4

Дом Сюзанны Хэнлон стоял на холме, с которого открывался вид на Ласковую Долину. В этом районе жили городские богачи. Дом стоял в стороне от дороги, почти невидимый за высокими деревьями и кустарниками. Но Кен быстро нашел его, потому что дом Сюзанны был расположен неподалеку от имений Пэтменов и Морроу, а ему приходилось бывать у них на приемах и вечеринках.

По извилистой подъездной аллее Кен въехал на широкий двор с великолепным фонтаном и увидел особняк — огромный, белый, похожий на дома южан-плантаторов.

Кен остановил машину рядом с «роллс-ройсом» на стоянке перед домом и выключил мотор. Он посмотрел в зеркало — в порядке ли волосы — и подумал, не надеть ли захваченный с собой галстук. Вид у дома был такой, что галстук пришелся бы кстати, но все же Кен колебался. Он боялся выглядеть чересчур расфуфыренным. В конце концов опасения одержали верх, Кен не стал повязывать галстук, вылез из машины и направился к парадному подъезду роскошного здания.

Кена поражало, как это девушка, живущая в подобном доме, могла заинтересоваться им. Он и сам не из бедной семьи. Мэтьюзы жили в удобном доме, у Кена была собственная машина, и вообще он мог иметь практически все, что пожелал бы. Но это… это совсем другой мир.

Кен дернул колокольчик у двери и услышал перезвон внутри дома — как на церковной колокольне. И почти тотчас же мужчина в темном костюме открыл дверь.

Кен широко улыбнулся:

— Мистер Хэнлон? Здравствуйте, я Кен Мэтьюз.

Мужчина нахмурился:

— Меня зовут Мейсон, сэр. Я дворецкий. Мисс Хэнлон ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Кен вспыхнул. Он почувствовал себя дураком. Как мог он допустить такую идиотскую ошибку? Оставалось надеяться, что Сюзанна о ней не узнает.

Мейсон провел Кена через огромный холл к двойным дверям из резного красного дерева. Затем дворецкий распахнул обе створки и встал сбоку. Кен сообразил, что должен войти в комнату. Он вошел, Мейсон закрыл за ним двери. Кен остался один и осмотрелся. Все выглядело нереальным, как в кино. Кен ожидал увидеть по стенам яркие абстрактные полотна, но, напротив, все в комнате оказалось белоснежно-белым: стены, мебель, ковры — все. Никогда ему не случалось бывать в помещениях столь красивых и роскошных.

Дверь в другом конце комнаты распахнулась, вошла Сюзанна. Выглядела она сногсшибательно. На девушке было белое летнее платье, выгодно подчеркивающее ровный загар гладкой кожи.

— Ты и вправду пришел, — улыбаясь сказала она. — И как раз вовремя. — Она подошла к Кену и легко коснулась губами его щеки.

— Ну и ну! — Кен не переставал глазеть на убранство комнаты. — Похоже на снежную бурю!

Сюзанна рассмеялась:

— Неплохо, а? Я немного боюсь приводить сюда кого-нибудь. Люди теряются.

— Это касается и твоего дворецкого. От него прямо мурашки по коже бегают.

— Ах, Мейсон. Да, вид у него суровый, но на самом деле он просто милашка. Мы с братом, когда были маленькими и играли в ковбоев и индейцев, переодевали Мейсона ковбоем. Видел бы ты его в дурацкой шляпе, привязанным к дереву! — Сюзанна расхохоталась. — У нас где-то должна быть фотография.

Кен посмеялся вместе с ней.

— Я не прочь посмотреть. — Но он с трудом мог представить строгого и важного Мейсона играющим в ковбоев и индейцев с двумя ребятишками.

Сюзанна взяла Кена за руку и повела к двери, из которой только что вышла сама:

— Пошли. Мама и папа на веранде. Они жаждут с тобой познакомиться.

— Могу себе представить, — мрачно заметил Кен. — Мне следовало бы надеть галстук.

— Не будь дурачком, — весело успокоила его Сюзанна.

Она улыбнулась Кену и, прежде чем открыть дверь, слегка сжала его руку. Они прошли по коридору и очутились на веранде. Веранда, такая же красивая, как и первая комната, не имела белого больничного вида. Здесь было много горшков с растениями и плетеная мебель. В центре, напротив друг друга, стояли две кушетки, а в дальнем конце — два обитых нарядной материей стула и между ними маленький столик. Из стерео на стене доносились приглушенные звуки классической музыки.

Отец Сюзанны — он сидел на одном из стульев — поднялся, когда дочь ввела в комнату Кена. Мистер Хэнлон точно сошел со страниц последнего номера ежеквартального «Журнала для джентльменов». Перед Кеном предстал высокий стройный мужчина, с седыми, со стальным отливом волосами и бронзовой кожей. Одет он был в серый хлопчатобумажный джемпер и белые льняные брюки.

— Кен, вот мой папа, Хэнк, — представила Сюзанна.

Мистер Хэнлон пожал Кену руку:

— Привет, Кен. Рад познакомиться.

— Рад познакомиться, мистер Хэнлон, — ответил Кен.

Он заметно нервничал.

— Бог с тобой, обойдемся без «мистеров», — тепло улыбнулся отец Сюзанны. — Все зовут меня Хэнк.

— Хэнк, — с трудом повторил Кен. Родители приучили его называть взрослых по фамилиям, и ему казалось странным обращаться к мистеру Хэнлону по имени.

Сюзанна подвела его к матери. Миссис Хэнлон было чуть за сорок, Сюзанна очень походила на нее. У обеих темные волосы и гибкие фигурки, но у миссис Хэнлон глаза голубые. Она напоминала Кену нежный цветок.

— Моя мама, Мэриан, — сказала Сюзанна.

— Рад познакомиться, Мэриан, — выговорил Кен.

Миссис Хэнлон приветливо улыбнулась:

— Мы много слышали о тебе от Сюзанны.

— Только хорошее, надеюсь? — Кен немного расслабился.

— Конечно, — засмеялась миссис Хэнлон. — Только хорошее. — Она указала на кушетки. — Почему бы нам не перейти туда, там беседовать куда уютней.

Кен опустился на кушетку рядом с Сюзанной.

— Сюзанна говорила, вы занимаетесь компьютерами, — обратился он к мистеру Хэнлону.

Тот сел на кушетку, рядом с женой. Кен тут же смутился.

«Заниматься компьютерами» — надо же было выразиться так неуклюже.

Мистер Хэнлон улыбнулся:

— Можно сказать и так. У меня фирма-консультант, мы занимаемся поставкой компьютерного оборудования крупным организациям.

— Это, должно быть, очень интересно.

— Да, — согласился мистер Хэнлон. — Но в настоящий момент весьма непросто. Мы только что открыли новое подразделение в Сан-Франциско, и я много времени провожу там.

— А сколько всего подразделений в вашей фирме?

Заметив уклончивую улыбку мистера Хэнлона, Кен сообразил, что ему неприятен разговор о делах.

— Ну, если считать Чикаго, где у нас только небольшая контора, тогда шесть. Но на самом деле в Чикаго разрабатываются все проекты. А реализуются здесь, в Ласковой Долине.

— Понятно.

Наступило неловкое молчание. Его прервала мать Сюзанны:

— Ты кончаешь школу в следующем году, Кен?

— Верно.

— А что собираешься делать после окончания?

— Хочу поступить в колледж. Но пока не знаю, в какой.

— Ну, — вмешался мистер Хэнлон, — у тебя еще есть время решить.

Дверь на веранду открылась, и вошел Джефри, младший брат Сюзанны. Одет он был как отец — в светлый джемпер и слаксы, — но выглядел не таким подтянутым.

— Ужин, наверное, готов, — сообщил он.

— Джефри, — заговорила миссис Хэнлон, — познакомься с другом Сюзанны, Кеном Мэтьюзом.

Кен встал и пожал мальчику руку:

— Привет, Джефри.

— Привет, — вяло ответил Джефри. Его, видно, совершенно не интересовал Кен.

— Давайте-ка за стол, — сказал мистер Хэнлон. — К ужину у нас форель. Надеюсь, Кен не против.

— Нет, что вы.

Все вышли из комнаты. Сюзанна с Кеном немного отстали. Когда они остались одни, девушка с улыбкой обратилась к нему:

— Послушай, Кен. Тебе, наверное, лучше во время ужина не заговаривать о футболе.

— Почему? — Кен был озадачен.

— Ну, — пояснила Сюзанна, — папе это не очень интересно. Он считает, что в школах спорту уделяют чересчур много внимания. Такие темы с ним лучше не обсуждать.

— Хорошо, — согласился Кен. — Понял.

Но в действительности он ничего не понял и чувствовал себя стесненно. Он понимал, однако, как важно для него произвести благоприятное впечатление на отца Сюзанны. Если мистеру Хэнлону не нравятся разговоры о футболе, что ж, Кен ни слова об этом не скажет.

— Договорились. — Сюзанна улыбнулась. — Пошли же.

Кен последовал за девушкой по длинному коридору в столовую. Это была просторная комната, обшитая дубовыми панелями, с массивным резным столом посередине — за ним свободно могло поместиться человек десять. На белоснежных скатертях красовались букеты цветов и старинные хрустальные бокалы, перед каждой тарелкой лежало столько серебряных приборов, что хватило бы на дюжину обедающих. Когда все расселись, миссис Хэнлон позвонила в маленький колокольчик, стоявший перед ней. Почти тотчас же молоденькая горничная внесла супницу. Кен выбрал из своих приборов ложку, лежавшую дальше всех, и с удовлетворением отметил, что все поступили так же. Мысленно он поблагодарил мать, научившую его обращаться с приборами.

За супом — холодным, густым и очень вкусным — последовал зеленый салат. Затем горничная поставила перед каждым тарелку с дымящейся форелью, приправленной свежей зеленью и чудесно зажаренной. Голова у рыбы была неотрезанной, поэтому она показалась Кену какой-то странной, точно «не в своей тарелке».

«Я тебя понимаю, дружище», — прошептал про себя Кен.

— Ты рыбачишь, Кен? — поинтересовался мистер Хэнлон, поднося ко рту вилку с кусочком рыбы.

Кен проглотил первый кусок форели, жирной и душистой, таявшей на языке.

— Да, — ответил он, прожевав деликатес. — Мы с отцом часто зафрахтовываем судно и выходим рыбачить в океан.

Мистер Хэнлон кивнул:

— С таким удовольствием ничто не сравнится, правда?

— Обожаю глубоководную ловлю, — согласился Кен. — В прошлом году я поймал небольшую акулу. Мы хорошенько рассмотрели ее, а потом выпустили.

— М-м-м, — согласно промычал мистер Хэнлон. — Нет смысла держать их. Слишком много хлопот.

— Вот именно. — Кен съел еще кусочек. — Они и на суше опасны, как в воде. Правда, наша акула была совсем маленькой. Акуленок, наверное.

Снова наступило тягостное молчание. Только теперь Кен заметил, что держит нож и вилку не так, как остальные. Он отрезал кусочек, а затем перекладывал вилку в правую руку, а Хэнлоны, отрезав рыбу, подцепляли ее на вилку, остававшуюся в той же руке. Кену показалось, что выглядит это как-то чудно, но все же он попробовал было сделать то же, однако не смог удержать форель на вилке. Он оставил попытки, отметив про себя, что надо попрактиковаться дома.

Мистер Хэнлон повернулся к сыну:

— Как продвигается твое задание по Шекспиру?

Мальчик уткнулся в тарелку.

— Прекрасно.

— Джефри работает над моделью театра «Глобус», — пояснил мистер Хэнлон. — Это его индивидуальное задание по английскому. «Глобус» — театр, в котором Шекспир поставил большинство своих пьес.

При упоминании об английском Кен почувствовал укол совести. Но Сюзанна сказала, что ужин кончится не поздно. По возвращении домой у него будет еще масса времени для работы над сочинением.

— Ты хорошо знаешь Шекспира, Кен? — спросил мистер Хэнлон.

Кен опустил вилку.

— Нет, боюсь, что нет, сэр.

— Ну ничего. Многие парни в твоем возрасте не думают о таких вещах. Я бы тоже не интересовался этим, если бы не мой отец.

— Поехали.

Джефри и Сюзанна переглянулись. По-видимому, это была семейная шутка.

Миссис Хэнлон со своего конца стола разъяснила гостю:

— Понимаешь, Кен, отец Хэнка страдал шекспироманией.

— Да-да, — подтвердила Сюзанна. — Он мог посреди обеда встать и начать во весь голос декламировать целые сцены из шекспировских пьес.

Мистер Хэнлон засмеялся:

— Ну, совсем уж чокнутым он не был. Декламация обычно имела отношение к застольной беседе.

— Берегись. — Сюзанна лукаво взглянула на Кена. — Иногда папочке хочется продолжить семейную традицию.

— Ничего подобного, — запротестовал мистер Хэнлон, притворяясь обиженным.

— Не отнекивайся, — настаивал Джефри.

— «Неблагодарность детей ранит больнее ядовитых зубов змеи», — процитировал мистер Хэнлон.

— Началось, — засмеялась миссис Хэнлон.

— Это из «Короля Лира», — пояснил Кену мистер Хэнлон.

— Действие первое, — подхватила Сюзанна.

— Сцена четвертая, — продолжил Джефри.

Хэнлоны разразились смехом. Кен смотрел на них и напряженно улыбался.

— Что бы вы ни говорили, — сказал мистер Хэнлон, когда все немного успокоились, — я считаю, это замечательно.

— Разумеется, — кивнула Сюзанна.

— Жаль, что в школах мало внимания уделяется изучению классики, — продолжал ее отец. — Не перестаю изумляться: сколько времени отводится всяким там футболам, бейсболам, а настоящее образование — побоку. Как будто раз и навсегда решили: основная цель — готовить побольше безмозглых накачанных молодчиков.

Кен молча уставился в тарелку. Но через минуту выпрямился, пытаясь встретиться взглядом с Сюзанной. Но она смотрела на отца. Если она и не была согласна с последним его замечанием, то никак своего несогласия не проявила. Мистер Хэнлон уже перешел на другую тему, а Кен все не мог успокоиться. Неужели отец Сюзанны прав? Разве он, Кен, просто безмозглый качок?

Казалось, все подтверждает его мнение. Он ведь завалил английский. Вряд ли еще с кем-нибудь могло такое стрястись. Может, все дело в футболе? Но Кен чувствовал, что подобные мысли — предательство по отношению к товарищам по команде. Многие спортсмены из их школы хорошо учились. И Кен знал — футбол научил его множеству вещей, которые ему бы никогда не усвоить, сидя за партой. Кену хотелось высказать это все мистеру Хэнлону, но спорить с ним он не собирался. В конце концов, Сюзанна предупредила его — за ужином ни слова о футболе. Не стоит нарушать обещание: Сюзанна, чего доброго, рассердится. Ужин наконец кончился. Кен поблагодарил Хэнлонов и пошел к своей машине. Сюзанна сопровождала его. Ему надо было поговорить с ней о своем отношении к футболу. Он должен убедить ее. Мысли Кена мешались, он плелся позади Сюзанны по подъездной аллее и хранил унылое молчание.

Они прошли мимо фонтана, подошли к машине Кена. Было девять часов, на небе догорали последние отблески заката; до Кена доносилось мирное журчание воды в фонтане, но настроение не улучшалось.

Сюзанна заговорила первой:

— Тебя огорчили папины слова?

Кен кивнул:

— Это неправда. Спортсмены — не сборище безмозглых тупиц, тузящих друг друга почем зря. Твой отец не понимает.

Сюзанна взяла лицо Кена в руки, прижала к себе, нежно поцеловала его в губы.

— Молодец, — прошептала она. — Ты прекрасно держался. И все это выеденного яйца не стоит.

В эту минуту Сюзанна без труда могла бы убедить Кена, что дышать или не дышать — тоже чепуха. И ощущение, что она не понимает его, не покидало Кена. Но сейчас это не имело значения. Так бывало, когда они оставались одни. Он обнял ее, ответил на поцелуй.

— Мне просто хотелось увериться, что ты не считаешь меня тупицей. — Он настойчиво заглядывал в глаза Сюзанны, пытаясь проникнуть в ее мысли.

Сюзанна прямо посмотрела на него:

— Кен, разве ты не понимаешь, как я к тебе отношусь?

Кен понурил голову:

— Ну, да. Но иногда мне сдается — я глуповат для тебя.

Сюзанна заставила его поднять голову и взглянуть ей в лицо.

— Слушай. Ум и знания вовсе не одно и то же. Важно — что и как ты думаешь о том, что знаешь. Ты очень умный. Я в самом деле так думаю. А если и не так — неважно. Ты один из самых славных людей, каких я знаю.

Кен улыбнулся. Он чувствовал себя немножко глупо — как ребенок, испугавшийся привидения в шкафу. Но Сюзанна открыла шкаф и показала ему — там пусто, его волнения — чепуха. Все уладится. Он напишет сочинение, его команда выиграет матч и докажет мистеру Хэнлону, что спортсмены не такие уж тупицы.

Кен уселся в машину, опустил стекло.

— Увидимся завтра?

— Если буду жива, — с улыбкой ответила Сюзанна. — Мне еще предстоит миллион звонков по поводу поэтического вечера.

— Справишься.

Кен завел машину, поцеловал Сюзанну еще раз и тронулся в путь. Сюзанна помахала ему рукой.

На шоссе, сразу за воротами, Кен остановил машину на перекрестке и огляделся. В нескольких метрах слева он заметил две знакомые фигуры, направлявшиеся к нему. Это были Брюс Пэтмен и Регина Морроу.

— Эй, Регина, — окликнул Кен, высунувшись в окно, — все трусцой бегаешь или Брюс опять гонится за тобой?

Брюс подошел к «тойоте».

— Гонюсь? Да я ползу как черепаха, чтоб не догнать ее.

Регина хихикнула:

— Это потому, что мужчины стареют намного быстрее женщин.

По мнению Кена, Регина выглядела отпадно. В последний раз он видел ее на большом приеме, когда Морроу отмечали свое освобождение из плена. В тот вечер вид у Регины был немного усталый, но сейчас она была вновь так же красива, как и до своего неприятного приключения.

— Куда это вы торопитесь на ночь глядя? — поинтересовался Кен.

Брюс прислонился к машине.

— Знаешь, у меня столько хлопот со столетием, совсем нет времени бегать по утрам. Ну, я и стал бегать после того, как покончил с делами, а Регина таскается за мной.

— Таскаюсь? — снова хихикнула Регина, запуская пальцы в длинные темные волосы. — Да я последний километр тащила тебя на закорках.

Кен не мог до конца поверить, что Регина сейчас слышит его. До недавних пор, разговаривая с Региной, приходилось стоять прямо перед ней: девушка читала по губам. Но после лечения в Швейцарии слух у нее стал почти нормальным.

— Ты что, только оттуда? — спросил Брюс, указывая на особняк Хэнлонов.

— Да, — улыбнулся Кен. — Я с ними ужинал. Было очень хорошо.

— Они приятные люди, — согласилась Регина.

— Как подвигается задание по английскому? — поинтересовался Брюс.

— Идет помаленьку. Приеду домой — и тут же возьмусь за него.

— Правильно, — кивнул Брюс. — Не позволяй одолеть себя. — Он похлопал Кена по плечу.

— Не позволю.

— Ладно, мы пошли. — Брюс игриво потянул Регину за руку. — Наперегонки до твоего дома?

— Побежали, — засмеялась Регина. — До встречи, Кен.

— До встречи, пока. И смотри в оба: Брюс — известный обманщик.

— Ничего подобного, — весело возразил Брюс, наклонился и принял положение «на старт». — Готова?

— Готова.

— Так, на счет «три». Раз, два… — Он побежал.

Кен рассмеялся, глядя, как гонится за Брюсом Регина.

— Нечестно! — визжала она.

Кен завел мотор и поехал домой.

Когда Брюс с Региной начали встречаться, никто не думал, что это надолго. Они не подходили друг другу. Кен знал, что многие придерживаются подобного мнения и о них с Сюзанной. Но неожиданная встреча с Брюсом и Региной лишний раз убедила его — самые разные люди могут, однако, полюбить друг друга. А Кен был уверен, что любит Сюзанну и что она тоже питает к нему серьезное чувство.

«И неважно, что думают другие, — говорил себе Кен, ведя машину по извилистому шоссе. — Мы им покажем! Покажем, что между нами происходит нечто настоящее».