— Почему же под кустом, ваше высочество, — Мигель попробовал перевести все в шутку, но куда там. На него так сверкнули глазами, что Джерисон невольно вспомнил Альбиту.

Лишь бы не укусила, отравится же.

— В вашей постели, ваше высочество? Или кто там попытается меня скомпрометировать, чтобы разорвать помолвку с Ричардом Ативернским?

Онемели все. Мария усмехнулась.

Единственный человек, которого она боялась, ее отец, умер. А остальные… остальные ей такого страха не внушали.

— Господа, я не дура. И прекрасно понимаю, какие у кого планы. Давайте расставим все по местам. Вы, Мигель, можете отправляться на все четыре стороны, не задерживаю. На отношениях между нашими странами это никак не скажется. Во всяком случае, пока я жива и это зависит от меня. Джерисон, я надеюсь, вы будете меня сопровождать — везде. Моя честь перед моим супругом должна остаться незапятнанной. Лэйр Ольсен, что вы собираетесь делать, чтобы отбить столицу у самозванки и ее пособника?

Рты закрылись.

Джес кашлянул.

— Я к вашим услугам… моя королева.

Мария склонила голову, пряча злые искры в карих глазах. Злилась она не на Джерисона, тут не за что злиться. Человек отстаивал и ее, и свои интересы. Вытащил ее из дворца, помог, чем мог…

Конечно, Ативерна ему дороже Уэльстера, это понятно. И семья…

Лэйр Ольсен — тоже понятно. Все же спорить с принцем он не привык.

А вот ивернейцы…

Нет, что вы! Никакого дурного отношения, никаких гримасок. Но… запомню. Ох как я это запомню. А пока — о деле.

— Я помню о ваших близких, Джес. Мы все сделаем, чтобы их освободить.

— Или отомстить.

— Мне тоже есть, за кого мстить. Но я буду молить Альдоная, чтобы наши близкие остались живы.

Лэйр Ольсен улыбнулся.

Королевская кровь, что тут скажешь? Никогда не побежит от опасности, вся в отца.

— Примите мою жизнь, ваше высочество. И распоряжайтесь.

— Мне не нужна ваша жизнь, лэйр, но она нужна Уэльстеру. Итак?

— Я рассылаю голубей. Не знаю, сколько соберется войск за сутки, но дольше мы ждать не сможем. Напишу Шантену, он сейчас должен быть неподалеку, есть еще пара отрядов по замкам… попробуем отбить столицу. Выбора у нас все равно нет. Чем дольше эти в столице, тем нам будет сложнее.

Мария благосклонно кивнула.

— Вы правы, лэйр. Сделайте это, и я обещаю вам титул графа.

— Я не ради награды, ваше высочество.

— А я и не награждаю. Во всяком случае, пока. От меня еще слишком мало зависит.

Мигель быстро размышлял.

Если сейчас они с Лидией уедут, можно забыть об Уэльстере. Если они проиграют… есть шанс урвать свое и спасти принцессу. Да, и отцу надо срочно написать. Если выиграют…

Если он уедет, а уэльстерцы справятся с этим кошмаром, ему потом все припомнят. Если оставляешь человека в беде, не удивляйся, что он тебе потом руки не подаст.

Так и тут будет.

А потому….

— Мы с сестрой остаемся. Лэйр Ольсен, располагайте моим отрядом, как своим.

Дареному коню в зубы не смотрят. А потому никто не стал уточнять, с чего такие радости. Покивали — и порадовались. Сейчас ни один человек лишним не окажется, а уж пара десятков вояк — тем более.

— Тогда предлагаю наметить план действий, — лэйр Ольсен склонился на карте. — Вот смотрите, здесь наша крепость. Тут Летний дворец, где сейчас Шантен. Голубя я пошлю, даже не одного, пусть только рассветет. И напишите хоть пару строчек, ваше высочество?

Мария улыбнулась, снимая с пальца кольцо с королевским гербом.

Бриллиант, на нем лев с розой в лапах. Сделано так искусно, что кажется — золотой лев выгравирован на камне. Потом становятся видны «лапки», которые придерживают и камень, и фигурку.

— Отец как чуял… сегодня приказал мне надеть его.

— Это…

— Малая печать королевы. Не короля, нет, но королевы. На один вечер мне ее отдали. Произвести впечатление.

— Знает ли о ней Шантен? — первым сообразил Мигель.

— Никто другой не посмел бы даже дотронуться. Смертная казнь.

— Что ж. Поторопимся. Я отправлю голубей, и пошлю гонцов к Шантену. Это раз. Здесь — замок Долан. Там есть гарнизон, целых пятьдесят человек. Ваше высочество…

— Скажете, что написать, я напишу.

— И вот здесь у нас поместья Ирсон и Калон. Они вечно цапаются, и по паре десятков наемников у них точно есть.

Мария кивнула.

Ну да, Ирсон и Калон были притчей во языцех всего Уэльстера. Из-за чего поссорились соседи, кто уж теперь разберет. Но с некоторых пор (лет пятнадцать как), они тщательно охраняли друг от друга свои поместья и границы.

— Я им напишу. Пусть являются, авось и помирятся заодно.

— Я могу съездить, — вызвался Мигель. — И к одному, и к другому. Думаю, мне поверят.

Лэйр Ольсен прищурился.

— Ваше высочество, а коли что случится?

— От всех смертей не уберечься.

Вот тут лэйр был с ним полностью согласен. Да и про Ирсона и Калона был наслышан. Два упрямых идиота.

С другой стороны, к ним никто не явится, не должен, судя по словам наемников, у Альсина просто сил не хватит на все про все, так что оно и безопаснее будет — отправить к ним принца? Хоть под ногами крутиться не будет.

Еще б сестру с собой забрал, но такого счастья старому лэйру точно не будет. А ладно, двое королевских чад — это всяко меньше, чем трое. Хотя лучше б ни одного.

И за что ты меня так испытываешь, Альдонай?

***

Герцог Альсин вертел в пальцах перстень, снятый с Гардвейга.

Надо написать в Летний дворец.

К чему драться с Шантеном? Намного проще заманить его в ловушку. И поверит, потому что никаких вестей у него из столицы пока нет, а убийство короля… нет, сразу в такое точно не поверишь. Хотя бы пара дней у него есть, он справится.

Обязан.

В дверь скользнула Альбита.

— Его перстень?

— Теперь твой, как регента. Потом Генри.

— Ты так и не нашел моего сына?

— Ищем, дорогая. Приляг пока, отдохни, ты выглядишь усталой.

Робер знал, на что бить. О своей внешности Альбита заботилась так, как о детях в свое время не думала. Да и что те дети?

Их-то нарожать всегда можно, а вот внешность не вернешь, если сейчас упустишь.

Ее величество озабоченно коснулась пальцами щеки, гладкость которой поддерживала всеми силами.

— Да, я бы прилегла.

— Идите, моя королева, и предоставьте вашему слуге сделать всю работу за вас, — улыбнулся Робер Альсин.

Потребовалось еще пять минут славословий, но Альбиту он из кабинета выпроводил и вздохнул с облегчением.

Все, что мог, он сделал. Оставалось ждать вестей. А пока…

Минута торжества. Хотя бы минута…

Гардвейг ему не достался, но замена будет вполне… приятной.

***

Граф Дишан открыл глаза.

Болело все.

И еще бы оно не болело!

Когда приходишь в себя, растянутый на дыбе, неудивительно. Но… что случилось?

Граф напрягся, вспоминая и пережидая черную волну боли, плеснувшуюся между висками. И — вспомнил.

Альсин.

Солдаты.

Предательство…

Темнота.

Видимо, его ударили по голове. А что король?

Дишан попробовал повести глазами и аж застонал от боли. Даже это движение отозвалось таким спазмом, что ему показалось на миг — голова разламывается надвое.

О-ох…

— Очнулся, ваша светлость.

— Это хорошо.

И в круг света перед Дишаном вступил тот, кого граф возненавидел в эту секунду больше всех на свете.

Герцог Робер Альсин.

Изящный, надушенный, в безукоризненно чистой одежде, глядящий с презрением и превосходством.

— Вот мы и свиделись, Дишан.

— Век бы тебя не видеть.

Граф попробовал плюнуть на предателя, но в горле пересохло, какие там плевки!

— И не увидишь.

Ах, с каким бы удовольствием Дишан замолчал, гордо и презрительно. Но…

— Что с королем?

Альсин молча вытянул вперед руку. Блеснул на пальце королевский перстень с бриллиантом, и Дишан понял, что — все. С этим кольцом Гардвейг не расстался бы никогда.

— Мразь!

На большее просто сил не хватило.

— Победитель, — легко рассмеялся Альсин. — Победитель.

— Ублюдок.

— И до Лорта я тоже доберусь. Рядом с тобой повиснет…

— Ненавижу! Чтоб ты сдох!

— О, с этим придется подождать. Долго ждать…

Дишан скрипнул зубами, но сказать ничего не успел. Альсин улыбался так же светло и безумно.

— Это ты в моей власти, Дишан. Ты… и жалеть об этом ты будешь долго.

Граф обвис в своих путах, понимая, что говорить бесполезно. Какой смысл разговаривать с безумцем? У него своя логика, свои мысли, свои законы…

— Ты будешь жить. А я буду навещать тебя, время от времени. Посмотреть, порадоваться… как ты думаешь, сколько костей можно сломать человеку так, чтобы он не сдох?

— Будь ты проклят!

— Давно. Уже очень давно.

И — кивок палачу.

— Думаю, сегодня мы начнем с ног. Только смотри, чтобы гангрена не началась, мне его смерть не нужна, мне нужно, чтобы он пару лет прожил.

Дишан застонал.

Да, это было не слишком мужественно, но сейчас, когда он знал о своей участи, служить игрушкой для взбесившегося безумца….

Потом, потом он обдумает, как лучше поступить, как умереть чтобы не доставлять ему этого удовольствия.

А пока…

Палач шагнул ближе — и пришла ОНА.

БОЛЬ.

Громадная, непредставимая…