— Я помню, — сказал Данглар. — Но в своем безумном увлечении символами С.Т. дошел до того, что даже напустил в квартиру блох. Это не может быть совпадением. Этот псих считает своих блох чумными. И ничто, абсолютно ничто не убедит меня в том, что они в самом деле не заразны.
— Если блохи заразны, для чего ему было душить Лорьона?
— Потому что он хочет убивать собственными руками. Я вовсе не трус, комиссар. Но быть укушенным блохой, которую выпустил помешанный на чуме маньяк, мне совершенно не улыбается.
— Кто был с нами вчера?
— Жюстен, Вуазене и Керноркян. Еще вы, медэксперт, Девийяр и люди из Первого округа.
— Они еще у вас? — спросил Адамберг, снимая телефонную трубку.
— Кто?
— Ваши блохи.
— Ну да. Если только не разбежались по помещению.
Адамберг набрал номер лаборатории полицейской префектуры.
— Говорит Адамберг, — сказал он. — Помните насекомое, которое вы нашли в пустом конверте? Да, точно. Поторопите энтомолога, дело чрезвычайной важности. А? Что ж, тем хуже, скажите, пусть отложит своих мух на потом. Это срочно, старина, речь идет о чуме. Да, поторопитесь и скажите, что я пришлю ему других блох, живых. Пусть примет меры предосторожности, и главное, никому ни слова.
— А вы, Данглар, — сказал он, вешая трубку, — отправляйтесь в душ и все свои шмотки суньте в пакет. Мы отправим их на анализ.
— А как же я? Мне что, весь день голышом ходить?
— Я вам куплю что-нибудь, — сказал Адамберг, вставая. — Нельзя, чтобы блохи разбежались по всему городу.
Данглар был слишком встревожен из-за блошиных укусов, чтобы беспокоиться о вещах, которые купит ему Адамберг. Хотя в душу к нему и закралось некоторое опасение.
— Поторопитесь, Данглар. Я отправлю службу дезинфекции к вам домой и сюда. И предупрежу Девийяра.
Прежде чем отправиться за одеждой, Адамберг позвонил историку-уборщику Марку Вандузлеру. К счастью, тот обедал поздно и оказался дома.
— Помните те четверки, про которые я вас спрашивал? — напомнил Адамберг.
— Да, — отвечал Вандузлер, — а потом я услышал сообщение в вечерних новостях и прочел в газете сегодня утром. Они пишут, что обнаружен труп, а один журналист уверяет, что когда выносили покойника, его рука свесилась и на ней были видны черные пятна.
— Черт, — выругался Адамберг.
— Тело действительно было черным, комиссар?
— Скажите, вы что-нибудь знаете о чуме? — спросил Адамберг, не отвечая на вопрос. — Что-нибудь кроме этой цифры?
— Я изучаю Средние века, — пояснил Вандузлер, — и про чуму знаю много.
— А много людей, которые в этом разбираются?
— Специалистов по чуме? Скажем так, на сегодня их пять человек. Не считая биологов. На юге у меня есть двое коллег, но они больше заняты медицинским аспектом вопроса. Есть один в Бордо, его конек — насекомые, переносчики инфекций. И один историк — специалист по демографии в Клермонском университете.
— А чем занимаетесь вы?
— Я безработный.
«Пятеро, — подумал Адамберг, — не так уж много на всю страну». И пока Марк Вандузлер единственный, кто знает смысл четверок. Историк, человек начитанный, разбирается в чуме и наверняка знает латынь. Неплохо бы его прощупать.
— Скажите, Вандузлер, как долго, по-вашему, обычно протекает эта болезнь?
— Инкубационный период длится в среднем от трех до пяти дней, но бывает и один-два дня, а сама болезнь протекает от пяти до семи дней. В большинстве случаев.
— Ее можно вылечить?
— Да, если принять меры при первых признаках болезни.
— Думаю, мне нужна будет ваша помощь. Вы не могли бы со мной встретиться?
— Где? — насторожился Вандузлер.
— У вас дома.
— Договорились, — ответил Марк, немного поколебавшись.
Скрытный субъект. Впрочем, многие проявили бы скрытность, доведись им принимать у себя полицейского, почти каждый бы так себя повел. И это вовсе не означает, что Вандузлер и С.Т. — одно и то же лицо.
— Через два часа, — предложил Адамберг.
Он повесил трубку и отправился в супермаркет на площадь Италии. Ему представлялось, что размер одежды Данглара где-то между сорок восьмым и пятидесятым, он сантиметров на пятнадцать выше и килограммов на тридцать тяжелее. Надо выбрать что-то такое, чтобы уместился живот. Адамберг быстро подобрал пару носков, джинсы и большую черную футболку, потому что слышал, что белое полнит, как и полоски. Куртка не нужна, на дворе тепло, а Данглару вечно жарко от пива.
Данглар ждал его в душевой, завернувшись в полотенце. Адамберг вручил ему новую одежду.
— Я отправляю ваши вещи в лабораторию, — сказал он, поднимая большую сумку, куда Данглар спрятал свою одежду. — Не паникуйте, Данглар. У вас впереди два дня инкубационного периода, время есть. Так что мы успеем дождаться анализов. Они займутся этим в первую очередь.
— Спасибо, — пробурчал Данглар, вынимая из сумки джинсы и футболку. — Бог мой, вы хотите, чтобы я это надел?
— Увидите, капитан, вам это очень пойдет.
— У меня будет идиотский вид.
— А у меня он разве идиотский?
Данглар не ответил и пошарил на дне сумки.
— Вы не купили трусы.
— Забыл, Данглар, это не смертельно. Пейте сегодня поменьше пива.
— Хороший совет.
— Вы позвонили в школу, чтобы проверили детей?
— Конечно.
— Покажите ваши укусы.
Данглар поднял руку, и Адамберг насчитал три крупных волдыря у него под мышкой.
— Сомнений нет, — сказал он. — Это блохи.
— Вы не боитесь их подцепить? — спросил Данглар, глядя, как комиссар вертит сумку в разные стороны, чтобы ее связать.
— Нет, Данглар. Я редко чего-то боюсь. Вот умру, тогда и буду бояться, а пока не хочу портить себе жизнь. Честно говоря, единственный раз, когда мне по-настоящему было страшно, это когда я в одиночку спустился на спине с почти отвесного ледника. Кроме того, что я боялся сорваться, меня пугали эти чертовы серны на склонах. Они смотрели на меня своими большими карими глазами, словно говоря: «Вот дурачок! И чего ты сюда полез?» Я очень уважаю мнение кареглазых серн, но лучше я вам расскажу об этом в другой раз, Данглар, когда вы немножко расслабитесь.
— Будьте так любезны, — пробурчал Данглар.
— А теперь я пойду навестить историка-горничную, специалиста по чуме, Марка Вандузлера, на улицу Шаль, здесь неподалеку. Посмотрите, есть ли на него что-нибудь, и пришлите мне на мобильный результат экспертизы.
XIX
На улице Шаль Адамберг остановился у обветшалого дома, непонятно откуда взявшегося в центре Парижа и отделенного от улицы широкой лужайкой, заросшей высокой травой, на которую он ступил не без удовольствия. Дверь открыл красивый старик с ироничной улыбкой на лице, по виду которого, в отличие от Декамбре, нельзя было сказать, что он отказался от радостей жизни. В руке он держал деревянную ложку, которой и указал, куда идти.
— Располагайтесь в столовой, — сказал он.
Адамберг вошел в большую комнату, которую освещали три арочных окна, в ней стоял длинный деревянный стол, вокруг которого суетился какой-то мужчина в галстуке и отточенными круговыми движениями натирал его тряпкой с воском.
— Люсьен Девернуа, — представился он, отложив тряпку. У него было крепкое рукопожатие и громкий голос. — Марк будет через минуту.
— Извините за беспокойство, — сказал старик, — в это время Люсьен обычно натирает стол. Ничего не поделаешь, таков обычай.
Ничего не ответив, Адамберг сел на деревянную скамью, а старик расположился напротив с весьма довольным видом.
— Ну что, Адамберг, — весело сказал старик, — бывших коллег уже не узнаем? И руки не подаем? У нас, как и раньше, ни к чему уважения нет?
Адамберг немного опешил и внимательно вгляделся в лицо старика, призывая на помощь образы, хранившиеся в памяти. Виделись они не вчера, это ясно. Не меньше десяти минут понадобится, чтобы вспомнить. Парень с тряпкой, Девернуа, стал тереть медленнее, глядя на каждого по очереди.
— Вижу, вы не изменились, — широко улыбнулся старик. — Но это не помешало вам подняться вверх с должности бригадир-майора. Надо признать, вы одержали немало побед, Адамберг. Дело Каррерона, де ла Сомма, выстрел в Валандри, знаменитые рыцарские трофеи. Я уж не говорю о недавних случаях, дело Ле Нермора, резня в Меркантуре, расследование в Винтее. Браво, комиссар! Как видите, я внимательно следил за вами.
— Зачем? — настороженно спросил Адамберг.
— Хотелось узнать, оставят ли вас в живых. Вы порой напоминаете сорняк на скошенном лугу, ваше спокойствие и безразличие всех раздражало, Адамберг. Хочется верить, что вам это известно лучше моего. В полиции вы как блуждающий огонек путешествовали по ступенькам иерархии. Никому не подвластный и неуправляемый. Да, мне хотелось узнать, дадут ли вам вырасти. Вы пробились, и тем лучше для вас. Мне так не повезло. Меня обогнали и вышвырнули.
— Арман Вандузлер, — пробормотал Адамберг, и в чертах старика он снова увидел энергичного комиссара моложе на двадцать три года, язвительного, эгоцентричного и любившего жизнь.
— Он самый.
— Это было в Эро, — добавил Адамберг.
— Ага. Исчезновение девушки. Вы тогда отлично справились, бригадир-майор. Парня задержали в порту Ниццы.