5

Кен включил пишущую машинку и вставил в нее чистый лист бумаги. Все было готово к работе. Он посидел с минуту за письменным столом, сгибая и разгибая пальцы. «Нет. — Кен поднялся, походил по комнате и уселся в кресло для чтения. — Будем делать все по порядку».

Он вынул папку Элизабет и начал читать, сначала заметки и наброски, а потом сам рассказ. С таким гидом не заблудишься. Все ясно — от начальных заметок до результатов. Все как на ладони.

Кен старался сосредоточиться на заметках Элизабет, но постепенно пришел к выводу, что ему мешает жужжание электрической машинки. Звук не давал сконцентрироваться. Кен заметил, что целые куски приходится перечитывать по нескольку раз. Он встал, выключил машинку.

Теперь в комнате стало тихо. Слишком тихо. Он вспомнил о задании по математике к завтрашнему дню. Кен еще не притрагивался к нему, а ведь планировал выполнить его до ужина у Хэнлонов. Может быть, стоит разделаться с математикой, а потом уж приступать к рассказу? Тогда ничего не будет висеть над душой, и он с ясной головой займется сочинением.

Кен подошел к письменному столу, достал учебник математики, тетрадь и принялся решать заданное. Задачи оказались довольно легкими, они заняли меньше получаса. Кен посмотрел на часы: полодиннадцатого. Пора приниматься за рассказ. Он снова взялся за бумаги Элизабет. Протер глаза. Обычно в это время он не чувствовал себя настолько усталым. Наверное, из-за трудной тренировки. Вспомнив тренировку, он заулыбался. Они испробовали сегодня несколько новых штук, и Кен считал, что команда готова к серьезным испытаниям.

Кен погрузился в размышления о предстоящем матче. Представил себе трибуны, полные болельщиков, кричащих и аплодирующих команде Ласковой Долины; себя самого в футбольной форме, которая сразу придает уверенность. Игроки борются за мяч, он подает команды, центровой бросает ему мяч, Кен отбегает назад, ищет глазами принимающего. К зоне защиты подбегает Скотт Трост — Кен отвел руку назад и…

Звонок телефона заставил Кена подскочить в кресле.

— Алло, — буркнул он в трубку.

— Алло, — услышал Кен голос Сюзанны. — Что-нибудь не так? У тебя странный тон.

— Нет-нет, — засмеялся Кен, — извини. Я просто здорово устал.

Сюзанна рассмеялась в ответ:

— Слушай, забыла тебе сказать, завтра вечером мы с друзьями собираемся в кино. Я буду в восторге, если и ты присоединишься.

Кино. Кен улыбнулся про себя. Сюзанна, наверное, единственная из его друзей говорила не «киношка», а «кино».

— Конечно, — сказал он в трубку. — Что будем смотреть?

— «Седьмую печать». Ты, разумеется, смотрел его раньше. Это фильм Бергмана.

Кен лихорадочно соображал. Он всегда забывал фамилии режиссеров. Нет, этот фильм он точно не видел.

— Нет, кажется, не смотрел.

— Неужели? — недоверчиво протянула Сюзанна. — Не мог ты ни разу не смотреть «Седьмую печать». Это же ведь классика.

— Наверное, я был занят чем-то еще, когда он вышел, — ответил Кен, стараясь говорить как можно непринужденнее. — Он шел прошлым летом? Я тогда был в лагере, вожатым.

— Он вышел на экран в пятьдесят седьмом году, — спокойно пояснила Сюзанна.

— Ну, в таком случае все ясно. В пятьдесят седьмом я в самом деле был занят. Я, наверное, за весь год ни разу не выбрался в киношку.

Сюзанна опять засмеялась:

— Сеанс в восемь, в «Плазе». Давай встретимся там полвосьмого.

Кен бросил взгляд на пустой лист бумаги в машинке. Рассказ надо закончить в два дня. Если он не кончит сегодня, завтра и думать нечего о кино. Он знал, что должен сказать «нет». Но разве мог он сказать «нет» Сюзанне?

— Полвосьмого подходит, — ответил он.

— Вот и хорошо. Увидимся в школе.

— Увидимся.

Кен повесил трубку и уставился на бумагу, тяжко вздохнул и вновь уселся в кресло.

Забавно. Он читал, совершенно точно читал первые страницы, но понятия не имел, о чем там шла речь.

Он решил начать сначала. Почитал какое-то время, делая заметки в лежавшем на коленях линованном блокноте. Постепенно перестал делать заметки: внимание опять рассеялось. В комнате было слишком тихо. Может, поможет музыка? Он включил стерео, снова сел и продолжил читать. Зевнул, заложил руки за голову. Он в самом деле устал. Попробовал еще раз пробежать глазами страницу. Страница словно плыла в воздухе. А буквы танцевали под несущуюся из стерео музыку.

Казалось, прошло всего несколько минут. Кен вздрогнул и проснулся от громкого боя радиочасов. Шея не гнулась, он совсем продрог.

Только откинув занавески, Кен увидел, что на улице светло, и понял, что целую ночь проспал в кресле. Странички с рассказом Элизабет валялись на полу. Наступило утро вторника. Сочинение должно быть готово к следующему дню.

6

Кен опоздал на урок английского и, пытаясь тихонько прошмыгнуть в класс, заметил, какой взгляд бросил на него мистер Коллинз. Он был благодарен учителю, что тот не стал ругать его перед всеми.

«Послушай, парень, — сказал Кен сам себе, — если ты в самом деле хочешь уладить свои дела с английским, ты на ложном пути».

Мистер Коллинз кончал давать указания к заданию на следующий день.

— Не старайтесь оригинальничать, — говорил он.

Предполагалось, что большинство учеников уже почти завершили свои сочинения.

— Обычно, особенно когда речь идет о творческом задании, чем проще, тем лучше. Просмотрите свой рассказ, убедитесь, что выразили мысль предельно просто. Уверьтесь, что он не производит впечатления написанного со словарем на коленях. Рассказ во многом определит вашу отметку за семестр, и я хочу, чтоб вы приложили максимум усилий. А теперь вернемся к сегодняшнему заданию и поговорим о прочитанном вами.

Остаток урока прошел для Кена как в тумане. Он не принимал участия в обсуждении, но несколько раз его приглашали высказаться и приходилось придумывать какой-нибудь вопрос. Когда прозвенел звонок, Кен вздохнул с облегчением. Но только он начал собирать книги, его окликнул мистер Коллинз:

— Кен, задержись на минутку.

Кен увидел, что класс опустел, и страх охватил его. Он остановился перед столом мистера Коллинза.

Учитель заговорил:

— Ты опоздал сегодня.

— Да, мистер Коллинз. Я слишком медленно ехал. Вчера допоздна работал над рассказом. — Кен не мог признаться, что не написал ни слова.

— Что ж, — улыбнулся мистер Коллинз, — ценю твое усердие, но не изнуряй себя. Обязательно поспи сегодня ночью, ладно?

— Ладно, — улыбнулся в ответ Кен. Но он знал, что поспать вряд ли удастся. Какой там сон — надо написать рассказ и сходить с Сюзанной в кино. Он предполагал взяться за рассказ сразу же после тренировки. У него будет около трех часов до встречи с Сюзанной и еще часа два после возвращения домой.

— Это все, мистер Коллинз? — спросил Кен.

— Да, все. Спасибо, Кен.

Кен двинулся было к двери, но остановился и повернулся к учителю:

— Мистер Коллинз?

— Да, Кен?

— Я просто хочу поблагодарить вас за то, что вы дали мне этот шанс. Я не подведу вас.

Мистер Коллинз улыбнулся:

— Не сомневаюсь.

Кен вышел из класса.

— Эй, Мэтьюз, шевелись! — Кен обернулся, и в тот же момент Скотт Трост, главный принимающий игрок «Гладиаторов», бросил мяч прямо ему в грудь. Мяч ударился в Кена, упал и покатился ему под ноги.

— К счастью для нас, ты ведущий игрок, а не принимающий, — со смехом сказал Скотт.

У старшеклассника Скотта, верзилы под метр девяносто, были каштановые волосы и сверкающие синие глаза. Он тоже входил в основной состав команды и благодаря своей быстроте был одним из лучших принимающих, с которыми Кену приходилось играть.

— Лучше, — огрызнулся Кен, отбивая мяч обратно Скотту, — если б ты на поле поворачивался так же быстро, как во время своих дурацких шуточек, я бы горя не знал.

— А то ты перетрудился? Да от тебя ничего и не требуется — только пятиться и подавать мячик. А я уж из кожи вон вылезу, чтобы поймать его.

— Ага, мячиком кидаться — дело плевое. Одна загвоздка — бандиты-защитники под ногами путаются.

Скотт засмеялся. Они завернули за угол. В нескольких шагах, у своего шкафчика, стояла Сюзанна. Она не заметила Кена, но у него перехватило дыхание. Сколько бы он ни видел ее — каждый раз эта девушка посылала его в нокаут. А сегодня утром Сюзанна выглядела особенно прекрасной.

Скотт с минуту изучал лицо Кена:

— Как у тебя дела с этой красоткой?

— Замечательно.

— Вот чудно-то. — Скотт прислонился к своему шкафчику и поигрывал мячом. — Ну, трудно было предположить, что из вас выйдет парочка.

Кен почувствовал легкое раздражение. Ему было неприятно, он устал оттого, что все считают своим долгом отметить, какие они с Сюзанной разные.

— А ты не суйся, понял? — огрызнулся он.

— Правильно, — согласился Скотт, — это не моего ума дело.

Теперь Кену стало жаль, что он рявкнул на товарища по команде.

— Ладно, извини за грубость.

Скотт улыбнулся в ответ:

— Пустое.

Они подошли к Сюзанне. Кен приветствовал ее с радостной улыбкой.

— Привет, дорогой. Я как раз тебя поджидаю, — отозвалась Сюзанна.

— В чем дело? — с надеждой спросил Кен: вдруг что-то случилось и поход в кино не состоится.

— Вечером, перед кино, мы решили вместе поужинать. Конечно, ты с нами?

— Конечно, — не подумав, сказал Кен.

Он неуверенно улыбнулся:

— Во сколько?

— Около шести?

На душе у Кена стало скверно: значит, на рассказ остается около полутора часов. Кен знал — он должен сказать «нет», но перед улыбкой Сюзанны он был бессилен.

— Ладно. В шесть нормально.

— Хорошо, значит, увидимся позже.

— Отлично. — Кен быстро поцеловал ее. — Увидимся.

Вместе со Скоттом Кен смотрел вслед удаляющейся по коридору Сюзанне.

Скотт понимающе подмигнул Кену и заговорил первым:

— Да, штучка ничего себе.

Кен не прореагировал. Он был слишком занят размышлениями — выходит, ночью спать не придется.

— Кстати, — продолжал Скотт, — тренировка сегодня может немного затянуться. Тренер хочет разработать с нами новый вариант игры в конце матча.

«Так-так, великолепно, — подумал Кен, — этого мне еще не хватало».

— Понял, — сказал он вслух. — Увидимся на тренировке.

— Счастливо. — Скотт направился к своему классу. — Пока.

— Пока.

Кен еще минуту после ухода Скотта постоял в коридоре. Он чувствовал себя так, точно на него навьючили неподъемный груз. Он боялся признаться себе, что рассказ должен быть сдан завтра утром, а он даже не начал его писать.

Кен так глубоко задумался, что заметил Элизабет, только когда она заговорила с ним:

— Привет, Кен!

Элизабет была с Инид Роллинз, своей лучшей подругой.

— О, привет, Лиз, — сказал Кен. — Извини, я сегодня что-то не выспался. Привет, Инид.

Элизабет улыбнулась ему:

— Как подвигается сочинение?

— Так, — уклончиво ответил Кен. — Понемножку.

Инид засмеялась. Ее группа получила по английскому такое же задание.

— Я рада, что заранее начала работать над ним, — сказала она. — Что-то не особо мне дается сочинительство. Не всем же быть писателями. — Она кивнула на Элизабет.

— Но, Инид, — запротестовала Элизабет, — среди нас вообще нет настоящих писателей.

— Не скромничай, — возразила Инид. — Для тебя писать так же естественно, как дышать.

— Нет. Для меня это тяжкий труд, — твердо заявила Элизабет. — Просто я люблю его.

— Кстати, — обратился к ней Кен, — материалы, которые ты мне дала, здорово помогают.

— Ну и хорошо. Я рада. — Элизабет глубоко вздохнула и повернулась к Инид с извиняющейся улыбкой: — Инид, подожди минутку, пожалуйста. — Она взяла Кена за руку и отвела в сторону. — Знаешь, мне хотелось бы… ну… я никому не давала читать свои рассказы, ты первый — и мне интересно… интересно твое мнение.

Кен уставился в пол. Он не мог признаться Элизабет, что до сих пор не дочитал ее рассказ. Но то, что он успел прочесть, показалось ему замечательным.

— Ну, — начал он, — я думаю, это прекрасно. Я знал, ты здорово сочиняешь и все такое, но, Лиз, рассказ и правда превосходный.

Элизабет просияла.

— Я рада, что тебе понравилось, — сказала она.

И тут же прозвенел звонок, начинался следующий урок.

Инид позвала Элизабет с другого конца коридора:

— Пошли, Лиз, а то опоздаем.

— Иду, — откликнулась Элизабет.

Она повернулась к Кену:

— Мне надо идти.

— Ага, мне тоже, — пробормотал Кен.

— Мне не терпится прочесть твой рассказ, Кен, — бросила через плечо Элизабет, убегая вместе с Инид.

— Мне тоже, — прошептал Кен.

7

Ничто не помогало. Кен сидел, уставившись на клавиши машинки, а в голове было пусто. Он проверил время. Два часа утра. Он просидел за машинкой не меньше трех часов, а результат был нулевой. Непонятно почему, но он не мог выдавить из себя ни единого слова.

«Только бы начать, только написать первую фразу, — думал он, — дальше пошло бы легче».

Но, хотя Кен придумал, о чем писать, он понятия не имел, как начать. После возвращения домой с тренировки он несколько раз перечитал рассказ Элизабет. Рассказ назывался «Новичок» и был еще лучше, чем ему показалось вначале. В нем рассказывалось о пареньке, который переехал в Ласковую Долину из Нью-Йорка. Удивительно, как Элизабет сумела передать ощущения мальчика, впервые, осматривающего ее родной город. И стиль тоже был безупречен. Элизабет писала просто, лаконично, но с каждой отточенной фразой читатель узнавал о герое что-то новое. Кен заметил, что погрузился в размышления о гуляющем по красивому калифорнийскому городку парне, переживает вместе с ним его одиночество вдали от Нью-Йорка и постепенно осознает, что сможет быть счастлив и в Ласковой Долине. Рассказ был так хорош, что Кену не хотелось откладывать его, но после третьего прочтения осталось всего несколько минут, чтобы одеться и идти на свидание с Сюзанной.

Встретившись с Сюзанной, Кен вернулся домой, снова просмотрел заметку Элизабет, набросал, следуя ее примеру, собственный замысел, сел за печатную машинку — и… В мозгу словно тормоз какой срабатывал.

«Только первая фраза, — повторял он про себя, — напиши что-нибудь, а дальше дело пойдет само собой».

Бесполезно. Ум отказывался сосредоточиться на сочинении. Кен снова стал думать о вечере с Сюзанной. Сначала все было чудесно. Выяснилось, что друзья Сюзанны не смогут прийти на ужин. Они поели вдвоем в кафе «Бокс три». Потом встретились с компанией Сюзанны у кинотеатра «Плаза», купили билеты и вошли в почти пустой зал. Сначала Кен подумал — это потому, что день не выходной, вечер вторника, но, посмотрев несколько минут, изменил свое мнение. Фильм был не похож на все, что он когда-либо видел. Во-первых, шел он на шведском языке. Правда, с титрами, Кен обрадовался было, но белые буквы практически сливались с экраном, он не успевал прочесть их. Но если и успевал — не находил в них ни капли смысла. Вообще ничего — ни действия, ни реплики героев не имели смысла. Один герой все время скакал куда-то верхом на лошади либо играл в шахматы с другим героем. Потом появились другие персонажи, и началась какая-то бестолковая суета. Потом, как чертик из табакерки, выскочил священник, а в конце все пустились в пляс. Через час Кену уже приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не заснуть.

Когда фильм наконец кончился, Кен был уверен, что Сюзанна и ее друзья посмеются и признаются, что безумно скучали. Но лица у них были до крайности серьезные, все молчали. А позже, в пиццерии «Гвидо», они наперебой восхищались фильмом. Сперва Кен принял их восторги за шутку, но быстро понял свою ошибку: говорили абсолютно серьезно. Они обсуждали каждый кадр картины с неподдельным жаром, будто ничего важней в жизни нет. Кен помалкивал, жевал пиццу и надеялся, что его ни о чем не спросят. Временами на него накатывало неприятное чувство: казалось, Сюзанна стыдится его. С этими людьми у Кена не было ничего общего.

Там была парочка, Аллан Партридж и Мег Уинтерс, из выпускного класса, но Кен знал их только по именам. Другого парня, Пола Ларшези, Кен узнал, потому что тот играл во многих спектаклях театра Ласковой Долины; еще с ними был Марк Эндрьюс.

Марк учился на кинематографическом факультете колледжа Ласковой Долины. Он был очень худ, с длинными черными волосами и пронизывающим взглядом темных глаз. Все ловили каждое слово Марка. Кен не преминул отметить, что студент из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление на Сюзанну. И хуже всего — старался Марк, видимо, не зря.

Компания перешла к сравнению «Седьмой печати» с другими фильмами Бергмана. Марк наконец повернулся к Кену. До тех пор он весь вечер будто не замечал его присутствия.

— Ты, похоже, скучаешь, — сухо обратился он к Кену.

— Нет, — ответил Кен, стараясь казаться умным. — Все это здорово интересно, но я раньше не видел этого фильма. Кто такой Ингрид Бергман?

Все уставились на Кена, точно он с луны свалился. После долгой паузы Сюзанна отчеканила:

— Ингмар Бергман, Кен, — режиссер. Ингрид Бергман — актриса. Она в этом фильме не играет.

Марк снисходительно взглянул на Кена. Но в глазах его Кен прочел самое настоящее презрение.

— Ничего, Кен. Обычная ошибка. Их имена, и правда, легко перепутать.

Все засмеялись, Кен тоже. Понемногу досада на себя — надо же, проявить себя полным кретином! — стала проходить. Он украдкой глянул на Сюзанну, но по ее лицу ничего нельзя было понять.

Кен попытался поправиться:

— За всеми фильмами не уследишь. Хороших так много…

Марк вновь снисходительно взглянул на него.

— Не знаю, какие фильмы смотришь ты, — холодно сказал он. — Лично я за последние пять лет не видел ни одного достойного упоминания фильма.

— В самом деле? — простодушно спросил Кен. — Может, ты неправильно выбираешь?

— Может быть, — вздохнул Марк.

По тону студента Кен понял, что опять сморозил глупость. Марк держался невозмутимо. С минуту он изучал Кена.

— Сюзанна говорила, ты играешь в футбольной команде Ласковой Долины?

— Играю, — ответил Кен.

Ему казалось — на него снова и снова нападают и он вынужден обороняться.

— Это, надо полагать, весьма занимательно. — Марк оглядел компанию, как будто сказал что-то остроумное.

Кен понял, что Марк издевается над ним и приготовился защищаться, но вмешалась Сюзанна:

— Но Кен не придает этому особого значения. Он играет просто, чтобы поддерживать форму.

Кен заерзал на стуле. На самом деле футбол имел для него огромное значение. Он немного рассердился на Сюзанну: ей не следовало так легко говорить об этом. Но Кен знал, что не сможет, не показавшись болваном, объяснить этим людям свое отношение к футболу. Он не стал связываться, и разговор постепенно перешел на другую тему.

Потом Кен отвез Сюзанну домой. Когда он припарковал машину перед ее домом, Сюзанна спросила, понравился ли ему вечер.

— Мы с твоими друзьями не очень-то подходим друг другу, — ответил он. — Я в этих вещах — фильмах, искусстве и так далее — полный профан. Может, твой отец прав. Может, я просто тупой качок.

— Не глупи, — сказала она. — Ты не тупой. Просто твой кругозор несколько ограничен. В этом все дело. Мои друзья не умнее тебя. Но они видели много действительно прекрасных фильмов. Ну что ж, через два месяца, пари держу, ты не хуже их будешь разбираться в Бергмане. Смотри, как ты взялся за Моцарта! Просто нужно время, Кен.

Кен хотел было протестовать, сказать, что не собирается больше смотреть Бергмана, с него хватит и тех фильмов, к которым он привык и которые доставляют ему удовольствие, что на самом деле он вовсе не полюбил Моцарта. Но Сюзанна повернула его голову к себе и страстно поцеловала. И с ее поцелуем канули все неприятные впечатления этого вечера. А минутой позже Сюзанна вошла в дом, а Кен поехал домой, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.