4
Дом Сюзанны Хэнлон стоял на холме, с которого открывался вид на Ласковую Долину. В этом районе жили городские богачи. Дом стоял в стороне от дороги, почти невидимый за высокими деревьями и кустарниками. Но Кен быстро нашел его, потому что дом Сюзанны был расположен неподалеку от имений Пэтменов и Морроу, а ему приходилось бывать у них на приемах и вечеринках.
По извилистой подъездной аллее Кен въехал на широкий двор с великолепным фонтаном и увидел особняк — огромный, белый, похожий на дома южан-плантаторов.
Кен остановил машину рядом с «роллс-ройсом» на стоянке перед домом и выключил мотор. Он посмотрел в зеркало — в порядке ли волосы — и подумал, не надеть ли захваченный с собой галстук. Вид у дома был такой, что галстук пришелся бы кстати, но все же Кен колебался. Он боялся выглядеть чересчур расфуфыренным. В конце концов опасения одержали верх, Кен не стал повязывать галстук, вылез из машины и направился к парадному подъезду роскошного здания.
Кена поражало, как это девушка, живущая в подобном доме, могла заинтересоваться им. Он и сам не из бедной семьи. Мэтьюзы жили в удобном доме, у Кена была собственная машина, и вообще он мог иметь практически все, что пожелал бы. Но это… это совсем другой мир.
Кен дернул колокольчик у двери и услышал перезвон внутри дома — как на церковной колокольне. И почти тотчас же мужчина в темном костюме открыл дверь.
Кен широко улыбнулся:
— Мистер Хэнлон? Здравствуйте, я Кен Мэтьюз.
Мужчина нахмурился:
— Меня зовут Мейсон, сэр. Я дворецкий. Мисс Хэнлон ждет вас. Сюда, пожалуйста.
Кен вспыхнул. Он почувствовал себя дураком. Как мог он допустить такую идиотскую ошибку? Оставалось надеяться, что Сюзанна о ней не узнает.
Мейсон провел Кена через огромный холл к двойным дверям из резного красного дерева. Затем дворецкий распахнул обе створки и встал сбоку. Кен сообразил, что должен войти в комнату. Он вошел, Мейсон закрыл за ним двери. Кен остался один и осмотрелся. Все выглядело нереальным, как в кино. Кен ожидал увидеть по стенам яркие абстрактные полотна, но, напротив, все в комнате оказалось белоснежно-белым: стены, мебель, ковры — все. Никогда ему не случалось бывать в помещениях столь красивых и роскошных.
Дверь в другом конце комнаты распахнулась, вошла Сюзанна. Выглядела она сногсшибательно. На девушке было белое летнее платье, выгодно подчеркивающее ровный загар гладкой кожи.
— Ты и вправду пришел, — улыбаясь сказала она. — И как раз вовремя. — Она подошла к Кену и легко коснулась губами его щеки.
— Ну и ну! — Кен не переставал глазеть на убранство комнаты. — Похоже на снежную бурю!
Сюзанна рассмеялась:
— Неплохо, а? Я немного боюсь приводить сюда кого-нибудь. Люди теряются.
— Это касается и твоего дворецкого. От него прямо мурашки по коже бегают.
— Ах, Мейсон. Да, вид у него суровый, но на самом деле он просто милашка. Мы с братом, когда были маленькими и играли в ковбоев и индейцев, переодевали Мейсона ковбоем. Видел бы ты его в дурацкой шляпе, привязанным к дереву! — Сюзанна расхохоталась. — У нас где-то должна быть фотография.
Кен посмеялся вместе с ней.
— Я не прочь посмотреть. — Но он с трудом мог представить строгого и важного Мейсона играющим в ковбоев и индейцев с двумя ребятишками.
Сюзанна взяла Кена за руку и повела к двери, из которой только что вышла сама:
— Пошли. Мама и папа на веранде. Они жаждут с тобой познакомиться.
— Могу себе представить, — мрачно заметил Кен. — Мне следовало бы надеть галстук.
— Не будь дурачком, — весело успокоила его Сюзанна.
Она улыбнулась Кену и, прежде чем открыть дверь, слегка сжала его руку. Они прошли по коридору и очутились на веранде. Веранда, такая же красивая, как и первая комната, не имела белого больничного вида. Здесь было много горшков с растениями и плетеная мебель. В центре, напротив друг друга, стояли две кушетки, а в дальнем конце — два обитых нарядной материей стула и между ними маленький столик. Из стерео на стене доносились приглушенные звуки классической музыки.
Отец Сюзанны — он сидел на одном из стульев — поднялся, когда дочь ввела в комнату Кена. Мистер Хэнлон точно сошел со страниц последнего номера ежеквартального «Журнала для джентльменов». Перед Кеном предстал высокий стройный мужчина, с седыми, со стальным отливом волосами и бронзовой кожей. Одет он был в серый хлопчатобумажный джемпер и белые льняные брюки.
— Кен, вот мой папа, Хэнк, — представила Сюзанна.
Мистер Хэнлон пожал Кену руку:
— Привет, Кен. Рад познакомиться.
— Рад познакомиться, мистер Хэнлон, — ответил Кен.
Он заметно нервничал.
— Бог с тобой, обойдемся без «мистеров», — тепло улыбнулся отец Сюзанны. — Все зовут меня Хэнк.
— Хэнк, — с трудом повторил Кен. Родители приучили его называть взрослых по фамилиям, и ему казалось странным обращаться к мистеру Хэнлону по имени.
Сюзанна подвела его к матери. Миссис Хэнлон было чуть за сорок, Сюзанна очень походила на нее. У обеих темные волосы и гибкие фигурки, но у миссис Хэнлон глаза голубые. Она напоминала Кену нежный цветок.
— Моя мама, Мэриан, — сказала Сюзанна.
— Рад познакомиться, Мэриан, — выговорил Кен.
Миссис Хэнлон приветливо улыбнулась:
— Мы много слышали о тебе от Сюзанны.
— Только хорошее, надеюсь? — Кен немного расслабился.
— Конечно, — засмеялась миссис Хэнлон. — Только хорошее. — Она указала на кушетки. — Почему бы нам не перейти туда, там беседовать куда уютней.
Кен опустился на кушетку рядом с Сюзанной.
— Сюзанна говорила, вы занимаетесь компьютерами, — обратился он к мистеру Хэнлону.
Тот сел на кушетку, рядом с женой. Кен тут же смутился.
«Заниматься компьютерами» — надо же было выразиться так неуклюже.
Мистер Хэнлон улыбнулся:
— Можно сказать и так. У меня фирма-консультант, мы занимаемся поставкой компьютерного оборудования крупным организациям.
— Это, должно быть, очень интересно.
— Да, — согласился мистер Хэнлон. — Но в настоящий момент весьма непросто. Мы только что открыли новое подразделение в Сан-Франциско, и я много времени провожу там.
— А сколько всего подразделений в вашей фирме?
Заметив уклончивую улыбку мистера Хэнлона, Кен сообразил, что ему неприятен разговор о делах.
— Ну, если считать Чикаго, где у нас только небольшая контора, тогда шесть. Но на самом деле в Чикаго разрабатываются все проекты. А реализуются здесь, в Ласковой Долине.
— Понятно.
Наступило неловкое молчание. Его прервала мать Сюзанны:
— Ты кончаешь школу в следующем году, Кен?
— Верно.
— А что собираешься делать после окончания?
— Хочу поступить в колледж. Но пока не знаю, в какой.
— Ну, — вмешался мистер Хэнлон, — у тебя еще есть время решить.
Дверь на веранду открылась, и вошел Джефри, младший брат Сюзанны. Одет он был как отец — в светлый джемпер и слаксы, — но выглядел не таким подтянутым.
— Ужин, наверное, готов, — сообщил он.
— Джефри, — заговорила миссис Хэнлон, — познакомься с другом Сюзанны, Кеном Мэтьюзом.
Кен встал и пожал мальчику руку:
— Привет, Джефри.
— Привет, — вяло ответил Джефри. Его, видно, совершенно не интересовал Кен.
— Давайте-ка за стол, — сказал мистер Хэнлон. — К ужину у нас форель. Надеюсь, Кен не против.
— Нет, что вы.
Все вышли из комнаты. Сюзанна с Кеном немного отстали. Когда они остались одни, девушка с улыбкой обратилась к нему:
— Послушай, Кен. Тебе, наверное, лучше во время ужина не заговаривать о футболе.
— Почему? — Кен был озадачен.
— Ну, — пояснила Сюзанна, — папе это не очень интересно. Он считает, что в школах спорту уделяют чересчур много внимания. Такие темы с ним лучше не обсуждать.
— Хорошо, — согласился Кен. — Понял.
Но в действительности он ничего не понял и чувствовал себя стесненно. Он понимал, однако, как важно для него произвести благоприятное впечатление на отца Сюзанны. Если мистеру Хэнлону не нравятся разговоры о футболе, что ж, Кен ни слова об этом не скажет.
— Договорились. — Сюзанна улыбнулась. — Пошли же.
Кен последовал за девушкой по длинному коридору в столовую. Это была просторная комната, обшитая дубовыми панелями, с массивным резным столом посередине — за ним свободно могло поместиться человек десять. На белоснежных скатертях красовались букеты цветов и старинные хрустальные бокалы, перед каждой тарелкой лежало столько серебряных приборов, что хватило бы на дюжину обедающих. Когда все расселись, миссис Хэнлон позвонила в маленький колокольчик, стоявший перед ней. Почти тотчас же молоденькая горничная внесла супницу. Кен выбрал из своих приборов ложку, лежавшую дальше всех, и с удовлетворением отметил, что все поступили так же. Мысленно он поблагодарил мать, научившую его обращаться с приборами.
За супом — холодным, густым и очень вкусным — последовал зеленый салат. Затем горничная поставила перед каждым тарелку с дымящейся форелью, приправленной свежей зеленью и чудесно зажаренной. Голова у рыбы была неотрезанной, поэтому она показалась Кену какой-то странной, точно «не в своей тарелке».
«Я тебя понимаю, дружище», — прошептал про себя Кен.
— Ты рыбачишь, Кен? — поинтересовался мистер Хэнлон, поднося ко рту вилку с кусочком рыбы.
Кен проглотил первый кусок форели, жирной и душистой, таявшей на языке.
— Да, — ответил он, прожевав деликатес. — Мы с отцом часто зафрахтовываем судно и выходим рыбачить в океан.
Мистер Хэнлон кивнул:
— С таким удовольствием ничто не сравнится, правда?
— Обожаю глубоководную ловлю, — согласился Кен. — В прошлом году я поймал небольшую акулу. Мы хорошенько рассмотрели ее, а потом выпустили.
— М-м-м, — согласно промычал мистер Хэнлон. — Нет смысла держать их. Слишком много хлопот.
— Вот именно. — Кен съел еще кусочек. — Они и на суше опасны, как в воде. Правда, наша акула была совсем маленькой. Акуленок, наверное.
Снова наступило тягостное молчание. Только теперь Кен заметил, что держит нож и вилку не так, как остальные. Он отрезал кусочек, а затем перекладывал вилку в правую руку, а Хэнлоны, отрезав рыбу, подцепляли ее на вилку, остававшуюся в той же руке. Кену показалось, что выглядит это как-то чудно, но все же он попробовал было сделать то же, однако не смог удержать форель на вилке. Он оставил попытки, отметив про себя, что надо попрактиковаться дома.
Мистер Хэнлон повернулся к сыну:
— Как продвигается твое задание по Шекспиру?
Мальчик уткнулся в тарелку.
— Прекрасно.
— Джефри работает над моделью театра «Глобус», — пояснил мистер Хэнлон. — Это его индивидуальное задание по английскому. «Глобус» — театр, в котором Шекспир поставил большинство своих пьес.
При упоминании об английском Кен почувствовал укол совести. Но Сюзанна сказала, что ужин кончится не поздно. По возвращении домой у него будет еще масса времени для работы над сочинением.
— Ты хорошо знаешь Шекспира, Кен? — спросил мистер Хэнлон.
Кен опустил вилку.
— Нет, боюсь, что нет, сэр.
— Ну ничего. Многие парни в твоем возрасте не думают о таких вещах. Я бы тоже не интересовался этим, если бы не мой отец.
— Поехали.
Джефри и Сюзанна переглянулись. По-видимому, это была семейная шутка.
Миссис Хэнлон со своего конца стола разъяснила гостю:
— Понимаешь, Кен, отец Хэнка страдал шекспироманией.
— Да-да, — подтвердила Сюзанна. — Он мог посреди обеда встать и начать во весь голос декламировать целые сцены из шекспировских пьес.
Мистер Хэнлон засмеялся:
— Ну, совсем уж чокнутым он не был. Декламация обычно имела отношение к застольной беседе.
— Берегись. — Сюзанна лукаво взглянула на Кена. — Иногда папочке хочется продолжить семейную традицию.
— Ничего подобного, — запротестовал мистер Хэнлон, притворяясь обиженным.
— Не отнекивайся, — настаивал Джефри.
— «Неблагодарность детей ранит больнее ядовитых зубов змеи», — процитировал мистер Хэнлон.
— Началось, — засмеялась миссис Хэнлон.
— Это из «Короля Лира», — пояснил Кену мистер Хэнлон.
— Действие первое, — подхватила Сюзанна.
— Сцена четвертая, — продолжил Джефри.
Хэнлоны разразились смехом. Кен смотрел на них и напряженно улыбался.
— Что бы вы ни говорили, — сказал мистер Хэнлон, когда все немного успокоились, — я считаю, это замечательно.
— Разумеется, — кивнула Сюзанна.
— Жаль, что в школах мало внимания уделяется изучению классики, — продолжал ее отец. — Не перестаю изумляться: сколько времени отводится всяким там футболам, бейсболам, а настоящее образование — побоку. Как будто раз и навсегда решили: основная цель — готовить побольше безмозглых накачанных молодчиков.
Кен молча уставился в тарелку. Но через минуту выпрямился, пытаясь встретиться взглядом с Сюзанной. Но она смотрела на отца. Если она и не была согласна с последним его замечанием, то никак своего несогласия не проявила. Мистер Хэнлон уже перешел на другую тему, а Кен все не мог успокоиться. Неужели отец Сюзанны прав? Разве он, Кен, просто безмозглый качок?
Казалось, все подтверждает его мнение. Он ведь завалил английский. Вряд ли еще с кем-нибудь могло такое стрястись. Может, все дело в футболе? Но Кен чувствовал, что подобные мысли — предательство по отношению к товарищам по команде. Многие спортсмены из их школы хорошо учились. И Кен знал — футбол научил его множеству вещей, которые ему бы никогда не усвоить, сидя за партой. Кену хотелось высказать это все мистеру Хэнлону, но спорить с ним он не собирался. В конце концов, Сюзанна предупредила его — за ужином ни слова о футболе. Не стоит нарушать обещание: Сюзанна, чего доброго, рассердится. Ужин наконец кончился. Кен поблагодарил Хэнлонов и пошел к своей машине. Сюзанна сопровождала его. Ему надо было поговорить с ней о своем отношении к футболу. Он должен убедить ее. Мысли Кена мешались, он плелся позади Сюзанны по подъездной аллее и хранил унылое молчание.
Они прошли мимо фонтана, подошли к машине Кена. Было девять часов, на небе догорали последние отблески заката; до Кена доносилось мирное журчание воды в фонтане, но настроение не улучшалось.
Сюзанна заговорила первой:
— Тебя огорчили папины слова?
Кен кивнул:
— Это неправда. Спортсмены — не сборище безмозглых тупиц, тузящих друг друга почем зря. Твой отец не понимает.
Сюзанна взяла лицо Кена в руки, прижала к себе, нежно поцеловала его в губы.
— Молодец, — прошептала она. — Ты прекрасно держался. И все это выеденного яйца не стоит.
В эту минуту Сюзанна без труда могла бы убедить Кена, что дышать или не дышать — тоже чепуха. И ощущение, что она не понимает его, не покидало Кена. Но сейчас это не имело значения. Так бывало, когда они оставались одни. Он обнял ее, ответил на поцелуй.
— Мне просто хотелось увериться, что ты не считаешь меня тупицей. — Он настойчиво заглядывал в глаза Сюзанны, пытаясь проникнуть в ее мысли.
Сюзанна прямо посмотрела на него:
— Кен, разве ты не понимаешь, как я к тебе отношусь?
Кен понурил голову:
— Ну, да. Но иногда мне сдается — я глуповат для тебя.
Сюзанна заставила его поднять голову и взглянуть ей в лицо.
— Слушай. Ум и знания вовсе не одно и то же. Важно — что и как ты думаешь о том, что знаешь. Ты очень умный. Я в самом деле так думаю. А если и не так — неважно. Ты один из самых славных людей, каких я знаю.
Кен улыбнулся. Он чувствовал себя немножко глупо — как ребенок, испугавшийся привидения в шкафу. Но Сюзанна открыла шкаф и показала ему — там пусто, его волнения — чепуха. Все уладится. Он напишет сочинение, его команда выиграет матч и докажет мистеру Хэнлону, что спортсмены не такие уж тупицы.
Кен уселся в машину, опустил стекло.
— Увидимся завтра?
— Если буду жива, — с улыбкой ответила Сюзанна. — Мне еще предстоит миллион звонков по поводу поэтического вечера.
— Справишься.
Кен завел машину, поцеловал Сюзанну еще раз и тронулся в путь. Сюзанна помахала ему рукой.
На шоссе, сразу за воротами, Кен остановил машину на перекрестке и огляделся. В нескольких метрах слева он заметил две знакомые фигуры, направлявшиеся к нему. Это были Брюс Пэтмен и Регина Морроу.
— Эй, Регина, — окликнул Кен, высунувшись в окно, — все трусцой бегаешь или Брюс опять гонится за тобой?
Брюс подошел к «тойоте».
— Гонюсь? Да я ползу как черепаха, чтоб не догнать ее.
Регина хихикнула:
— Это потому, что мужчины стареют намного быстрее женщин.
По мнению Кена, Регина выглядела отпадно. В последний раз он видел ее на большом приеме, когда Морроу отмечали свое освобождение из плена. В тот вечер вид у Регины был немного усталый, но сейчас она была вновь так же красива, как и до своего неприятного приключения.
— Куда это вы торопитесь на ночь глядя? — поинтересовался Кен.
Брюс прислонился к машине.
— Знаешь, у меня столько хлопот со столетием, совсем нет времени бегать по утрам. Ну, я и стал бегать после того, как покончил с делами, а Регина таскается за мной.
— Таскаюсь? — снова хихикнула Регина, запуская пальцы в длинные темные волосы. — Да я последний километр тащила тебя на закорках.
Кен не мог до конца поверить, что Регина сейчас слышит его. До недавних пор, разговаривая с Региной, приходилось стоять прямо перед ней: девушка читала по губам. Но после лечения в Швейцарии слух у нее стал почти нормальным.
— Ты что, только оттуда? — спросил Брюс, указывая на особняк Хэнлонов.
— Да, — улыбнулся Кен. — Я с ними ужинал. Было очень хорошо.
— Они приятные люди, — согласилась Регина.
— Как подвигается задание по английскому? — поинтересовался Брюс.
— Идет помаленьку. Приеду домой — и тут же возьмусь за него.
— Правильно, — кивнул Брюс. — Не позволяй одолеть себя. — Он похлопал Кена по плечу.
— Не позволю.
— Ладно, мы пошли. — Брюс игриво потянул Регину за руку. — Наперегонки до твоего дома?
— Побежали, — засмеялась Регина. — До встречи, Кен.
— До встречи, пока. И смотри в оба: Брюс — известный обманщик.
— Ничего подобного, — весело возразил Брюс, наклонился и принял положение «на старт». — Готова?
— Готова.
— Так, на счет «три». Раз, два… — Он побежал.
Кен рассмеялся, глядя, как гонится за Брюсом Регина.
— Нечестно! — визжала она.
Кен завел мотор и поехал домой.
Когда Брюс с Региной начали встречаться, никто не думал, что это надолго. Они не подходили друг другу. Кен знал, что многие придерживаются подобного мнения и о них с Сюзанной. Но неожиданная встреча с Брюсом и Региной лишний раз убедила его — самые разные люди могут, однако, полюбить друг друга. А Кен был уверен, что любит Сюзанну и что она тоже питает к нему серьезное чувство.
«И неважно, что думают другие, — говорил себе Кен, ведя машину по извилистому шоссе. — Мы им покажем! Покажем, что между нами происходит нечто настоящее».