— Твою рубашку, твою любимую ночную рубашку! Я принесла ее.

Джессика стала лихорадочно рыться в содержимом своей сумки. Наконец она торжественно вынула из нее какой-то сверток. В нем была основательно поношенная белая трикотажная ночная рубашка с логограммой Калифорнийского университета – любимая рубашка Элизабет. Сколько бы Джессика ей раньше ни говорила, что эта рубашка напрочь лишена какой-либо сексуальной привлекательности, Элизабет всегда отвечала: «Успокойся, Джес. Это моя рубашка, и мне она нравится».

Сейчас она молча смотрела на рубашку.

— Ты думаешь, что я надену на себя это, когда здесь весь день толкутся интерны [Студент медицинского колледжа пли молодой врач, работающий в больнице и живущий при ней. // — Нет, сеньор, не знаю. Никто их не видел! // — Вызови полицию. // — Хорошо, сеньор! (исп.)] и врачи? Ты, должно быть, шутишь. Почему ты не принесла мне что-нибудь более сексуальное?

— Ты хочешь что-нибудь более сексуальное? – спросила пораженная Джессика.

— А что, в этом есть что-то противоестественное?

— Конечно, нет! Я думаю, это просто замечательно! Сегодня после обеда я принесу что-нибудь фантастическое, но до тех пор побудь в этой рубашке.

— Я думаю, она сойдет для посещения Тодда, – пробормотала Элизабет. – Помоги мне натянуть ее.

В полной растерянности Джессика помогла Элизабет переодеться. Она была рада тому, что ее сестра наконец-то поняла толк в косметике и одежде, но никак не могла уяснить причину такой резкой перемены.

— Я пойду в комнату посетителей. Может быть, Тодд уже пришел.

Джессика сразу заметила Тодда. Высокий широкоплечий баскетболист нервно ходил взад и вперед по маленькой комнате.

— Тодд!

— Джес, как она? – спросил он, волнуясь. – Как она себя чувствует? Она ненавидит меня? Ты уверена, что она хочет видеть меня?

— Не так быстро, Тодд. Отвечаю на первый вопрос: кажется, она чувствует себя хорошо.

— Кажется?

— Может быть, ты дашь мне закончить? – вздохнув, спросила Джессика; в голосе ее послышалось раздражение. – Лиз в самом деде чувствует себя неплохо. Доктор сказал, что ты можешь побыть у нее десять-пятнадцать минут, так как она быстро устает. И я уверена, что она не ненавидит тебя, Тодд.

— Что-то не так, и ты не хочешь мне сказать.

— Не выдумывай. Скоро она будет чувствовать себя отлично, просто отлично, – сказала Джессика. – Иди к ней.

Тодд заглянул в палату Элизабет. Она лежала так тихо, что сначала ему показалось, что она спит. Но она открыла глаза и посмотрела на него.

— Привет, Тодд.

— Привет, как ты себя чувствуешь?

Тодду захотелось подойти и обнять ее, но почему-то он не посмел.

— В общем, неплохо.

Тодд подошел к кровати и взял Элизабет за руку.

— Ты выглядишь прекрасно. – Она показалась ему такой хрупкой и беспомощной, что глубокое чувство вины вновь захлестнуло его.

«Это все из-за меня, – подумал он. – Неужели она сможет простить меня когда-нибудь?»

— Я думала, что у баскетболистов хорошее зрение, Тодд, – сказала она, освобождая свою руку из его руки, чтобы поправить волосы. – По десятибалльной шкале я еще не дотягиваю до единицы.

— Для меня ты всегда выглядишь на десятку, Лиз, – горячо заверил он. – А в той катастрофе…

— Я не хочу говорить об этом.

— Я хотел только сказать, как я виню себя и…

— Это все в прошлом, Тодд. Давай забудем об этом, ладно? – Стараясь не глядеть на него, она стала разглядывать свои руки, беспокойно теребившие одеяло.

— Я не хочу расстраивать тебя, Лиз, но…

— Тодд, я очень устала, – вздохнув, сказала Элизабет и закрыла глаза.

— Ох, ну конечно, извини, Лиз. Я забываю о твоем состоянии. Тебе нужен отдых. Я ухожу.

Тодд вышел в холл, где Джессика ждала его, беседуя с доктором Эдвардсом.

— Извините меня, молодые люди, я должен пойти и осмотреть свою пациентку, – сказал доктор.

— Ну как она тебе показалась? – нетерпеливо спросила Джессика, как только они с Тоддом остались одни.

— Нормально, я думаю. Она была очень молчалива, почти ничего мне не сказала.

— Господи, ну у нее же нет сил, она устала.

— Да, она сказала мне, что чувствует себя усталой. Но мне показалось, что ей было скучно со мной и она с нетерпением ждала, когда я уйду.

— Ну, вы, парни, – странный народ, – сказала Джессика сердито. – Лиз только что вышла из комы, а ты хочешь, чтобы она шутила и смеялась, как будто ничего не случилось.

В это время в холле послышался смех Элизабет.

— Ты права, Джес. И потом, возможно, разговаривать с врачами намного интереснее, чем с баскетболистами.

Тодд быстро подошел к лифту и нажал кнопку вызова.

Джессика на цыпочках подошла к палате Элизабет и, осторожно приоткрыв дверь, заглянула в нее. Элизабет ничуть не выглядела усталой. Она не только сидела на постели, но и улыбалась доктору Эдвардсу. Если бы Джессика не знала, что кокетство совсем не свойственно Элизабет, она могла бы поклясться, что ее сестра кокетничает с доктором.

Через три недели после катастрофы Элизабет выписали из больницы со строжайшим предписанием доктора Эдвардса приступить к занятиям в школе не раньше, чем через две недели.

Элизабет весело рассмеялась, когда, войдя в дом, она увидела, что гостиная украшена лентами, воздушными шарами и огромным транспарантом, возвещавшим: «Добро пожаловать домой, Лиз».

— Это, должно быть, твоя работа, Джес, – догадалась Элизабет.

— От своей вины не отказываюсь, – засмеялась Джессика. – Тебе нравится?

— Джес сегодня почти не спала, делая транспарант, – сказала Элис Уэйкфилд, обнимая Джессику.

— А меня она заставила надувать шары. Говорит, у юристов это особенно хорошо получается, – добавил Нед Уэйкфилд.

— Ты не думаешь, что я перестаралась? – спросила Джессика. – Я хотела, чтобы день твоего возвращения домой был праздником.

— Ты, Джессика Уэйкфилд, в чем-то перестаралась? Такая нелепая мысль никогда не приходила мне в голову, – весело ответила Элизабет.

— Мне надо было пригласить духовой оркестр и группу скандирования.

— Тогда бы ты действительно перестаралась.

— Я думаю, что нам пора уложить тебя в постель, дорогая, – сказала Элис Уэйкфилд, положив руку на плечо дочери.

— Мама, ну не приставай ты ко мне с этим отдыхом!

— Но доктор велел…

— Ох, ну ладно, – проворчала Элизабет и, сопровождаемая матерью, стала подниматься по лестнице.

Джессика обратила к отцу свое обеспокоенное лицо.

— Не волнуйся, Джес. Лиз просто требуется какое-то время, чтобы прийти в себя, вот и все, – заверил он ее.

— Какая ужасная скука! – жаловалась Элизабет Джессике, вернувшейся из школы.

— Только не говори мне, что тебе надоело отдыхать. Я бы с тобой с удовольствием поменялась местами, особенно во время урока естественных наук, – смеясь, сказала Джессика.

— Сидеть пять дней подряд перед телевизором, по которому показывают мыльные оперы и спортивные программы – что может быть скучнее? – пробормотала Элизабет.

— А как насчет всех этих книг? – Джессика показала на стопку книг в мягких обложках на письменном столе Элизабет. – Ты всегда жаловалась, что у тебя не хватает времени для чтения.

— И ты считаешь это хорошим развлечением? – выпалила Элизабет.

— Ну не заводись, Лиз. Лично мне книги никогда не заменяли развлечений, но тебе-то всегда нравилось чтение.

— Может быть, наступило время, когда мне следует меньше читать, а больше радоваться жизни, Джес. Как ты думаешь?

Джессика наклонила голову набок и постучала по ней ладонью, как пловец, пытающийся вылить воду из ушей.

— Мне кажется, я стала плохо слышать. Ты действительно моя сестра, чьим девизом всегда было: «Делу – время, потехе – час», – та самая сестра, которая не уставала повторять мне, что я должна больше заниматься?

— Будет тебе, Джессика, ты делаешь из меня просто зануду, – сказала Элизабет, взбивая подушку. – Все это время после выписки из больницы я торчала дома безвылазно. За эти пять дней я просто одурела от скуки, сидя у телевизора. Теперь у меня появилась идея. Вечеринка! Вот что нам нужно! Вот что нужно мне!

— Прекрасно! Но подожди, Лиз, ты не можешь поехать в гости, тебе пока не следует выходить из дома.

— Еще одна неделя, и все, Джес. Тогда меня выпустят под честное слово, и, значит, тогда будет вечеринка, хорошо?

— Хорошо, хорошо, дай мне минутку подумать. – Джессика прошлась по комнате, засунув руки в задние карманы джинсов. – Я слышала, что Лила Фаулер собирается устраивать вечеринку. Я поговорю с ней завтра.

— Забудь про Лилу. Я говорю о нашей вечеринке, Джес.

— О нашей?

— А почему бы и нет? Мы уже несколько месяцев не устраивали приемов у бассейна. Мама и папа наверняка согласятся. Мы можем сказать им, что это будет иметь… какой медицинский термин ты употребляла?

— Терапевтический эффект.

— Правильно. Эта вечеринка будет иметь для меня терапевтический эффект.

Ничто другое не могло сделать Джессику счастливее. В первый раз она и Элизабет были едины в выборе развлечений.

— Мне это нравится, Лиз. Очень нравится. Мы пригласим всех стоящих ребят. Это будет чудесно. – Она немедленно стала составлять список гостей. – Ну, кого из девочек мы пригласим, Лиз? Конечно, Лилу и Кару Уокер. – Джессика назвала двух сестер, состоящих вместе с ними в обществе «Пи Бета Альфа». – И я думаю, что ты захочешь позвонить Инид Роллинз.

— А зачем нам вообще приглашать каких-то девчонок? Я думаю, что приглашенным мальчикам вполне будет достаточно сестер Уэйкфилд.

Глава 3

— Что ты сказала? – Джессика не могла поверить собственным ушам. – Лиз, это несерьезно. Мы никак не сможем этого сделать.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому что… – Джессика пыталась придумать убедительную причину.

Вообще-то она сама – а уж никак не Элизабет! – всегда мечтала о подобной вечеринке. Но здравый смысл, тем не менее, возобладал, и Джессика сказала:

— Лиз, мы не сможем этого сделать, потому что все знакомые девчонки нас возненавидят. И перестанут приглашать к себе. А мальчишки никогда не зовут гостей. Так что мы останемся в дураках. Ведь так?

— Ладно, мы пригласим нескольких девочек, – согласилась Элизабет.

Джессика пристально посмотрела на сестру. В ней появилось что-то новое. Но что это было? Джессика пригляделась еще внимательнее. Да нет, рядом с ней на кровати сидит все та же Элизабет, ее сестра, хотя она и поменяла свою скромную ночную рубашку с эмблемой университета на открытый атласный пеньюар.

— Что ты уставилась на меня так, будто у меня выросла вторая голова? – возмутилась Элизабет.

— Я просто подумала о Тодде. Интересно, он видел тебя в этом пеньюаре? Держу пари, что от этого зрелища у него голова пойдет кругом!

— Нет, не видел. И не имеет никаких шансов увидеть, – ответила Элизабет сердито.

— Но ради Бога, почему? Если бы меня во время болезни навестил парень, который мне нравится, я бы постаралась как можно больше извлечь из этой ситуации. – Джессика тяжело вздохнула и, положив ладонь тыльной стороной на лоб, произнесла голосом, полным драматизма:

— Дорогой, как это трогательно с твоей стороны повидать меня на смертном одре!

Подражая Джессике, Элизабет положила руку на свой лоб и захихикала.

— Это у тебя очень удачно получилось, Джес. Когда-нибудь я этим воспользуюсь.

— Ах, Лиз, как хорошо, что ты снова дома, – проговорила Джессика, тоже рассмеявшись. – Мне никогда ни с кем не бывает так весело, как с тобой. И, кроме того, через неделю ты уже сможешь выполнять свою долю работы по дому – мыть посуду и пылесосить. А то мне кажется, что я занимаюсь этим уже целую вечность. – Джессика произнесла эти слова с улыбкой, но шутила она только наполовину.

Хотя мытье посуды заключалось лишь в загрузке и разгрузке посудомоечной машины, она всегда искала предлог, чтобы увильнуть от этой обязанности.

Элизабет подняла правую руку и самым серьезным тоном произнесла:

— Я торжественно обещаю выполнять свою долю домашней работы, как только полностью поправлюсь – то есть через три месяца!

— Что?

На лице Элизабет появилась озорная улыбка.

У Джессики уже был готов остроумный ответ, но в это время в дверь позвонили. Она выбралась из постели и отправилась открывать.

— Готова поспорить, что это звезда нашей школьной баскетбольной команды. Он говорил, что собирается навестить тебя сегодня.

— Тодд сюда придет?

— Да. Сделай соответствующее выражение лица. Сейчас я его приведу.

— Нет!

Джессика взглянула на сестру в изумлении.

— Ты не хочешь видеть Тодда?

— Нет. Скажи ему, что я слишком устала и никого не хочу видеть. Скажи ему, что я увижусь с ним, когда мне разрешат вернуться в школу.

— Ну, если ты уверена…

Элизабет закрыла глаза.

«Она действительно выглядит усталой», – подумала Джессика.

Звонок раздался снова, и Джессика заспешила вниз.

— Иду, иду, – крикнула она.

Она распахнула дверь и увидела стоящего на крыльце Тодда.

— Привет, Джес. Могу я повидать…

— Тише, – прошептала она. – Иди на кухню.

Через просторную гостиную и столовую Тодд проследовал за ней на кухню, расположенную в задней части дома.

— В чем дело, Джес? Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего не случилось. Просто Лиз спит. К ней сейчас нельзя.

— Но с ней все в порядке? – Взгляд Тодда сразу стал тревожным.

— С ней все нормально. Но неужели ты не можешь понять, что она утомлена. Ей через многое пришлось пройти за эти недели.

— Да, конечно. Но она так изменилась, когда я видел ее в больнице, что я подумал: что-то не так. Я знаю, врачи говорят, что у нее все нормально – в физическом смысле. Но эта катастрофа была для нее кошмаром. Она не могла не оставить тяжелых последствий.

— Ты абсолютно прав, Тодд. Это было ужасно. И поэтому сейчас ей нужно как можно больше отдыхать. И как можно меньше людей должны ее беспокоить.

— Она вспоминает о катастрофе?

— Конечно, – сказала Джессика, не вполне уверенная в том, что это правда.

— Значит, мысль об этом преследует ее? – в голосе Тодда было отчаяние. – Она винит меня? Джессика, она когда-нибудь спрашивает обо мне?

— Тодд, пока она слишком озабочена своим здоровьем, чтобы спрашивать о ком бы то ни было.

Лицо Тодда вытянулось. Глядя Джессике в глаза, он спросил:

— Скажи мне прямо, ты не думаешь, что Лиз как-то изменилась?

— Тодд Уилкинз, не говори глупостей. Мы с Лиз близнецы, и, если бы что-нибудь в ней изменилось, я бы это заметила. Все нормально.

— Надеюсь, что это так, Джес. – Тодд встал и, не зная, что делать дальше, стал ходить взад и вперед по кухне. Наконец он направился к задней двери. – Скажи Лиз, что я загляну завтра во второй половине дня. Может быть, она будет чувствовать себя лучше.

— Не делай этого, Тодд.

— Почему?

«Элизабет всегда умеет сообщать людям плохие известия, не заставляя их при этом чувствовать себя отвратительно, – подумала Джессика. – Это потому, что она очень хорошо понимает других. Но я так не могу. Как это у нее получается?»

Скрестив под столом пальцы, Джессика сказала:

— Родители решили, что у Лиз не должно быть никаких посетителей до тех пор, пока она не сможет вернуться в школу.

— Но ведь это еще целая неделя! – запротестовал Тодд.

— Приказ есть приказ. А как только Лиз вернется в школу, все придет в норму. Ты же знаешь, как она любит школу. Она, наверное, успеет выполнить все свои задания и написать дюжину статей для «Оракула», прежде чем я закончу эту несчастную рецензию на «Моби Дика». Ну скажи, Тодд, неужели кому-нибудь интересно читать про китов? – спросила Джессика с раздражением.

Тодду было интересно, но он промолчал. Впервые за этот вечер он улыбнулся.

— Ты права, Джес. Я веду себя как дурак. Когда Лиз вернется в школу, все будет хорошо. Знаешь, Лиз действительно яркая личность. Она остроумная, трудолюбивая, у нее литературный талант, она очень хорошо относится к людям. И, кроме того, она красивая!

Тодд внезапно замолчал и посмотрел на Джессику, которая слушала его с усмешкой. На какое-то время он просто забыл о ее присутствии. Чувствуя неловкость, он пробормотал:

— Вы ведь близнецы, значит, ты тоже красивая.

— Огромное спасибо, Тодд, – ответила она, все еще усмехаясь. – Почему бы тебе не пойти и не поупражняться с баскетбольным мячом, к примеру? Мне нужно начинать готовить обед.

Глядя вслед Тодду, пока его высокая стройная фигура не скрылась за углом дома, Джессика думала о превратностях судьбы. Кто бы мог подумать, что они с Тоддом смогут разговаривать как друзья. Они едва здоровались с тех пор, как она попыталась отбить Тодда у сестры. Теперь у них была одна цель – помочь Элизабет.

Резкий звонок телефона прервал мысли Джессики. Она подняла трубку стоящего в кухне параллельного аппарата.

— Алло! О, привет, мама. – Джессика слушала, наматывая на палец прядь волос. – Да, мама. Лиз чувствует себя нормально. Конечно, я уже варю обед. Ведь я обещала. Пока.

В течение следующих двадцати минут Джессика металась между холодильником, кухонным столом, буфетом и плитой, лихорадочно пытаясь приготовить обед вовремя.

— Как у Лиз это получалось? – пробормотала она, вспомнив, что почти всегда обед готовила Лиз. Но это было до катастрофы.

— Ну что, ты готова? – спросила Джессика, входя в комнату Элизабет. – Сегодня у нас замечательный день. Ты…

Когда Джессика взглянула на свою сестру, стоявшую перед зеркалом, которое отражало ее в полный рост, она напрочь забыла, что собиралась ей сказать.

— Это день свободы, Джес, вот какой это день! Как я выгляжу? – повернулась к ней Элизабет.

— Изумительно, Лиз, просто великолепно! – ответила Джессика, с завистью разглядывая новое зеленое мини-платье сестры. – Откуда новый наряд?

— Мама разрешила мне выбрать платье, которое будет символом моего возвращения к жизни. И не смотри на него так, Джессика. Оно никому не дается взаймы.

— Почему ты подумала, что я…

— Потому что я очень хорошо тебя знаю, дорогая сестрица, – ответила Элизабет с усмешкой. – Руки прочь!

Джессика взглянула на свое собственное отражение в зеркале. Пять минут назад джинсы и блузка выглядели отлично. Теперь они показались ей заурядными и совсем не интересными.

Во время завтрака Элизабет казалась несколько подавленной. Она улыбалась и отвечала «да» всякий раз, когда мать или сестра спрашивали ее, достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы вернуться в школу. Всю дорогу к школьному комплексу она кивала и рассеянно улыбалась, слушая нескончаемую болтовню Джессики. А та была в прекрасном настроении, как всегда, когда ей разрешали сесть за руль небольшого красного «фиата», на котором сестры ездили в школу.

— Ты ведь не нервничаешь, Лиз? – то и дело спрашивала она. – Ты же не очень долго отсутствовала. Всего несколько недель. И тебе ничего не стоит наверстать упущенное.

— Джес, ты начинаешь мне надоедать, – внезапно взорвалась Элизабет. – Я себя прекрасно чувствую. Я не нервничаю. Я не волнуюсь ни о наверстывании упущенного, ни о чем-либо другом!

— Конечно, ты не волнуешься, – быстро ответила Джессика, осознав, что если кто-то из них двоих нервничал, то это была она.

Ей так хотелось, чтобы этот день прошел для ее сестры благополучно. Иначе просто не должно быть.

Лихо развернувшись, Джессика заняла свободное место на стоянке для учащихся. Она ждала, что Элизабет ей скажет, что она перестала «работать на публику», но Элизабет вышла из машины, так и не прочитав ей лекции о правилах безопасной езды.

Инид Роллинз со всех ног бросилась к своей лучшей подруге, чтобы поздравить ее с возвращением в школу. Ее большие зеленые глаза излучали неподдельную радость, лицо сияло.

— Лиз! – закричала она, крепко обнимая Джессику. – Я просто умирала от желания поговорить с тобой, но Тодд сказал, что все посетители и телефонные звонки тебе противопоказаны. Как я рада тебя видеть!