И вот я живу, а отца всё нет. И чего толку мне барагозить, делать татуировку или сбегать из дома, когда толком никто ремня не даст. Разве что мама будет колготками махать, после того как мартини выпьет. Вот жалкая картина — рыдающий сын, развлекающийся в комнате с железной дорогой, и мать-истеричка, отчаянно ищущая мужа. Я говорил ей, что не надо специально искать — так мы точно никого путного не найдем, но она не унимается. Все эта дурацкая Нателл.

А вот мамин бзик насчет моего будущего — это уже ее собственная фантазия.

— Какое рисование, Саш? Все эти твои рисунки — это писульки какие-то! Ты что, с ума сошел? На какого художника? Куда? И кем ты потом будешь? Плакаты рисовать в доме культуры? Посмотри на своего этого отца! Музыканта! Никакой художки! Никакой! Сил моих нет! — эту тираду я даже не пытался прервать.

Я продолжал рисовать, и у меня это хорошо получалось. Так думал не только я. Отец Даши — художник в журнале, и она ему как-то показала мои каракули. Он сказал, что вот уровень наберу и он, может, меня даже на работу возьмет в журнал. А пока я думаю, куда поступать учиться дальше, и продолжаю строить игрушечную дорогу у себя в комнате. У меня уже несколько ярусов, фонари ночью горят, и жители уже могут передвигаться по городу. В свой журнал меня мама брать не хочет. Во-первых, рисульки — занятие не мужское. А во-вторых, она даже мысли не допускает, что может по блату что-то сделать для своего сына. В журнале бы сразу зашептались, что вот, она своего сына проталкивает. Все так делают, но только не моя мама.

В общем-то, лето как лето — все ринулись в Турцию и Таиланд, но не нравится мне, что Майкл умер. Не может он умереть, не может детство вот так вот кончиться. Что-то здесь не то.

Когда к нам приходит Нателл, она вечно бросается какими-то психологическими заметками и новостями. А иногда вещает что-нибудь о своих безумных пациентах. У нее специализация — на любви, как она говорит, поэтому она считает себя знатоком этих дел. Иногда развернет журналище и давай зачитывать. Вот и в этот раз пришла вечером, подарила мне кьёркегоровского «Обольстителя» на днюху и распласталась на нашем белом диване.

— Ученые сделали открытие: для того чтобы доставить человеку удовольствие, нужно поглаживать его со скоростью 4–5 сантиметров в секунду, представляете? — допивая мартини, удивилась она.

— Ох, меня бы кто погладил, — вздохнула маман.

— Дорогая моя, вот вернется Алекс из командировки, я тебя с ним познакомлю, — загадочно прочмокала Нателл, выплевывая косточку от вишни.

Люблю наблюдать за женщинами. Вообще, мне кажется, у них не дружба как таковая, а соревнования. У кого кожа лучше, у кого задница арбузнее, у кого грудь больше и всё такое. Одного только не пойму. Мама сама говорит, что Нателл ее порой достает, — так зачем она ей? Всё время сводит с какими-то мужиками. А мама не уродина, сама могла бы кого-нибудь найти. Я уже задолбался ходить на эти тест-драйвы мужиков по наводкам Нателл.

Схема выглядит так.

Шаг первый. Нателл находит кого-нибудь для мамы, или мама сама находит и рассказывает о нем Нателл.

Шаг второй. Они обсуждают друг с другом возможные варианты поведения. Особенно смешно, когда они придумывают всякие уловки. Их послушать, так мужики такие дураки, что на это всё ведутся.

Шаг третий. Мама идет в ресторан или в театр с новой жертвой и старается понять, нравится ей этот тип или нет.

Шаг четвертый. Если мужик ей нравится, она как бы ненароком устраивает так, что в ближайшее время на этой встрече с ним оказываюсь я. Ей важно, чтобы мне новый отец понравился. Если кандидат ей не угодил, она придумывает какую-нибудь отмазку. Увы, пока мне никто не приглянулся. Но я говорю маман, чтобы она не обращала на меня внимания. Это ведь ее жизнь, и пусть делает что хочет. Но она же редактор, поэтому ей нужно, чтобы каждый рабочий материал был утвержден. Только тут я должен утверждать кандидатов. Я редактор мужчин, забавно.

Наконец-то Нателл ушла, и я смог занять свое законное место на белом диване. Маман пришла из кухни с большим бутербродом, и я строго на нее посмотрел. Единственное, в чем я был солидарен с Нателл, так это в том, что наедаться ей по ночам точно не стоит, а то расползется. А тут Нателл ушла, и она расслабилась. Пришлось мне поглощать ее эти вредные калории. Доедаю за ней, а чего не сделаешь ради матери?

Когда я вышел из душа, маман была сама не своя.

— Знаешь, кто звонил? — она нервно накладывала лед в мартини.

— Кто?!

— Ни за что не догадаешься — твой папочка! Вспомнил, что у него есть сын! Нет, вы только посмотрите!

Мартини капнуло на белый диван.

— Объявился через столько лет и глазом не моргнул! Как будто так и надо! Размазня! Как был, так и остался размазней!

— А чего ему надо-то?!

— А ты как думаешь?! Хочет сыграть роль хорошего папочки, который наконец-то осознал свою вину. Смотри — еще приползет со словами «Что я могу сделать для своего сына?».

— И что ты ему сказала?

— Послала его куда подальше — пусть катится на все стороны. Держите меня семеро! Хочет организовать тебе какую-то учебу и забрать в Москву.

— Нормально! Я даже не знаю, хотел ли бы его видеть, а он уже такие предъявы кидает.

— Растишь ребенка одна, а потом объявляется такой вот мистер папочка и играет роль героя, вытаскивающего ребенка из дыры. Опомнился! Может, ему еще красную дорожку постелить?

— И что ты будешь делать?

— А что я должна делать?

— Не знаю. Поговорить с ним. Вдруг он и правда осознал?

— Ага, началось. Теперь и ты с ним заодно?!

— Мам, ты же знаешь, я всегда за тебя был в вашей истории. Я видел, как тебе трудно было, ты же знаешь. Просто мало ли что у него могло случиться. Ну, не знаю…

— Что у него могло случиться? Только приступ старческого маразма. Наверняка бросила очередная телка и ему захотелось, чтобы его кто-то пожалел. Неудачник.

Маман пила мартини, а мне вспомнилось, как она работала в школе и еще официанткой по ночам, чтобы нас прокормить. Конечно, она права. Отец глупо поступил, когда вот так вот исчез и даже не помогал нам. Я, кстати, даже не знаю, как он выглядит. Мне иногда хочется посмотреть, похож ли я на него хотя бы немножко. Да и отца мне хотелось бы. Только не такого на самом деле. Сначала он присылал мне подарки на Новый год, а потом и вовсе пропал. Я сохранил его книжку про самолеты, валяется где-то в шкафу, а больше у меня от него ничего нет. Кроме его клеток каких-нибудь или генов, я в биологии не разбираюсь.

Мама была так расстроена, что даже не обратила внимания на то, как я налил мартини и стал пить вместе с ней.

Не понимаю, как такие разные мужчины и женщины могут быть вместе. Как вообще женщины и мужчины могут сочетаться. Часто такое наблюдаю, что когда влюбленные обнимаются, то женщина смотрит в объятия или на мужчину, а мужчина — куда-то вдаль. В этом, видимо, и есть наше главное различие, разве нет?

Вообще, я боюсь, что вот эта история моих родителей испортит мне жизнь. Я уже какой-то не такой, а что дальше будет? Допустим, у меня серьезные отношения, всё вроде нормально, но вот появляются какие-то проблемы с жильем там или работой. Я боюсь, что просто возьму и уйду, как мой отец, вместо того чтобы решать все эти проблемы. Маман, конечно, пытается мне заменить отца, но всё это не то.

— Сашка, ты ведь меня не оставишь? — заплакала мама.

— Мам, ну ты что? Ты же знаешь, я с тобой, разве нет?

Я уже понял, как надо вести себя во время женских истерик. Главное — обнять покрепче и гладить со скоростью 4–5 сантиметров в секунду. Ученые подтвердили.

И всё-таки интересно, что отец хотел мне предложить такого. Я бы, конечно, не согласился, но знать-то любопытно. Может, у него там всё заладилось и он разбогател? А вдруг он хочет вернуть маму? Вряд ли, конечно, да и она не согласится. Забавно, если бы так было. Вдруг откуда ни возьмись в шестнадцать лет у тебя появляется полная семья, и все живут счастливо.

— Ладно, Саш, иди ложись. Завтра у тебя рыбалка с дядей Ромой, выспаться надо.

Традиция под названием «рыбалка с дядей Ромой» мне уже порядком надоела. Всё началось, когда мне было двенадцать. Но теперь-то уже шестнадцать, а я всё никак не уговорю маман, что пора бы с этим заканчивать. Она и так старается изо всех сил. Да и дядю Рому жалко. Он хотя бы попробует себя в роли отца взрослого сына. На самом деле можно даже какую-то пользу извлечь. Хоть чем-то мужским займусь. Не все же рисульки ляпать и паровозики по комнате катать.

С утра заявился дядя Рома. Всегда предусматривающий всё до мелочей винни-пух с возрастным жирком на пузе. Наверное, тетя Таня его хорошо кормит, а по вечерам они гуляют с собакой, но от пуза его это все равно не спасает. Маман, как всегда, напоила Рому чаем, пока я собирал свои шмотки. Главное в рыбацком арсенале — большой дедушкин фонарь, который он мне подарил.

— Видел бы тебя дед, — мама улыбнулась, когда я вышел в своих рыбацких штанах и с удочкой.

— Ну, готов, боец? — подначивал винни-пух.

Рыбачили мы на заливе, и мне нравилось, что здесь никого не бывает. Мы обычно на выходные приезжаем, ставим палатку и ночуем. Ну, костер само собой. Хорошо, что дядя Рома не бард, а то бы завопил про какую-нибудь любимуюмоюзайку. До дяди Ромы я даже не знал, как костер разжигать. Единственное, что мне не нравилось, так это убивать рыбу. Поэтому я отпускал ее на волю. А это уже не нравилось дяде Роме, и он всё время говорил про меня «гринписовец нашелся». Он же свою рыбу складывал в ведро и гордился ею, как ребенок, собравший больше всех ракушек.

Нет, вру. Есть вторая вещь, которая меня раздражала.

Дядя Рома такой дотошный, что меня иногда выворачивает. Даже дрова должны ровно лежать, и плевать, что мы в лесу. Когда я что-то делал не так, он говорил «отставить» и начинал рассказывать про армейскую дисциплину.

— В армию бы сходил, там бы тебя научили уму-разуму. Я отслужил и не жалею. А сегодня вон — не мужики, а полубабы какие-то, год — и то боятся отслужить. Хлюпики! Ну ничего! Я тебя научу делу-то, научу! Жизнь-то она вот — в маленьких таких делах! Когда-нибудь ты это поймешь!

И как только тетя Таня его выносит? А дочери?

Естественно, даже пиво на нашей рыбалке пить не разрешалось, не говоря уже о сигаретах. Хотя хотелось достать свои слимы и закурить. Всё равно мне нравится дядя Рома. С ним как-то спокойно. Может, это и есть идеальная семья. Вот такая, как у него, не то что у нас с маман. Она всё время приводит его семью в пример и чуть что просит Рому поговорить со мной. Маму всегда особенно заботило, как я проведу Новый год. Ей хотелось, чтобы я был таким же счастливым в этот праздник, как и другие дети. Хотя кто сказал, что дети счастливы на Новый год? Обычные взрослые выдумки. Чтобы сделать меня счастливым, дядя Рома по просьбе мамы каждый Новый год покупал две елки: одну своей образцовой семье и одну — нашей, недоумочной. Наверное, каждая елка хотела попасть в образцовую семью, но каждый год одна из них должна была побывать у нас.

Конец ознакомительного фрагмента