«Сдержанность. Все-таки ее мне не хватает».

— Пошли есть, — проговорила Ирен. — Ты вообще не спал?

— Спал, — буркнул Хан, переворачиваясь на спину. — Подожди, сейчас оденусь и глаза протру.

Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Натянув джинсы и желтую толстовку, быстро забежал в ванную, умылся и пригладил волосы.

Сведения и подозрения насчет Лили жгли Хана изнутри, однако поделиться ими с Ирен он, понятное дело, не мог. Идеальным решением было бы позвонить отцу Богдана и рассказать о своих соображениях, но тогда друг его не простит.

В ресторане они столкнулись с Богданом. Тот, тоже явно не выспавшийся, по-братски потрепал сестру по волосам и попросил:

— Налей нам с Ханом кофе, пожалуйста.

— А чего тебе твоя рыжая не наливает? — покосилась на Лилю Ирен.

Та вместе с подругами уже сидела за столом и о чем-то весело болтала.

— Потому что я попросил ее взять мне завтрак. Слушай, ну чего ты ворчишь?

Ирен дернула плечом, но пошла за чашками и за кофе в дальний конец зала, где стояла гигантская кофеварка.

— Извини, — произнес Богдан, обращаясь к Хану. — Серьезно, я слишком нервно отреагировал. Но и ты сказал полную чушь.

Хан огляделся: люди вокруг завтракали и на них не обращали внимания. Просто двое негромко беседующих парней.

Яркое солнце золотило деревянные стены, солнечными зайчиками плясало на полу. В такой день не хотелось думать о плохом. Хотелось поесть и отправиться на склон, где через три часа должны были состояться соревнования.

Увы…

— Богдан, я вчера пообщался с нашим наставником. — Хан увидел, как побледнел друг и поспешил его успокоить: — Нет, я ему ничего не рассказал. Просто кое-что уточнил насчет умения кататься на сноуборде.

— Лиля просто очень способная, — сжал зубы Богдан.

— Такая способная, что за две недели научилась делать трюки, которые не всякий профи выполнит?

— Это не означает, что она одержимая, — процедил Богдан, сжимая кулаки.

Хан ощутил угрозу и негодование, исходящие от друга, но сдержался.

— Значит, она кокетничает. И на сноуборде стоит по крайней мере лет с пяти.

— Смысл ей врать?

— А смысл мне наговаривать на нее? — не выдержал Хан. — Я почти до утра копался в информации про скверну. Сказать, что я нашел?

— Ну? — буркнул Богдан, переводя взгляд на Лилю.

Та помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Остальные девушки повторили за ней, но адресовали свое приветствие Хану. Сидевшая рядом с ними Ирен сделала вид, что ее сейчас вырвет.

— Одна из вещей дает человеку ловкость и грацию. А также силу и скорость.

— И что? Как выглядит вещь?

— Чулки. Шелковые чулки с кружевами, характерными для вещей Бафомета.

Богдан шевельнул губами, выталкивая беззвучное ругательство.

— Я не видел на ней чулок.

— Она вполне может одевать их только на склон. Богдан, я не утверждаю, что прав, но давай посмотрим, понаблюдаем. Что ты теряешь?

— Это мерзко, — пробормотал друг. — Хочешь сказать, я должен начать подозревать девушку своей мечты? Черт, Хан, я реально влюбился. Мне становится плохо даже от мысли, что нам придется расстаться. У нее учеба, у нас… И живем мы в разных странах.

Хан помрачнел: видимо, дело совсем плохо, и тихо произнес:

— Мы должны подозревать всех женщин.

Богдан лишь мотнул головой и пошел к столику, за которым сидела Лиля и остальные.

Завтрак прошел не то чтобы ужасно, но несколько напряженно. Богдан с Ханом то и дело обменивались непонятными взглядами. Ирен тихо злилась на подружек парней. А те словно ощущали что-то и вели себя тише обычного. Хотя уже под конец завтрака Лиля не выдержала и весело спросила у Хана:

— Ты идешь в первой четверке? Вместе со мной?

— Да, — коротко ответил тот.

Ему хотелось пообщаться с ней наедине, но Богдан не поймет, к тому же не было прямых доказательств ее одержимости. А без них предъявлять обвинение глупо и опасно. В конце концов, Лиля действительно может быть гением и заниматься сноубордом лет с четырех. А врет, что катается недавно, — так хочет произвести на Богдана впечатление своей уникальностью.

— Я так хочу победить, — захлопала Лиля ресницами. — Представляешь, Богдан сказал, что будет мне поддаваться.

— Ну и дурак. Разве тебе понравится изначально нечестная победа?

— Это всего лишь милый пустяк от друзей, — пожала плечами Лиля, — остальные же об этом не знают. Неважно, каким путем добыта победа.

— Даже так? — прищурился Хан. — Извини, я тебе не помощник. И буду катать в полную силу. Ты правда научилась кататься только здесь?

— Ага. Значит, поддержать друга не хочешь?

— Я за честные соревнования, — отрезал Хан и вышел из-за стола, опасаясь, что не выдержит и начнет задавать неловкие вопросы.

* * *

День выдался солнечным и слегка морозным. На покрытые сверкающим снегом склоны невозможно было смотреть без темных очков. Возле подъемников уже собирались любители покататься на лыжах и сноубордах. Зрители расположились вдоль склонов, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами.

— Пожалуйста, — Хан, в черном костюме и в ярко-желтых очках, натягивал перчатки, — пожалуйста, Ирен, стой вот тут, хорошо?

Девочка рассеянно пожала плечами, и от Хана не укрылось ее внимание к толпе, будто ищет кого-то взглядом.

— Конечно, я дождусь вас тут, — послушно ответила Ирен. — Где твой сноуборд?

— У подъемника. Все, давай болей за меня. Богдан сейчас к тебе подойдет, он участвует в следующей четверке.

Хан кивнул и поспешил наверх, к подъемнику. На подходе замедлил шаг — над его сноубордом склонилась девушка с ярко-рыжими волосами. Похоже, он знал ее, но стоило проверить догадку, и Хан пустился бегом.

— Чего тебе? — поинтересовался он, когда признал Лилю.

— Богдана не видел? Он мобильный не берет.

— Правильно. — Хан сам не понимал, почему ему хочется грубить. — В сортире ему, что ли, на твой звонок отвечать? Это все?

— Если настроение плохое, то не обязательно его срывать на других, — прищурилась Лиля. — Девочки не дали? — хмыкнула она и направилась к подъемнику.

Хан сплюнул, взял сноуборд и не спеша пошагал следом — у подъемника уже собралась приличная очередь.

Соревнования проводились на специальной спортивной трассе для сноуборд-кросса. В каждом заезде участвовали по четыре спортсмена. Длились состязания два дня подряд, по олимпийской системе — на выбывание…

Специального сигнала не было. Со стуком опустилась небольшая перегородка между участниками и склоном, и все четверо рванули вниз.

Хан занимался сноубордом лет с десяти. Его заманил в этот вид спорта Богдан. И оба катались весьма и весьма неплохо.

Вот и сейчас Хан разогнался до приличной скорости, аккуратно «облизывая» доской небольшие трамплины, в то время как другие участники подпрыгивали на них, теряя скорость. Так что Хан быстро вырвался вперед. Очередной поворот с большим трамплином. Хан сгруппировался и вылетел с трамплина первым. Хорошо приземлился… и вдруг внезапно перестал чувствовать сноуборд. Доска вильнула, рванула в сторону. Хан неуклюже взмахнул руками и ударился всем телом в жесткий снег. Ему повезло, что до следующего трамплина было достаточно далеко. Инерцией его влекло до ближайшего поворота, вытолкнуло на вогнутый склон, и скорость наконец погасла.

Голова гудела, болели локоть и бок, но переломов явно не было. Медленно Хан сел и скривился от досады, отстегнул крепления. К нему уже спешили дежурные спасатели в ярких жилетах с красным крестом.

— Я в порядке, — отмахнулся Хан, — все нормально! Ушибы, и все, сам дойду.

Он подобрал сноуборд и, чуть прихрамывая, отправился к ограждению, где стояли зрители. Там его и нашел Богдан — весь растрепанный, с откровенным испугом в глазах. Если и была между ними недомолвка, то она исчезла.

— Ты как? — бросился он другу, который сидел у ограждения и что-то внимательно разглядывал на своей доске.

— Я-то целый, — сообщил Хан странным тоном, — а вот крепления не очень. Смотри, кто-то мне на них винты ослабил. Причем так, что они стали болтаться только уже на спуске. Тут опытный человек постарался.

Он развернул сноуборд к Богдану и подтолкнул ногой. Тот с непониманием нахмурился, опустился на корточки и взглянул на крепления. Да, разболтаны, даже пары винтов не хватает.

— Ты сам не мог накосячить?

— Я проверил все за двадцать минут до начала соревнований. — Хан поморщился: локоть все же ощутимо болел при движениях. И голова продолжала гудеть: не сотрясение, конечно, но приложился он знатно. Спас шлем и умение группироваться, а то тащили бы его сейчас переломанного на носилках.

Они с Богданом переглянулись. Судя по тревоге, мелькнувшей в глазах последнего, он тоже представил, что могло произойти. Оба прекрасно знали, насколько опасными бывают травмы при таких падениях.

— Кто-то злобно пошутил?

— Мы с тобой ни с кем, кроме девчонок, не знакомились, — устало проговорил Хан, — но их рядом со сноубордом не было. Только Лиля подходила, дождалась меня и спросила, где ты шастаешь.

Повисла напряженная тишина, воздух между ними будто загустел, отсекая посторонние шумы. Оба внимательно смотрели друг на друга. Богдан заговорил первым: