— Сэм! А ты все еще играешь?

— Да! — пылко воскликнул он. Чересчур пылко. — Разумеется. Постоянно.

— Держи. — Она сунула ему в руку дискету формата 3,25 дюйма. — Я написала игру. Понимаю, ты человек жутко занятой, но сыграй в нее, если выдастся свободная минутка. Мне хотелось бы узнать твое мнение.

И она рванула обратно к платформе. Сэм устремился за ней.

— Подожди! Сэди! Как мне с тобой связаться?

— Моя электронка — на дискете. В текстовом файле с описанием игры.

Двери закрылись, и поезд умчал Сэди к нужной ей станции. Сэм взглянул на дискету. «Тебе решать», — прочел он написанное от руки название. Этот почерк Сэм узнал бы из тысячи.

Вечером, вернувшись домой, он решил не торопиться с установкой игры и положил дискету рядом с компьютером. Соблазн побыстрее начать игру, как Сэм обнаружил, явился отличной движущей силой, заставившей его наконец-то приняться за научный доклад, с написанием которого он тянул уже целый месяц, полагая, что таким образом можно потянуть и до конца каникул. Доклад наводил на него невыносимую скуку. Ему долго выкручивали руки, пока он не согласился взять тему «Альтернативные подходы к парадоксу Банаха-Тарского при отсутствии аксиомы выбора». И теперь он боялся, что взвалил на себя непосильный труд. Он начал подозревать, что математика, при всей его к ней явной предрасположенности, совершенно его не вдохновляла. Сегодня у него состоялся долгий разговор с Андерсом Ларссоном, научным руководителем с кафедры математики и несомненным кандидатом на Филдсовскую премию, и Андерс проводил его такими словами:

— Ты необычайно одарен, Сэм. Однако делать что-то хорошо и делать что-то с любовью — разные вещи.

Размышляя над этим, Сэм ел итальянскую пасту, взятую Марксом навынос. Маркс, как обычно, заказал слишком много, так что голодная смерть Сэму не грозила даже в отсутствие Маркса, собиравшегося на горнолыжный курорт в Теллурайд. Маркс попробовал и его увлечь своими каникулярными планами.

— Поехали, Сэм, не пожалеешь. Не беда, если ты не катаешься на лыжах. Большинство народу на этих курортах просто тусуется в барах да на горных склонах.

Сэм, у которого не хватало денег, чтобы съездить на каникулы домой, отвечал неизменным отказом на все подобные предложения, поступавшие от Маркса с завидной регулярностью. Отужинав, Сэм углубился в чтение статьи о теории нравственного развития, готовясь к семинару по философии раннего Витгенштейна, еще не успевшего предать анафеме все свои труды, а Маркс занялся упаковкой чемоданов. Уложив все необходимое, он подписал рождественскую открытку для Сэма, положил ее на стол вместе с подарочным сертификатом на пятьдесят долларов, дающим право вдоволь напиться пива в пивоварне, и заметил дискету.

— Что за «Тебе решать»? — осведомился он, протягивая Сэму зеленую дискетку.

— Игра одного моего друга.

— Какого друга? — поразился Маркс. Он делил квартиру с Сэмом без малого три года, и за все это время Сэм ни разу не упомянул о своих друзьях.

— Из Калифорнии.

— Не хочешь сыграть?

— Не особо. Наверное, чушь какая-нибудь. Я сделал большое одолжение, согласившись ее посмотреть.

«Предатель», — мысленно обругал себя Сэм. Впрочем, написанная Сэди игра действительно могла оказаться полнейшей чушью.

— А о чем она? — спросил Маркс.

— Понятия не имею.

— Название интересное. Цепляет. — Маркс уселся за компьютер Сэма. — У меня есть пара свободных минут. Установим?

— Почему нет? — согласился Сэм, намеревавшийся вообще-то исследовать игру Сэди в одиночку.

Но с другой стороны, почему бы и не сразиться с Марксом, его испытанным и проверенным другом? Они давно уже играли вместе. Обычно они предпочитали сходиться врукопашную в «Мортал Комбат», «Теккен» и «Стрит Файтер», но время от времени отдавали предпочтение «Подземельям и драконам». Они придумали свою серию приключений, так называемую кампанию, и более двух лет успешно ее проводили. Сэм взял на себя роль мастера подземелий. Он очень дорожил этим опытом, считая, что игра в паре — особый тип близости, о которой нельзя болтать направо и налево, поэтому они держали кампанию в «Подземельях и драконах» в строжайшей тайне.

Маркс засунул дискету в дисковод, и Сэм установил игру на жесткий диск.

Через несколько часов, пройдя всю игру, Сэм и Маркс оторвались от экрана монитора.

— Что это было? — вскричал ошарашенный Маркс. — Я опоздал по всем статьям! Ажда меня убьет!

Ажда была новой зазнобой Маркса — моделью из Турции, самозабвенно игравшей в сквош и изредка дефилировавшей по подиуму. Как раз в его вкусе.

— Черт, я думал, мы играли всего минут пять!

Маркс сорвал с вешалки и быстро натянул на себя пальто — такого же верблюжьего цвета, как у Сэди.

— Твой друг — больной на всю голову. Или гений. Как ты с ним познакомился?

2

В день, когда Сэди впервые встретила Сэма, старшая сестра Алиса изгнала ее из больничной палаты. Алиса рвала и метала, как только может рвать и метать тринадцатилетний подросток, вообразивший, что умирает от рака. Их мама, Шарин, сказала, что не стоит ограничивать свободу самовыражения Алисы, так как половая зрелость вкупе с болезнью — та еще гремучая смесь, которую ни одно человеческое тело вынести не в состоянии. Фраза «не стоит ограничивать свободу самовыражения» означала, что Сэди следует отправиться в приемный покой и ждать там, пока Алиса не перебесится.

Чем на сей раз она вызвала неудовольствие старшей сестры, Сэди не понимала. Она всего лишь раскрыла журнал «Подросток» с фоткой девочки в красном берете и сказала:

— Он бы тебе пошел.

Конечно, за точность слов она не ручалась, так как не придала им тогда никакого значения, но, какими бы они ни были, Алиса пришла в ярость и заорала как полоумная:

— В Лос-Анджелесе никто не носит такие береты! Поэтому у тебя и нет друзей, Сэди Грин!

Затем Алиса кинулась в ванную и разревелась. Или скорее надрывно закашлялась, так как нос у нее был заложен, а горло покрыто язвочками. Шарин, спавшая в кресле, вскочила и бросилась утешать дочь, советуя ей успокоиться и не доводить себя до болезни.

— Но я уже больна! — взвыла Алиса.

И тут разревелась Сэди. Друзей ей и вправду не хватало, но разве это повод над ней издеваться? Алиса просто злючка! Тогда-то Шарин и отослала ее в приемный покой.

— Так нечестно! — всхлипнула Сэди. — Я ничего плохого не сделала. Она взбеленилась на ровном месте.

— Да, так нечестно, — устало согласилась Шарин.

Слоняясь по приемному покою, Сэди пыталась разобраться в произошедшем. Она и в самом деле думала, что красный берет будет невероятно хорошо смотреться на голове Алисы. Но может, сестра углядела в этих словах намек на свои волосы, которые начали выпадать после химиотерапии? Черт! И кто ее за язык дернул? Чего она полезла с этим дурацким беретом? Полная раскаяния, Сэди постучала в стеклянную дверь палаты Алисы, чтобы извиниться, но Шарин одними губами прошептала:

— Приходи попозже. Алиса спит.

Близилось время обеда, и Сэди ужасно проголодалась. Теперь она жалела не Алису, а себя. Как же ее все достало! Алиса ведет себя как безмозглая идиотка, а распекают одну только Сэди! Конечно, ее сестра больна, но она ведь не умирает. Сэди постоянно твердили, что у Алисы не самый страшный вид лейкемии и процент выздоравливающих очень высок. Лечение проходило хорошо, и этой осенью Алиса даже собиралась пойти в школу вместе с другими старшеклассниками. И в больницу ее положили всего на двое суток. Да и то, по словам мамы, чтобы комар носа не подточил. Чтоб уж наверняка. Сэди нравилось выражение «комар носа не подточил». Комар, умевший точить нос, занимал ее невероятно. А загадочный зверь «уж наверняк» в ее воображении превращался из змея-ужа в мифическое существо, полусенбернара, полуслона, — громадное, умное, добродушное создание, призванное защищать сестер Грин от всевозможных бедствий и прочих жизненных передряг.

Медбрат, заметив в приемном покое неприкаянную и совершенно здоровую одиннадцатилетнюю девочку, угостил ее ванильным пудингом. Наметанным взглядом определив, что Сэди — всеми заброшенная сестренка какого-нибудь несчастного малыша, проходящего лечение в клинике, он предложил ей скоротать время в игровой комнате.

— Там есть игровая приставка «Нинтендо». В выходные дни ею редко пользуются, да и в комнате сейчас никого нет.

Подумаешь, у них с Алисой тоже была «Нинтендо». Правда, Сэди доберется до нее только через пять часов, кода Шарин отвезет ее домой. На дворе стояло лето, а единственную книжку «Будка-призрак», которую Сэди прихватила с собой, она уже зачитала до дыр. Если бы у Алисы не сорвало крышу, они бы провели этот день как обычно: посмотрели бы любимые телешоу «Жми кнопку!» и «Угадай цену», полистали бы глянцевые подростковые журналы, прошли бы парочку тестов на определение личности и сыграли бы в «Тропу Орегона» или другую образовательную игру, имевшуюся на девятикилограммовом ноутбуке Алисы, который ей выдали, чтобы она не отстала от класса. В общем, нашли бы, чем себя занять, как и остальные девчонки. Да, похвастаться обилием друзей Сэди не могла, но разве она в них нуждалась? У нее ведь была Алиса — самый чудесный друг во вселенной. Самый умный, самый любимый, самый красивый, самый спортивный, самый отважный, самый веселый и самый <заполните свободное пространство любым прилагательным по вашему выбору>. Не друг, а верх совершенства! И хотя Сэди утешали, что сестра непременно поправится, Сэди частенько фантазировала, каким станет мир, если из него исчезнет Алиса. А вместе с ней исчезнут их общие шутки, музыка, свитера, замороженные шоколадные пирожные и тепло сестринского тела, прижимающегося в темноте под одеялом. С кем тогда Сэди делиться сокровенными тайнами и горькими обидами невинного сердца? Кто будет их хранить? Сэди никого так не любила, как Алису. Ни родителей, ни бабушек с дедушками. Мир без Алисы представлялся ей унылым и безрадостным, как зернистая фотография Нила Армстронга, ступающего по Луне. Мир без Алисы внушал ей такой ужас, что она просыпалась посреди ночи от страха и больше не могла сомкнуть глаз. Что, если и вправду ненадолго сбежать от всего этого в безмятежную страну «Нинтендо»?