Однако, войдя в игровую комнату, она обнаружила в ней мальчика, игравшего в «Супербратьев Марио». Мальчик, в отличие от Сэди, явно был завсегдатаем больницы, а не простым посетителем или чьим-нибудь братом или родственником: посреди дня он носил пижаму, возле его стула, на полу, лежали костыли, а уродливый гипс на левой ноге напоминал средневековое орудие пытки. На первый взгляд мальчик казался одних с ней лет или чуть старше. У него были спутанные курчавые темные волосы, курносый нос, очки и неправдоподобно круглая, прям-таки карикатурная голова. Сэди умела немного рисовать и набрасывать контуры и очертания предметов. Если бы ей предложили изобразить этого мальчика, она нарисовала бы сплошные круги.

Встав на колени рядом с ним, она некоторое время наблюдала за его игрой. Играл он мастерски и в конце уровня заставил Марио прыгнуть на флагшток — трюк, никак не удававшийся Сэди. Смотреть за таким искусным игроком доставляло ей ни с чем невыразимое удовольствие. Он завораживал ее, будто танцор. Она даже позабыла, что вообще-то любила играть сама. Мальчик не смотрел на нее. Возможно, он вообще не замечал ее присутствия. Расчистив себе путь в сражении с первым злыднем, так называемым боссом, и дождавшись появления на экране сообщения: «Но наша принцесса в другом замке», он нажал на паузу и, не глядя на нее, спросил:

— Хочешь доиграть остаток этой жизни?

— Не-а, — затрясла головой Сэди. — Ты слишком хороший игрок. Подожду, когда ты умрешь.

Мальчик кивнул и продолжил играть. Сэди не отрывала от него глаз.

— Ой, прости. Мне не стоило этого говорить, — извинилась она. — Вдруг ты действительно умираешь. Это ведь детская больница.

Марио, ведомый мальчиком, вошел в мрачное, полное монет подземелье.

— Так устроен мир. Все умирают.

— Верно.

— Но я пока не умираю.

— Рада это слышать.

— А ты? Ты умираешь? — спросил он.

— Нет, — ответила Сэди. — Пока нет.

— И что с тобой тогда?

— Не со мной, с моей сестрой. Она больна.

— И что с ней?

— Дизентерия, — соврала Сэди, боясь ненароком упомянуть слово «рак» и тем самым вызвать злых духов, способных омрачить и прервать их только-только начавшуюся беседу.

Мальчик озадаченно покосился на нее, словно собираясь что-то спросить, но ничего не спросил и протянул ей джойстик.

— Держи. У меня пальцы отваливаются.

Сэди приняла эстафету и достойно прошла уровень, заработав несколько бонусов и добавив Марио еще одну жизнь.

— Неплохо, — похвалил ее мальчик.

— У нас дома тоже есть «Нинтендо», но мне разрешают играть в нее только час в неделю, — пожаловалась Сэди. — А сейчас никому до меня нет никакого дела, потому что моя сестра Ал больна…

— Дизентерией, — подсказал мальчик.

— Ну да. Этим летом я собиралась поехать в космический лагерь во Флориде, но родители решили, что мне лучше остаться дома и составить компанию Алисе. — С глухим стуком Сэди прыгнула на гумбу. Этими грибообразными существами игра просто-таки кишела. — Мне жалко всех этих гумб.

— Они приспешники злодеев.

— А мне кажется, они ввязались совершенно не в свое дело.

— Таков удел всех приспешников. Спускайся по этой трубе, — приказал мальчик. — Там внизу куча монет.

— Знаю! Сейчас я до них доберусь. Ал постоянно надувает губы. Я ее только раздражаю. Не понимаю, почему меня не отпустили в космический лагерь. Наконец-то я бы узнала, каково это — спать ночью в палатке и летать одной на самолетах. Подумаешь, меня не было бы здесь две недели. — Сэди прошла уровень почти до конца. — А как ты прыгаешь на флагшток? В чем секрет?

— Жми кнопку «Пуск» и удерживай ее так долго, как только сможешь. Затем присядь на корточки, а когда начнешь падать — сразу прыгай.

Марио под руководством Сэди опустился на флагшток.

— Ой! Сработало! Кстати, меня зовут Сэди.

— А меня — Сэм.

— Твоя очередь. — Она вернула ему джойстик. — А что приключилось с тобой?

— Попал в аварию и сломал ногу в двадцати семи местах.

— Ничего себе! — подивилась Сэди. — И вправду в двадцати семи или загибаешь?

— И вправду. Я люблю точный счет.

— И я.

— Порой этот счет увеличивается, когда им приходится снова ломать и вправлять мою ногу, чтобы лучше срасталась, — вздохнул Сэм. — Может, вскоре они и вовсе ее отрежут. Я совсем не могу на ней стоять. Перенес три операции, а до сих пор ее не чувствую. Не нога, а какая-то мешанина из костей и мяса.

— М-м, — с наслаждением причмокнула Сэди, — мясо… Ой, прости. Не хотела тебя обидеть. Но ты так аппетитно все описал, что мне представился мясной суп. Понимаешь, сейчас все заняты сестрой и вечно забывают меня покормить. Я постоянно голодная. Сегодня я ела только ванильный пудинг.

— А ты чудачка, Сэди, — хмыкнул Сэм.

— Все так говорят. Надеюсь, тебе не ампутируют ногу, Сэм. Честно. Кстати, у моей сестры рак.

— Ты же сказала — дизентерия.

— Рак вызывает у нее дизентерию. Поэтому мы и шутим, что она больна дизентерией. А ты знаешь такую игру — «Тропа Орегона»?

— Не-а.

— Думаю, она установлена на компьютерах в твоей школе. Я безумно ее люблю, хотя она немного занудная. Действие происходит в девятнадцатом веке, когда группа переселенцев отправляется с Восточного побережья на Западное. Они едут в фургоне, запряженном парой быков, и тебе надо постараться, чтобы переселенцы не умерли по дороге. Ты должен вдоволь кормить их, не гнать до изнеможения быков, покупать им все необходимое. Однако время от времени кто-нибудь, а может даже ты сам, погибает — от укуса гремучей змеи, или от голода, или от…

— Дизентерии!

— Ага! В точку! Когда такое происходит, мы с Алисой смеемся до слез.

— А что такое дизентерия?

— Диарея, — прошептала Сэди. — Поначалу мы так и думали, что у нее просто расстройство желудка.

Сэм расхохотался и вдруг резко оборвал смех.

— Мне все еще смешно, — признался он. — Но когда я смеюсь, мне очень больно.

— Клянусь отныне и впредь не произносить при тебе ничего смешного, — ровным, бесстрастным тоном произнесла Сэди.

— Прекрати! Я сейчас лопну от смеха! Кого ты из себя корчишь?

— Робота.

— Робот говорит вовсе не так!

И Сэм изобразил робота, каким он его себе представлял. Согнувшись пополам, дети схватились за животы.

— Тебе нельзя смеяться, — простонала Сэди.

— А тебе нельзя меня смешить! Уф… А от дизентерии действительно умирают?

— Сейчас нет, а в старину, наверное, да.

— Как думаешь, на могильных камнях об этом писали?

— Сэм, на могильных камнях не пишут, от чего человек умер.

— А в «Особняке с привидениями» в Диснейленде пишут. Теперь я тоже мечтаю умереть от дизентерии. Хочешь сыграть в «Утиную охоту»?

Сэди кивнула.

— Тогда тащи пистолеты. Они во-он там.

Сэди взяла световые пистолеты и подключила их к игровой приставке. Сэм, с ее позволения, выстрелил первым.

— Ничего себе. Ты их прям на лету бьешь, — восхитилась Сэди. — У тебя дома есть «Нинтендо»?

— Не-а. Зато у моего дедушки в ресторане есть игровой автомат «Донки Конг», и я могу играть в него бесплатно сколько влезет. Если наловчился играть в одну игру, то и другие осилишь в два счета. Я так думаю. Меткий глаз, твердая рука и куча практики — вот все, что тебе надо.

— Согласна. Подожди! У твоего дедушки есть «Донки Конг»? Круто! Обожаю старые игровые автоматы. А что у него за ресторан?

— Пиццерия.

— Обалдеть! Обожаю пиццу! Это же самая лучшая еда на свете!

— Я тоже ее обожаю.

— А пиццу ты тоже можешь есть бесплатно сколько влезет?

— В основном да.

— Это же моя мечта. Ты живешь в моей мечте, Сэм! Разреши мне тоже там побывать. Как называется пиццерия? Может, я туда уже заглядывала.

— «Дон и Бон: домашняя пицца, как в Нью-Йорке». Дон — имя моего дедушки, а Бон — бабушки. Смешно звучат, да? Будто «динь-дон». Но для корейцев это обычные имена. Как для американцев Джек и Джилл. Ресторан находится на бульваре Уилшир в Коритауне.

— Что такое Коритаун?

— Леди, а вы вообще из Лос-Анджелеса, а? Коритаун значит Корея-таун. С луны ты, что ли, свалилась? Все знают, что такое Коритаун.

— А я знаю, что такое Корея-таун. Ни разу не слышала, чтобы его называли Коритауном.

— А ты где живешь?

— На Равнинах.

— Где-где?

— В равнинной части Беверли-Хиллз, то есть не на холмах. Оттуда рукой подать до Коритауна. Ну что, съел? Ты же и понятия не имел, что такое Равнины, да? Люди в Лос-Анджелесе знают только те места, в которых живут сами.

— Полагаю, ты права.

Весь остаток дня Сэм и Сэди отстреливали электронных уток и болтали без умолку.

— И за что мы их так? — внезапно спросила Сэди. — Они же нам ничего плохого не сделали.

— Возможно, наши виртуальные образы нуждаются в виртуальной пище. И без виртуальных уток наши виртуальные «я» умрут с голоду.

— И все равно мне их жалко.

— Тебе всех жалко. Даже гумб.

— Да, жалко. А еще мне жалко бизонов из «Тропы Орегона».

— Почему?

В это мгновение дверь распахнулась и в комнату заглянула мама Сэди.

— Алиса хочет перекинуться с тобой словечком, — заговорщически сообщила она. На их тайном языке это означало, что Алиса простила сестренку и больше не сердится.