Галина Гончарова
Ой-ой-ой, домовой!
Действующие лица
Лэрр Эрард Фаулз — маг крови, свежеумерший, хозяин дома.
Амура (она же Любовь Владимировна) — домовой, в прошлом бухгалтер.
Маргета — жена лэрра Эрарда, умерла.
Луриль Дален — ее сестра, умерла.
Колетт Дален — дочь Луриль, племянница Эрарда.
Алек Дален — ее сын.
Ильдар Авадал — ее муж, лэрр.
Рандан Фаулз — сын Луриль, племянник лэрра Эрарда, лэрр.
Алисин Фаулз — его жена.
Эрвина Ардаль — сестра лэрра Эрарда, умерла.
Эрвина Жескар (в девичестве Ардаль) — ее старшая дочь, племянница лэрра Эрарда.
Симон Жескар — ее муж, тарр.
Симон, Лаллия — его дети от первого брака.
Асанта Ластан (в девичестве Ардаль) — средняя дочь Эрвины Ардаль, племянница лэрра Эрарда.
Адам Ластан — ее муж.
Мира — его дочь от первого брака, лана.
Тира Гарлан — его племянница, тана.
Делия Ольдан (в девичестве Ардаль) — младшая дочь Эрвины Ардаль, племянница лэрра Эрарда.
Вирент Ольдан — ее муж, лэрр.
Асиль — дочь Делии и Вирента Ольдан.
Сарра — домоправительница.
Линка — кухарка.
Далини Верейль — любовница лэрра Эрарда, танна.
Ликар (Лик) Верейль — ее брат, тарр.
Пролог
Ничего я от сегодняшнего дня не ждала.
Тоска и серость, серость и тоска.
Да, я бухгалтер.
Да, я отличный бухгалтер, главбух в своей организации. Сейчас это называется красивыми иностранными словами, а суть-то одна и та же. Но кто сказал, что работа — это самое главное в жизни? Будь ты хоть мегаспециалистом, а все равно — тоска.
Бывают такие дни, такое время… накатывает.
До утробного воя, до зубной боли.
Жизнь удалась?
Квартира, трешка в центре, машина-иномарка, дом за городом, шмотки, морда, которая выглядит на двадцать лет моложе моего возраста… в полтинник мне больше тридцати пяти не дают. Даже любовник — начальник соседнего отдела. Что еще надо?
Ничего.
И этого-то иногда не надо и не хочется.
Пустота.
Сын вырос и уехал, вижу я его раз в год, звонит он мне два раза, на день рождения и тридцать первого декабря, выполняя свой долг, внуки в другом городе, да и… чужие они выросли. Совсем чужие. И другую бабушку любят, а меня… меня — нет. Меня — на вы и Любовь Владимировна.
Я с себя вины не снимаю, сама дура, а только все равно тоскливо.
Все, что у меня есть, сделано для большой и дружной семьи, а в результате — одиночество.
«Ауди» мягко замурчал мотором, я погладила по рулю, обтянутому серой кожей.
— Едем домой, детка?
И вырулила со стоянки.
Вот и дорога, привычная, изученная до последнего знака, за столько-то лет. В магазин, что ли, заехать? Хоть на людей поглядеть, развеяться… я перестроилась в третий ряд и замигала поворотником у разрыва, ожидая возможности свернуть. Мне сейчас через встречную полосу — и на стоянку к гипермаркету.
Я даже выехать на встречку не успела, не то что ее пересечь. Просто стояла первой, а за мной еще несколько машин, которые тоже собирались повернуть.
Как известно, на наших дорогах полно дураков, которым не права бы выдавать, а обязанностей с лопатой. Вот один такой, на старом джипе, и влетел мне в лоб.
Я еще успела увидеть хромированный кенгурятник и подумать, что это ужасно пошло.
А потом — все.
Удар, темнота…
Меня несло по лучу света.
Мир мертвых? По идее да. А почему я ничего такого не испытываю?
Ни раскаяния, ни восторга, ни… да ничего не испытываю. Ощущение недоумения и раздражения — что со мной происходит и когда эта чертовня закончится?
А это — выход?
Впереди замаячило нечто, весьма похожее на сливную дырку унитаза. Мм… а там точно будет лучше?
Увы. Дырка поступила, как и должно приличному унитазу, не спрашивая, втянула меня в себя, и последней связной мыслью было: только не говорите мне, что мы — отходы космического производства!
Глава 1
Полет закончился в небольшой комнате.
Я кое-как огляделась вокруг… Мм? А чем я, собственно, гляжу? И чем сижу? И…
Для начала я оглядела себя.
Опа!
Призрак натуралис. Или нечто такое любят изображать на обложках псевдоэзотерических книжонок. Белесое, прозрачное… почему-то с половыми признаками, дамскими, естественно. И кстати — у меня они были больше.
Под моим пристальным взглядом верхний «признак» странно дернулся — и подрос.
— Чтоб вас всех перекрутило! — произнесла я универсальное заклинание и принялась оглядываться вокруг.
Вокруг — было интересным. Этакий гибрид между библиотекой, кабинетом и лабораторией алхимика-шизофреника. Причем не обычного, а стимпанковского.
Всюду металлические трубы, на полу пентаграмма из тех же труб, какие-то астролябии, фиговины, хреновины, колеса, где с зубцами, а где без…
Короче, песец пришел — и никого. И я — один за всех.
Или не одна? Одно?
Когда прошел первый шок от окружающего мира, я заметила мужика, сидящего на полу перед пентаграммой. И буквально впилась в него взглядом. Хорошо бы и зубами, да вот беда — у призраков их нет. Кажется…
Итак.
Имеется мужчина лет так девяноста, судя по общему состоянию, седые волосы, лицо ополоумевшего профессора, которое так любят в Голливуде, черная мантия, но — увы.
Готично-романтичный облик господина некроманта (а кто еще-то, если я призрак, а он рядом сидит?) сильно портили ботинки с пряжками и полосатые чулки, которые были видны из-под подола. А нечего садиться, да еще в такой вульгарной позе.
— Вы кто? — спросила я.
Ага, попыталась. В ответ мне прилетел такой гибрид из немецкого и итальянского, что я только головой помотала. Язык был рычащий и невкусный, как немецкий, но обладал стремительностью и живостью итальянской речи.
— Ни фига не понимаю.
«Алхимик» кое-как, на пятой точке опоры, подвинулся к пентаграмме и коснулся ее. Даже не совсем ее — шипа, над которым была выгравирована какая-то рука. И произнес несколько таких же невкусных слов.
Это он что — руку наколол? Точно, кровь течет!
Непонятных?
По мере того как кровь стекала на медные трубки, они разгорались, светились, словно накаленный металл, и…
— Ты меня понимаешь, создание Хурта?
Чье-чье я создание? Ладно, авось не обматерили.
— Понимаю.
— Сработало. Не верил, а сработало.
— А разъяснения будут? — мрачно поинтересовалась я, двигаясь вперед объемами. — Что сработало, за каким тебе это надо было и что с нами дальше будет?
— Будут, а то ж, — согласился мужчина. — Дай минуту передохнуть, а то чуть не сдох, и все расскажу.
Я кивнула.
Передохну́ть — не передо́хнуть. Надеюсь.
История оказалась печальной и неприятной. Оно и понятно, от хорошей жизни некромантией заниматься не начнешь. А призвали меня именно некромантией.
Лэрр Эрард Фаулз неплохо жил в своем доме. Но — по порядку…
— Меня зовут Эрард. А тебя?
Я подумала пару минут. Э нет, если кто читал про разные призывы и смотрел дьяволиады, тот предупрежден. Если призыватель знает имя потустороннего существа, он и управлять им будет. А потому быстренько изобретаем отмазку.
— Амура [От исп. аmor — любовь. (Здесь и далее прим. авт.)].
Ну, почти, почти. А что это транскрипция моего имени с испанского, причем весьма сомнительная…
Мое имя, что хочу, то и делаю. И на любимую мою реку похоже, только в женском роде.
— Амура. Красиво…
— Спасибо.
— Сразу говорю — ты на меня не обижайся. Я просил заклинание притянуть свободную душу. Душу человека, который жалеет о несбывшемся.
Я вздохнула.
Что ж, условия выполнены, только не факт, что мне это нравится. Но — допустим.
— Притянул ты меня — и дальше что?
— А дальше… мне нужна твоя помощь.
— Ничего, что я… призрак?
— Это как раз меня волнует меньше всего. Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Восемьдесят пять? — вежливо снизила планку я.
— Пятьдесят два года. Мне пятьдесят два года.
— Скоко-скоко?
— Догадываюсь, что ты удивлена.
Правильно догадывается. Я не удивлена, я офигела.
Маг — и так выглядит? Да сколько я ни читала, везде написано, что маги живучи, как тараканы. Это первое.
И второе — любой маг стремится выглядеть как супермен. Разве что красных трусов не носит. И это логично — кто станет выглядеть уродом, если есть возможность выглядеть красавцем? Об этом я и сказала. И получила в ответ грустную улыбку.
— У нас так и есть. Но… тебе известны исключения, Амура?
— Болезнь или смерть? Проклятие? — попробовала предположить я.
— Проклятие, — кивнул Эрард. — Правильно угадала, смертельное проклятие.
И сдвинул вверх рукав черной мантии.
— Чтоб вас всех перекрутило!
И было, было от чего испытать шок даже призраку. Экзему видели? Псориаз? Язвы после оспы?
Так вот, это было еще хуже. Гангрена, как-то так. Черные, склизкие, истекающие наверняка жутко вонючим гноем язвы. И так…
— Это по всему телу?
— Да.
— Наверное, сидеть неудобно. Или на попе их нет?
Эрард расхохотался.
— Ты мне нравишься, Амура.
— Не взаимно.
— Это-то понятно. В общем, прокляли меня. И Рух его знает, кто именно.
— Не повезло, — согласилась я. — А я тут при чем?
— При наследстве. Ты не перебивай, не надо, я сейчас сам все расскажу. В красках и подробностях.