и прокатись по городу.

— Спасибо, бабушка, я лучше пойду в парк. Я уже привыкла к дальним прогулкам, и мне, признаться, их не хватает.

Антония отправилась в Гайд-парк. Наслаждаясь прогулкой по просторным зеленым лужайкам и тенистым аллеям, она не заметила, как зашла довольно далеко в глубь парка. Сопровождавшая ее служанка У едва за ней поспевала. На обратном пути Антония поскользнулась на кочке и подвернула ногу.

— Мисс Антония, вам очень больно? — всполошилась служанка.

— Ничего, Джулия, — поморщившись, ответила девушка, потирая лодыжку. — Я обопрусь на твою руку и как-нибудь дотащусь до дому.

Они медленно побрели по дорожке, но вдруг услышали сзади стук колес и знакомый голос:

— Кузина! Что случилось?

Обернувшись, они увидели Хьюитта в новом дорогом экипаже, запряженном великолепной лошадью.

— Ничего страшного, Хьюитт, просто подвернула ногу.

— Я отвезу тебя домой, — предложил он, сойдя вниз.

Первым побуждением Антонии было отказаться. Однако глупо ковылять через парк на виду у всех, к тому же боль в ноге усиливалась.

Служанку отправили домой пешком, а Антония села рядом с Хыоиттом, положив на сиденье между собой и кузеном сложенный зонтик. Кузен натянул поводья и стал довольно лихо править, особенно на поворотах, так что экипаж опасно кренился набок.

— Хьюитт, осторожней, — предупредила его Антония.

— Боишься? Ладно, поеду помедленней, не годится пугать такую очаровательную леди… Ого, гляди, вот это конь! Красавец!

Антония повернулась и посмотрела туда, куда был направлен хлыст Хьюитта: из боковой аллеи на великолепном черном жеребце выезжал Маркус Эллингтон. Конь шел шагом, а всадник с невозмутимым видом на ходу раскланивался со знакомыми.

— Поезжай, Хьюитт, нечего глазеть, это всего лишь лошадь! — рассердилась Антония.

Что Маркус делает в Лондоне? Прошло всего два дня после скандальной истории в Брайтсхилле, и вот он здесь, как ни в чем не бывало. Одно ясно — он кинулся сюда не за ней. Откуда ему знать, где она, ведь ею были приняты все меры предосторожности.

— Да ведь это лорд Эллингтон! — воскликнул Хьюитт. — Надо бы спросить, где он купил этого великолепного коня.

— Хьюитт, прошу тебя, отвези меня домой. Я уверена, что лодыжка у меня распухла.

— Что? О… конечно! — очнулся Хьюитт, но от неожиданности выпустил поводья, отчего лошадь рванула вперед, чуть не опрокинув коляску. Девушка, потеряв равновесие, невольно схватила кузена за рукав. В этот момент ее и увидел Маркус. Он бросился наперерез коляске, но Хьюитт уже успел снова натянуть поводья. — Милорд… — начал он.

— Вы в более выгодном положении, сэр, — сказал Маркус. — Надеюсь, мисс Дейн нас представит. К вашим услугам, мэм. Не думал, что встречу вас здесь.

— Разумеется. Разрешите представить вам моего кузена Хьюитта Грейнджера. Мистер Грейнджер — лорд Эллингтон.

Джентльмены обменялись сдержанными полупоклонами. Возможно, лорд Эллингтон и гарцевал на прекрасном коне, зато рядом с ним, Хьюиттом, сидит самая прекрасная женщина в Лондоне. Он выпятил грудь и покровительственно похлопал кузину по руке, все еще лежавшей на его рукаве.

Маркус внешне ничем не проявил своего недоумения, но Антония, хорошо зная его характер, решила подлить масла в огонь:

— Вы нас извините, милорд, но мы уже давно в парке, и я устала. Хьюитт, дорогой, отвези меня домой.

Губы Маркуса изогнулись в насмешливой улыбке, доказывавшей, что он не поверил ни единому слову.

— Не смею вас задерживать, мэм. — К досаде девушки, он вежливо кивнул и отъехал прочь, не спросив ее адреса. Впрочем, она все равно его не дала бы.

На следующее утро боль в ноге еще чувствовалась, и бабушка настояла, чтобы Антония полежала. Внучка послушалась и устроилась в гостиной с томиком Байрона в руках. От чтения ее вскоре отвлек Ходж, объявивший о приезде мистера Грейнджера.

Не успев войти, Хьюитт бросился к Антонии.

— Дорогая кузина! Как твоя… — он не решался назвать столь деликатную часть женского тела, — твоя… травма?

— Спасибо, кузен, намного лучше. Прошу садиться.

Однако Хьюитт не сел, а стал прохаживаться, демонстрируя малиновый жилет.

— Какой необыкновенный жилет! — Вид кузена, наряд которого дополняли канаречно-желтые брюки, прямо-таки заворожил Антонию.

— Я знал, что ты заметишь, — просиял Хьюитт. — Женщина с таким вкусом, как моя кузина, подумал я, оценит по достоинству столь элегантную вещь. Откровенно говоря, я надел этот жилет специально для тебя.

— Правда? — не зная, что еще сказать, ответила Антония.

Внезапно Хьюитт бухнулся перед ней на одно колено и схватил за руку.

— Мисс Дейн! Кузина! Антония! Стань моею, умоляю! Скажи, что согласна стать миссис Хьюитт Грейнджер!

Антония с ужасом взирала на лысеющую макушку кузена, склонившегося к ее руке. Она вскочила, пытаясь вырваться.

— Нет! — вскричала она.

Сдержанное покашливание заставило их обернуться.

— Лорд Эллингтон, — провозгласил Ходж.

Хьюитт не отпускал ее руку, пока она с силой ее не выдернула.

— Доброе утро, милорд. Прошу садиться. — У Антонии все внутри дрожало, но голос звучал на удивление спокойно.

Не обнаружив на лице Маркуса никаких следов ревности, девушка в отчаянии продолжала:

— Могу я предложить вам чего-нибудь прохладительного, милорд?

— Спасибо, мисс Дейн. — Маркус, откинувшись в кресле, вежливо улыбался. — Рад снова встретиться с вами, мистер Грейнджер. Я хотел спросить, где вы купили такую превосходную лошадь?

Антония надеялась, что кузен уйдет, но тот, польщенный вниманием гостя, уселся поудобнее и стал рассказывать, как долго искал для своего нового экипажа достойную кобылу. Маркус перехватил взгляд девушки, и она могла бы поклясться, что он ей подмигнул. Лучшей темы для того, чтобы выставить напыщенного Хьюитта в смешном свете, нельзя было выбрать.

— Как вы узнали, где я остановилась? — удалось ей наконец вставить.

— Простите, но я приехал повидать леди Грейнджер, а не вас. Это просто приятное совпадение. Вы знаете, мистер Грейнджер, что мы с мисс Дейн соседствуем в Хартфордшире?

— Впервые слышу. Значит, вы и с моей бабушкой знакомы?

— Я никогда не имел удовольствия быть ей представленным, но леди Грейнджер была очень дружна с моим дедом. Когда я узнал, что она оправилась от болезни и снова принимает, то решил засвидетельствовать ей свое почтение. Я бы не хотел запоздать с визитом.

— Уверяю вас, милорд, — отрезала Антония, — что моя бабушка совершенно здорова. Вам не стоило торопиться так, будто она уже на смертном одре.

— Но она слаба, — поспешно сказал Хьюитт, как бы пытаясь убедить самого себя.

Однако тут особа, о которой шла речь, как раз вернулась домой после визита к портнихе и вошла в гостиную. Энергичная, подтянутая, в модном платье. На вид ей было никак не более шестидесяти. Оба джентльмена вскочили, но старая леди, не обращая никакого внимания на внука, остановила свой взор на Маркусе.

— Так, так, Ходж мог и не говорить, кто у нас с визитом. Вылитый дед, такой же красавчик. Садитесь. Терпеть не могу, когда люди маячат перед глазами. А ты что здесь делаешь, Хьюитт? Зачастил! Не пора ли тебе отправиться восвояси, а? Или дома тебе надоела эта размазня, на которой женился твой брат?

Разобиженный Хьюитт удалился, напоследок бросив на Антонию многозначительный взгляд.

Маркус улыбался, внешне ничуть не смущаясь тем, что старая леди бесцеремонно его разглядывает, но в душе признавая, что в своей жизни еще не встречал столь грозной старухи. Впрочем, ее проницательные серые глаза смотрели на него доброжелательно.

— Значит, вы считаете, что я похож на деда, мэм?

— Слеплены из одного теста! Признала бы в вас Эллингтона где угодно.

— А я узнал бы вас по описанию деда.

— Не говорите глупостей, молодой человек! — Леди Грейнджер махнула рукой, но нетрудно было заметить, что старушка польщена. — Смею надеяться, что он не все рассказал вам о нашем знакомстве.

От такого прозрачного намека Антония залилась краской, а Маркус только рассмеялся.

— Достаточно, чтобы я ему позавидовал, мэм.

Антония каким-то образом оказалась исключенной из беседы. Сидя в стороне, она наблюдала за Маркусом, прислушиваясь к веселым ноткам в его голосе. Как больно видеть его здесь, в своем старом доме, зная, что ничего нельзя изменить. Ведь нельзя же доверить свою судьбу человеку, даже не скрывающему любовной связи. И если ей придется навсегда остаться старой девой, кроме Маркуса Эллингтона, в ее сердце никогда никого не будет.

Глава четырнадцатая

Стоя перед зеркалом и наряжаясь для предстоящего бала, Антония, несмотря на вчерашнее решение закончить жизнь старой девой, призналась себе, что новое платье доставляет ей огромное удовольствие. Тонкая как паутинка серебристая кисея на темно-зеленом шелковом чехле как нельзя лучше шла к ее глазам и волосам, а бриллиантовое колье оттеняло смуглую кожу.

Бабушка Онория оглядела ее критическим взглядом и заявила:

— Выглядишь просто великолепно, а эта прическа в греческом стиле очень тебе идет. Но, по-моему, ты не в настроении? — (Антония молча кивнула.) — Я понимаю, почему ты в него влюбилась. Может быть, все-таки простишь его? Мужчинам свойственно ошибаться.

— Нет, никогда! — горячо возразила Антония. — Такое не прощают. Да он и не любит меня.

Разговор бабушки с внучкой был прерван появлением семейства Грейнджеров. Антонии пришлось согласиться, чтобы Эмили опекала ее на балу: другого выбора у нее не было. Эмили же, наоборот, была горда поручением. Недалекая миссис Грейнджер все же понимала, что Антония не только красивее ее, но и лучше воспитана.

Как только все расселись в карете, опекунша заметила, что взоры мужчин прикованы к довольно глубокому декольте Антонии. Куда только смотрела старая леди; разрешив девице на выданье нарядиться в такое платье! Антонии следовало бы надеть что-либо более скромное. Преисполнившись непривычным для нее чувством превосходства, Эмили поправила кружева, прикрывавшие ее тощую грудь.

К счастью, на балу Антония, увлекаемая кавалерами, желавшими с нею потанцевать, оказалась на другом конце зала, далеко от своей семейки. Однако ее спокойствие было скоро нарушено: в зал вошел Маркус Эллингтон. Девушка прикрылась веером, чтобы никто не заметил, как она покраснела.

А он шел по залу, направляясь прямо к ней, и взгляды всех женщин были прикованы к его стройной фигуре.

— Добрый вечер, мисс Дейн, окажите мне честь быть вашим визави в котильоне.

— Вы должны простить меня, милорд, но у меня болит голова и я не танцую. — Отодвинув портьеру, Антония шагнула в соседнюю с залом комнату отдыха.

Но он последовал за ней.

— Маркус, не ходите за мной. Это неприлично. Если нас увидят, то могут подумать…

— И будут правы, — спокойно заявил он и уверенным движением обнял ее.

Антония тем не менее попыталась вырваться, но, как только его губы коснулись ее губ, замерла. Соображения приличия в тот же миг вылетели у нее из головы, и она отдалась во власть единственного человека, которого любила. Когда их губы разомкнулись, Маркус, все еще не отпуская ее, спросил довольно игриво:

— Признайтесь, ваш толстяк кузен так не целуется.

— Ах, значит, вот почему вы меня поцеловали — чтобы я могла сравнить. К вашему сведению, сэр, я никогда не позволяла ему обнимать меня и никогда не позволю.

— Но мне-то вы позволите, Антония? Давайте покончим с этой игрой. Скажите, что будете моей женой.

— Это не игра, сэр. В мужья я выберу человека, умеющего любить, а вы стремитесь только владеть.

— Антония, прекратите! Не ведите себя как обиженная старая дева. Между прочим, не всегда вы были такой неприступной!

Маркус тут же пожалел о том, что сказал, но девушка уже с силой ударила его по щеке и, рыдая, выскочила из комнаты.

В зале в это время танцевали замысловатый котильон, и пары торжественно двигались по залу. Антония сбила с ритма несколько пар и смешалась еще больше, когда Маркус, схватив за руку, поставил ее в ряд танцующих.

— Что вы себе позволяете! — прошипела она.

— Мы еще не закончили, — буркнул он, улыбаясь одними губами. — И если единственный способ заставить вас продолжить разговор — танцевать, значит, попляшем.

В это время пришла их очередь кружиться в центре зала, и девушка с ужасом отметила, что все взгляды устремлены на них.

— Оставьте же, наконец, все эти глупости и скажите «да». — Он говорил слишком громко, и Антония, вспыхнув, попросила:

— Тише!

Они разошлись и снова сошлись в танце.

— Я серьезно, Антония.

— Нельзя же вырывать согласие силой, — шепотом укорила она.

— Мы будем танцевать до тех пор, пока вы мне не ответите, — твердо сказал Маркус, и она поняла, что он не шутит.

На них уже стали оборачиваться, дамы, сидевшие вдоль стен, перешептывались, прикрывшись веерами. Она попыталась вырваться, но Маркус держал ее слишком крепко.

— Выходите за меня замуж, Антония. Вы же знаете, это ваша судьба.

— Никогда! Я никогда не выйду за вас замуж, Маркус Эллингтон.

Как раз в эту минуту музыка оборвалась, и ее слова прозвучали на весь зал. Подхватив юбки, Антония бросилась вон. На улице, позабыв о накидке и шляпе, она подозвала извозчика. Кучер был явно удивлен, что его нанимает молодая леди, которую никто не сопровождает, но остановился.

Ходок, открывший ей дверь, тоже выглядел ошеломленным.

— Мисс Антония! А где же миссис Клэренс? И ваша… шляпа? Что случилось?

— Все в порядке, Ходок. Расплатись с извозчиком и пошли ко мне мою горничную.

Раздевшись с помощью служанки, Антония попросила ее сообщить леди Грейнджер, что она вернулась домой с головной болью и решила сразу же лечь спать. В изнеможении девушка опустилась на кровать и закрыла лицо руками. В висках у нее стучало, щеки все еще горели от унижения и стыда.

Завтра весь свет будет сплетничать, обсуждая ее поведение на балу. Она не только сама оскандалилась, отвергнув во всеуслышание лорда Эллингтона, но и его поставила в неловкое положение. Он никогда не простит ей этого, несмотря на свою вину. А она-то думала, что сможет скрыться от него в Лондоне! Теперь ей придется снова удалиться в Хартфордшир, пока свет не займется каким-нибудь новым скандалом и о ней не забудут. И бабушка ее не простит, каких бы широких взглядов она ни придерживалась.

Кто-то постучал во входную дверь так громко, что было слышно у нее в комнате. Наверное, опять Грейнджеры, решила она. Скорее всего, Хьюитт с Эмили. Уж они позаботятся, чтобы не упустить ни одной детали, когда будут ябедничать бабушке о том, что произошло на балу. На лестнице послышались шаги, потом хлопнула дверь в комнату бабушки, и все стихло.

Визит длился около получаса. Когда замер стук колес по мощеной мостовой, Антония стала со страхом ждать, когда бабушка ее призовет к ответу. Но никто ее не позвал, и она вскоре заснула.

Утром леди Грейнджер встретила ее как ни в чем не бывало — добродушно улыбаясь.

— С добрым утром, дорогая! Надеюсь, ты вчера хорошо провела вечер?

— Нет, бабушка, не очень. Ты наверняка уже знаешь… Ведь Хьюитт все тебе вчера рассказал?

— Ах, Хьюитт! Я пропускаю его слова мимо ушей. — Леди Грейнджер замолчала, ожидая, пока слуга не поставит на стол кофейник и не уйдет. — Ты, наверно, не прочь на время уехать из города?

Антония подняла на бабушку полные тревоги и боли глаза, и у старой леди сжалось сердце. Но она ничем себя не выдала, а просто добавила:

— Можешь взять мою карету, мой кучер довезет тебя до Хартфордшира.

Антония поблагодарила бабушку, хотя в душе была удивлена, что та не предложила ей в провожатые горничную. Стало быть, бабушка все же ею недовольна, так что у лучше ее ни о чем не просить.

Ближе к вечеру они доехали до последней, перед Доувер-хаусом, остановки, где предполагалось сменить лошадей. Антония отказалась от предложения хозяйки гостиницы что-нибудь перекусить: ей не терпелось скорее продолжить путь, — но кучер слез с облучка и направился в пивную. Она приготовилась ждать не менее получаса и раскрыла было книгу, но вскоре увидела, как ее возничий в своем громоздком сером пальто снова усаживается на козлы.

И вот они уже едут дальше, причем довольно быстро. Видимо, лошадки попались резвые и кучер вошел во вкус быстрой езды.

Антония была этому рада: к ночи они поспеют в Доувер-хаус. Она задремала, но проснулась оттого, что карету стало сильно трясти. Странно, раньше на этой дороге не было столько ухабов. Она выглянула в окно: места незнакомые. Кажется, заблудились. Антония постучала зонтиком по потолку кареты, но кучер, видимо, не слышал, Раздражение ее росло. Он что, оглох? Они же могут заехать Бог знает куда. Она опустила окно и крикнула:

— Блэк! Остановись! Ты поехал не по той дороге! — Впереди она увидела небольшую прогалину и какой-то амбар. Там можно развернуться.

Когда карета остановилась, Антония. спрыгнула на землю, не дожидаясь, пока кучер опустит ступеньки.

— Что ты наделал, Блэк! Одному Богу известно, где мы!

Кучер неспешно слезал с облучка.

— Не слезай, — нетерпеливо сказала Антония. — Разворачивай… — Конец фразы замер у нее на губах, когда кучер слез и она увидела его лицо. — Маркус! Что ты задумал?

Лорд Эллингтон сбросил тяжелое пальто и мятую шапку на землю и безмятежным тоном сказал:

— Я тебя похитил.

Такое нелепое заявление лишило девушку дара речи. А Маркус тем временем отвел лошадей к амбару и стал их распрягать.

— Не поможешь мне? — обратился он к стоявшей неподвижно спутнице.

Антония молча повиновалась, недоумевая, кто из них двоих сошел с ума. Отпустив лошадей пастись на лужайке, Маркус взял ее за руку и повел в амбар. Она не сопротивлялась.

Пол в амбаре был чисто выметен, вдоль стен стояли вилы, пахло сеном. В углу на большой охапке сена был расстелен ковер и разбросаны подушки.

Еще более невероятным казался накрытый белой скатертью стол, на котором под крышками стояло несколько блюд. Маркус подошел к столу и зажег свечи в изящных канделябрах, и сцена приобрела совершенно нереальный характер.

— Вы сошли с ума? Чего вы добиваетесь?

Маркус подошел к ней и, развязав ленты, снял с нее шляпу, а затем и накидку. Он заставил ее сесть на стул и начал откупоривать бутылку вина.

— Вы, наверно, умираете от голода и жажды, — заметил он, разливая вино по бокалам.

Антония отпила глоток и потребовала ответа:

— Что вы намерены со мной сделать?

— Погубить вас, что же еще. — Маркус поднял свой бокал и, отсалютовав, выпил.

— Неужели вы так злопамятны, сэр? За эти месяцы я многое о вас узнала, но не думала, что вы станете мстить за унижение, вину за которое вы несете в той же степени, что и я.

— Поверьте, я не собираюсь вам мстить, хотя меня вовсе не привлекает репутация повесы, к тому же я в клубе заключил насчет вас пари.

— Вы… вы не джентльмен, сэр, вы опозорили мое имя… — Она вскочила и хотела бежать. Лучше пешком дойти до Беркемстеда, чем…

— Куда вы собрались, Антония? Уже совсем темно. Я пошутил, я ни разу даже шепотом не произнес в клубе вашего имени.

Девушка остановилась. Действительно, уже стемнело, а кругом лес. В дверях она обернулась и увидела, что Маркус, сняв сюртук и ослабив галстук, уселся, вытянув ноги. Свет от свечей играл в его волосах, но опасный, насмешливый рот оставался в тени. Однако глаза смотрели тепло, и, когда он протянул руку, она покорно подошла.