Адамберг просмотрел список телефонных звонков, отыскивая повторяющийся номер. Если сообщник существовал, Дамас должен был часто общаться с ним, слишком быстро четверки сменились блохами, а затем убийствами. Но Дамас звонил очень мало. Из дома были звонки в магазин, наверно, Мари-Бель звонила Дамасу, а номеров, по которым звонили из магазина, было мало, и номера редко повторялись. Адамберг проверил четыре номера, которые встречались более-менее часто, но все они принадлежали поставщикам роликовых досок, беговых дорожек и спортивных шлемов. Комиссар отодвинул распечатку телефонов на край стола.

Дамас не дурак. Он чертовски ловок и прекрасно умеет притворяться. К этому он тоже подготовился в тюрьме. Все приготовил за семь лет. Если у него был сообщник, вряд ли он стал бы подставлять его, звоня из дома. Адамберг позвонил на телефонный узел Четырнадцатого округа, чтобы попросить распечатку звонков из кабинки на улице Гэте. Двадцать минут спустя из факса выполз ответ. С приходом сотовых телефонов уличными кабинками редко пользовались, и Адамберг получил не слишком большой список. Одиннадцать номеров повторялись часто.

— Если хотите, я их проверю, — предложил Данглар.

— Сначала этот, — сказал Адамберг, указав на один номер. — Этот на 92, район Верхней Сены.

— Можно узнать почему? — поинтересовался Данглар, направляясь к своему компьютеру.

— Это северный пригород, то, что нам нужно. Если повезет, телефон окажется в Клиши.

— Может, лучше проверить и остальные?

— Они никуда не денутся.

Некоторое время Данглар молча стучал по клавишам.

— Клиши, — объявил он.

— Есть! Очаг чумной эпидемии 1920 года. Это его семья, его призрак. Наверняка там он и жил раньше. Скорее, Данглар, имя и адрес.

— Клементина Курбе, улица Оптуль, 22.

— Проверьте ее.

Данглар застучал по клавиатуре, пока Адамберг расхаживал по кабинету, стараясь не наступить на котенка, который играл с ниткой, свисавшей с его брюк.

— Клементина Курбе, урожденная Журно, из Клиши, была замужем за Жаном Курбе.

— Что еще?

— Бросьте, комиссар. Ей восемьдесят шесть лет. Это почтенная дама, оставьте ее.

Адамберг нахмурился.

— Что еще есть? — настойчиво повторил он.

— У нее была дочь, сорок второго года рождения, — машинально прочел Данглар, — Розелина Курбе.

— Ну-ка, проверьте эту Розелину.

Адамберг подобрал Пушка и посадил в корзинку, но тот сразу вылез наружу.

— Розелина, урожденная Курбе, вышла замуж за Антуана Эллер-Девиля.

Данглар молча поглядел на комиссара.

— У них был сын? Арно?

— Арно Дамас, — подтвердил Данглар.

— Его бабка, — проговорил Адамберг. — Он тайком звонил бабуле из автомата. А родители бабки, Данглар?

— Они умерли. Не будем же мы копать до Средних веков.

— Их имена?

Быстро защелкали клавиши.

— Эмиль Журно и Селестина Давель, родились в Клиши, поселок Оптуль.

— Вот они, — пробормотал Адамберг, — победители чумы. Бабке Дамаса во время эпидемии было шесть лет.

Он подошел к телефону Данглара и набрал номер Вандузлера.

— Марк Вандузлер? Это Адамберг.

— Секундочку, комиссар, — отозвался Марк, — я только утюг поставлю.

— Поселок Оптуль, в Клиши, вам это что-нибудь говорит?

— Оптуль был центром эпидемии, там стояли бараки старьевщиков. Вам пришло про него «странное» письмо?

— Нет, это адрес.

— Поселок давно снесен, там теперь маленькие улочки и бедные дома.

— Спасибо, Вандузлер.

Адамберг медленно положил трубку.

— Возьмите двух человек, Данглар, мы отправляемся туда.

— Вчетвером? К старухе?

— Вчетвером. Заедем к следователю, возьмем ордер на обыск.

— А есть когда будем?

— По дороге.

XXXIV

По старой дорожке, по краям которой валялся разный мусор, они подошли к ветхому домику с пристройкой из кривых досок. По черепичной крыше стучали капли дождя. Паршивое было лето, и сентябрь такой же.

— Труба, — сказал Адамберг, указав на крышу. — Дрова. Яблони.

Он постучал в дверь. Открыла старая, высокая и полная женщина с тяжелым морщинистым лицом, ее волосы были убраны под цветастую косынку. Черные глаза молча глядели на четверых полицейских. Потом она вынула сигарету, которую держала во рту.

— Полиция, — проговорила она.

Это был не вопрос, а точное определение.

— Полиция, — подтвердил Адамберг, входя. — Вы — Клементина Курбе?

— Она самая, — ответила та.

Старуха провела их в гостиную, взбила подушки дивана, прежде чем пригласить их сесть.

— В полиции теперь женщины служат? — с презрением кивнула она в сторону лейтенанта Элен Фруаси. — Докатились. Мужиков, что ль, мало, чтоб с оружием играться, вы-то куда лезете? Других делов не нашлось?

У Клементины был деревенский выговор.

Вздыхая, она ушла на кухню и вернулась с подносом, на котором стояли стаканы и тарелка с лепешками.

— Фантазии, от них вся беда, — заключила она, ставя поднос на маленький столик, стоящий перед цветастым диванчиком и покрытый скатертью. — Подогретое вино и лепешки на сливках, откушать желаете?

Адамберг глядел на нее с изумлением, он был почти очарован этим грубым сморщенным лицом. Керноркян дал понять, что не отказался бы от лепешек, бутерброд, который он съел в машине, не пошел ему впрок.

— Угощайтесь, — подбодрила Клементина. — Только сливок сейчас не найдешь. Теперь не молоко, одна вода. Я кладу сметану, приходится класть.

Клементина наполнила пять стаканов, отпила немного вина и взглянула на гостей.

— Довольно вздора, — сказала она и зажгла сигарету. — Зачем пожаловали?

— Нас интересует Арно Дамас Эллер-Девиль, — начал Адамберг, взяв маленькую лепешку.

— Извините, его зовут Арно Дамас Вигье, — поправила Клементина. — Так ему больше нравится. В этом доме больше не произносят имени Эллер-Девиля. А не можете, так болтайте о нем на улице.

— Он ваш внук?

— Слушайте, сумрачный красавец. — Клементина вздернула подбородок в сторону Адамберга. — Я вам не какая-нибудь гусыня. Если бы вы этого не знали, вас бы тут не было. Как лепешки? Хороши или нет?

— Хороши, — признался Адамберг.

— Они замечательные, — не кривя душой, заверил Данглар. Честно сказать, он уже лет сорок не ел таких вкусных лепешек и радовался, как ребенок.

— Довольно вздора, — бросила старуха, все еще стоя, смерив взглядом четверых полицейских. — Дайте только сниму фартук, выключу газ и предупрежу соседку, а потом пойду с вами.

— Клементина Курбе, — сказал Адамберг, — у меня есть ордер на обыск. Сначала мы осмотрим дом.

— Вас как величать?

— Старший комиссар Жан-Батист Адамберг.

— Жан-Батист Адамберг, я не привыкла губить людей, если они не сделали мне худого, из полиции они или нет. Крысы на чердаке, — сказала она, ткнув пальцем в потолок, — триста двадцать две крысы, из них одиннадцать дохлых, кишащих голодными блохами, не советую к ним приближаться, если дорожите своей жизнью. Если хотите обыскать чердак, вызывайте дезинфекцию. Не утруждайтесь: крысы наверху, а машинка Арно, на чем он письма печатал, в маленькой комнате. Там же конверты. Что вам еще нужно?

— Библиотека, — сказал Данглар.

— Тоже на чердаке. Только надо пройти мимо крыс. Четыреста томов, представляете?

— О чуме?

— О чем же еще?

— Клементина, — мягко проговорил Адамберг, взяв еще одну лепешку, — вы не хотите присесть?

Клементина грузно опустилась в цветастое кресло и скрестила на груди руки.

— Зачем вы все это говорите? — спросил Адамберг. — Почему не отрицаете?

— Чего отрицать, про тех чумных?

— Да, про пять жертв.

— Какие жертвы, к чертям! — проворчала Клементина. — Палачи!

— Палачи, — согласился Адамберг. — Мучители.

— Пусть сдохнут! Чем скорее подохнут, тем быстрее оживет Арно. Они отняли у него все, они его уничтожили. Арно должен воскреснуть. А этого не будет, пока эти оборотни землю топчут.

— Но оборотни не умирают сами по себе.

— Конечно нет. Живучие, как репейник.

— Пришлось им помочь, Клементина?

— Да уж пришлось.

— Почему именно чума?

— Журно — повелители чумы, — отрезала Клементина. — Не надо делать нам зла, вот и все.

— А иначе?

— Иначе Журно нашлют на вас чуму. У нас в руках бич Божий.

— Клементина, почему вы рассказываете все это?

— А что еще делать-то?

— Молчать.

— Разве вы меня не нашли? И малыш в кутузке со вчерашнего дня. Так что довольно вздора, надо отправляться, и дело с концом. Что изменится?

— Все может измениться, — сказал Адамберг.

— Ничего уже не изменишь, — сурово улыбнулась Клементина. — Дело сделано. Ясно вам, комиссар? Конец. Враг уже там. Трое других сдохнут через неделю, все равно, останусь я здесь или уйду. Для них слишком поздно. Дело сделано. Все восемь умрут.

— Восемь?

— Шестеро мучителей, жестокая девка и заказчик. По мне, их восемь. Вы в курсе или нет?

— Дамас ничего не сказал.

— И правильно. Он не мог говорить, не убедившись, что работа закончена. Так промеж нас было условлено, если одного из нас заметут. Как вы его нашли?

— По алмазу.

— Он его прячет.

— Я его видел.

— Ну да, — проговорила Клементина. — Вы ученый, вы знаете про бич Божий. На это мы никак не рассчитывали.