— Скока лет, скока зим, босс, — сказал Кругглер.

Скарсник окинул взглядом дряблую тушу подчиненного, его внушительную шляпу и заляпанные золотые украшения, которыми Кругглер обвешался почти что весь.

— Што ишшо за зог с тобой приключился?

Кругглер смутился.

— Ну, знаишь, просто хорошая была житуха…

— Ты почти такой же жирдяй, как тот… как же его звали? Тот босс. Из ваших, я ишшо его убил.

— Макики, Великий Гриззлер-Грифф.

— Да уж! Единственное, што было в нем великого, — энто его размер.

Скарсник засмеялся своей шутке. Кругглер озадаченно покосился на него, заставив Скарсника нахмуриться. Отдельной глубокой печалью Скарсника было то, что за всю свою жизнь он не встретил ни одного зеленокожего, настолько же сообразительного, как он сам.

— А-а-а, устраивайси. Ну, как оно?

Кругглер поморщился:

— Хреноватенько, босс, ежли по чесноку.

— Ты ж только што сказал, што житуха была што нада?

Кругглер окончательно смутился.

— Да, сказал, ну, босс, она была такой, была. Но дела… они больше не идут хорошо.

— О чем ты гаваришь? Глянь на фсех энтих зелененьких, што приходят присоединиццо к Ваагх! Щаз хорошие времена, Кругги, очень хорошие. Скоро здеся сабирецца стока, што мы сможем дать крыскам пинка под зад и вернем верхние уровни сибе!

Кругги непонимающе посмотрел на него.

— Да што ты на миня фсе так зоггски глядишь, савсем мозги жиром заплыли, што ли? Я што, поставил королем над фсеми волчьими племенами Скверноземелья круглого идиота?

— Ну, как бы нет, босс, но…

— Давай, давай, не жмись уже!

— Ну, я сказал, што фсе плохо, — страдальчески произнес Кругглер. — И я энто и имел в виду! Кругом бродят мертвяки, дируцца друг с другом. Гномы шатаюцца везде. Огненные горы плююцца огнем и фсе такое. И крыски, босс. Крыски визде! Я стока не видел никогда. Они захватывают подземелья гномиков, фсе подземелья, не просто адно-другое. Они вырезают наших, где бы с ними ни столкнулись. Што-то большое происходит, што-то…

Скарсник оказался нос к носу с Кругглером раньше, чем сыпавший жалобами гоблин успел заметить его движение. Кругглера окатило кислым дыханием босса.

— Фильтруй базар, Кругги. Не хочу, штобы ты завел энту шарманку о конце света. Немного слишком много слышу об нем последнее время от немного слишком многих парней. Оно всегда так. Мы стукаемси с крысками, крыски стукаюцца с коротышками, коротышки — с нами, понял?

Кругглер забулькал горлом.

— Понял, босс.

— Хорошо.

Скарсник отодвинулся от вассала.

— Так к чему ты вел, Кругги? Думаешь, сюда они тоже явяца? Лучше бы им энтого не делать. Патамушта тогда им придецца иметь дело со старым Скарсником, а я…

Он зашелся кашлем. Приступ скрутил его, сутулые плечи заходили ходуном. Кругглер огляделся. Крошечный разум гоблина разрывался: помочь боссу? убить его, пользуясь случаем? а вдруг кто увидит? Не в силах принять решение, он просто стоял и смотрел.

Скарсник отхаркнул густой комок мокроты и сплюнул его на шкуру скавена, догнивавшую на решетке балкона.

— Патамушта, ежли они заявяцца, им придецца иметь дело со мной, а я не какой-нибудь чертов гномик! Да по-любому — ты только глянь на энтих, внизу. Они пришли сюда ко мне. Они услыхали, што я самый плохой плохиш и самый крутой. Старина Белегар и его дружки тама, в их глупой башне, может, и справились бы с дряхлым Ротгутом. Но не со мной, энто им не по зубам. Никакие зоггские крыски или гномики не вышвырнут миня из энтих гор, понял? Понял?!

Последние слова он уже просто прокричал. Его гнусавый голос отразился эхом от руин надземного города гномов. Орки и гоблины подняли головы на шум. Некоторые в ответ разразились одобрительными выкриками, кто-то заулюлюкал, кто-то безразлично занялся своими делами.

— Видишь энту толпу, што пришла присоединиццо к нашему Ваагх? Я пинками вышвырну крысок и верну подземную цитадель гномиков нам — навсегда.

Разумеется, Скарсник повторял подобное уже много раз. Но этого пока так и не случилось. Чаши весов в борьбе крысолюдов и зеленокожих яростно раскачивались то в пользу одних, то в пользу других. Иногда верх одерживали гоблины. Иногда — скавены. Иногда в дело совали свои бороды и гномики, для вящего равновесия. Так повелось с незапамятных времен. Но недавно все изменилось. Скарсник никогда бы не признался в этом никому, кроме Гобблы, но каждый раз, когда он побеждал, под его контролем оставалась все меньшая часть города — и на все более краткий срок.

— Но, босс! Босс! — сказал не на шутку встревоженный Кругглер.

Трусость почти заткнула ему рот, но и преданность Скарснику укоренилась слишком глубоко. Он был одним из немногих, кто мог говорить вождю то, чего тот не хотел слышать. По крайней мере, так происходило раньше, и Кругглер искренне надеялся, что оно так и сейчас, потому что он не мог остановиться. Его слова лились потоком — все быстрее по мере того, как он впадал в панику.

— Они здеся не для того, штобы помочь тибе, босс. Они здеся не для Ва-а-а-агх! Вот што я пытаюсь сказать тибе, босс.

Стрекало Скарсника просвистело в воздухе и почти уперлось в лицо Кругглера. Все три его зубца испускали зеленоватое сияние. Скарсника перекосило от ярости.

— Да ты опять за свое! А чем ты гаваришь? Конец времен, да, Кругги, — и ежли ты скажешь энто ишшо раз, для тибя он наступит прямо щаз.

Кругглер поднял руки. Он отшатнулся от стрекала своего босса так резко, что шлем соскользнул с головы гоблина и с грохотом упал на пол.

— Я гаварю, босс, они приходят сюдыть, патамушта они знают — здеся ты! И ты лучше фсех!

— Вот именно! — сказал Скарсник.

Он опустил стрекало и удовлетворенно закивал.

— Да, босс, так и есть, — с облегчением произнес Кругглер. — Ты самый умный. Я знал, што ты посмотришь — и фсе поймешь.

Он встал рядом со Скарсником и выглянул с балкона, бессмысленно улыбаясь.

— Они пришли сюдыть не стукаццо. Они думают, ты сможешь защитить их! Они бежали из своих земель сламя голаву!

Кругглер понял, что сказал, и испуганно прикрыл рот ладонью. Но гнев Скарсника уже остыл. Снег валил все гуще. Скарсник смотрел сквозь его хлопья на что-то, чего Кругглер разглядеть не мог.

— Паживем — увидим, — угрюмо ответил король гоблинов.

Всего лишь в нескольких милях от них и руин, кишевших орками, король Белегар, другой король Карака-Восьми-Вершин, смотрел на все усиливавшуюся метель, погрузившись в раздумья. И в самом деле, что ли, сдать крепость? Требование Торгрима все еще преследовало его. Но сейчас, полгода спустя, некоторая часть Белегара опасалась, что Верховный король, возможно, был прав…

Как и Скарсника, Белегара тревожило происходящее. Надвигалось что-то ужасное.

Он шарахнул кулаком по крепостной стене, чтобы проверить, не заснули ли часовые на своих постах. Солдаты мгновенно повернулись на звук. Он фыркнул в бороду, кивнул, успокаивая их, но втайне остался доволен их бдительностью.

— Что-то ужасное надвигается, — сказал он своему спутнику, тану Нотригару.

Тот приходился королю внучатым племянником и в войске исполнял роль знаменосца.

— Почему вы так думаете, государь?

— Нотригар, прекрати мне тыкать своим «государем». Ты из Ангрундов и сын моего двоюродного брата. И даже если бы ты им не был, мы сражались спина к спине больше раз, чем мне хотелось бы помнить. Кроме того, — мрачно добавил он, — дави должен быть настоящим королем, чтобы к нему обращались «государь».

Конец ознакомительного фрагмента