Пелена брызг накрывает мужчину с головой, но в какой-то момент ему на мгновение удаётся приподняться над водой. Изабель ловит взгляд помутневших зелёных глаз, полный любви и горького сожаления.

Рыцарь шепчет стянутыми смертельным спазмом губами «прости», и она замечает глубокие кровавые раны на мощной шее… Вампирша, почувствовав сладко-солёный вкус на устах, осознаёт: это его кровью окрашена вода, и это её клыки только что разорвали глотку любимого…

Мертвая женщина в страхе распахнула глаза, не понимая, отчего так больно наблюдать за смертью ненавистного предателя? Она пролежала некоторое время без движения, но, не выдержав, поднялась, разрываемая на части совершенно противоречивыми чувствами, и, простонав:

— Сколько можно… — вскинула голову, надрывая связки криком в тишину ночного леса:

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя! — Но где-то на задворках памяти частичка оставшейся в ней человеческой Изабеллы прошептала: — Потому что люблю…

Глава 3.1

— Что случилось?

Прежде чем услышать голос, белошвейка почувствовала, что Дерик стоит позади неё, и, не оборачиваясь, ответила:

— Ничего не произошло, просто сон…

Рыцарь развернул её лицом к себе и заглянул в горящие ненавистью глаза.

— Странная ты. Никогда раньше не встречал вампиров, видящих сны. — Он задел коленом острую морду вставшего рядом с Изой самца; волк оскалился и зарычал, но при этом поджал хвост. — И эти игры с серыми. Неужели ты и вправду можешь читать их мысли?

— Тебя что-то не устраивает? — шипящий голос вампирши предупреждал, что сейчас с ней лучше не спорить.

Дерик попробовал её обнять, но Блер резко вывернулась и отпрыгнула в сторону.

— Я — взрослая девочка, и мне нужен друг, а не нянька. — Она зарычала, не в силах побороть приступ ярости.

— Сломай дерево, дай выход злости — и успокойся. — Рыцарь напрягся в ожидании атаки. — Ты должна научиться контролировать гнев. Когда-нибудь это плохо закончится.

Изабель подскочила к ближайшему древу и, словно ветер, закружила вокруг. Через мгновение вековой дуб остался совершенно голым, а ветки, сбросившие на зиму листья, лежали у основания мощного ствола кучей хвороста.

Вампирша тяжело дышала, втягивая колючий воздух сквозь ноздри. Ледяные струи постепенно охлаждали, успокаивая и без того холодное нутро. Она долго смотрела в сторону замка, туда, где спали её злейший ваг и ребёнок одной с нею крови. Пытаясь определить, какой из множества огоньков принадлежал факелу или свече, освещавшим комнату младенца. Дерик замер неподалёку, устремив взор в затянутое облаками небо.

— Прости, опять сорвалась, — в который раз за прошедшее время извинялась перед спасителем белошвейка.

— Ты давно не ела и от того столь быстро раздражаешься. Нужно поохотиться.

— Когда-нибудь ты устанешь со мной нянькаться и уйдёшь. — Произнесла она полушёпотом с безнадёжностью в голосе.

Бывший монах подошёл сзади, и на этот раз она позволила обнять себя за напряженные плечи.

— Не уйду. — Пообещал он. — Всего год прошёл, для молодого вампира ты прекрасно держишься. — Дерек начал массировать сведённые мышцы тонкой белой шеи. — Расслабься. Ты должна вовремя питаться. Свежая кровь не только утоляет жажду, но и хорошо успокаивает. Зря ты отказалась разделить со мной кровь той девки.

— Добуду сама. — Блер заурчала, как кошка, под ласковыми руками, снимающими напряжение мышц.

Волки, настороженно водя ушами, обернулись в сторону замка. Изабель прислушалась, скрежет металлической цепи подтвердил, что опускается мост, одновременно служащий воротами боковой башни.

— На ловца и зверь бежит! — Вампирша повела плечами, призывая друга оставить её шею в покое. — Завтрак подан.

Дерик убрал руки.

— Только не торопись. Ты по-прежнему хочешь научиться рыцарскому искусству?

— Да!

— Тогда нам понадобится не только оружие, но и лошади. Отошли волков подальше в лес, чтоб не вспугнуть животных. Всадников всего двое, и направляются они на восток. — Он восхищённо присвистнул. — Похоже, графиня зря времени не теряет. Она посылает людей за подмогой.

— Мы её несколько разочаруем. — Изабель вновь зарычала. — Мне не терпится попробовать на вкус кровь сучкиных сыновей.

— А как же её предостережение?

Белошвейка рассмеялась.

— Мы опередим гонцов с плохими известиями и первыми принесём их в замок. — Она поморщилась. — Боюсь, кровь ведьмы может встать поперёк горла, но и её мне не терпится отведать. — Вампирша оскалилась: — Я вырежу под корень поганый род!

— Не сможешь.

Она наклонила голову, рыкнув учителю:

— Это почему?

— Один из них слишком дорог тебе. — Ответил он с горечью.

— Ребёнок мой и только мой!

— Я говорю вовсе не о нём. — Дерик отошёл от Изабеллы, не ожидая ответа, а она и не стала давать его.

Слишком всё больно, и не хочется говорить о том, о чьей смерти только что скорбела оставшаяся в ней частичка человека. Лишь через минуту она ответила на слова всё понимающего рыцаря:

— А вот это мы посмотрим… — и уже без всякого перехода добавила: — Мне не нравится проскальзывающее в голосе восхищение, когда ты говоришь о Жаклин.

— Достойный противник заслуживает уважения. Всегда нужно просчитывать врага. — Он постучал пальцем по лбу: — Победа формируется здесь. Рука лишь наносит смертельный удар. Меч — как продолжение пальцев, подчиняется мозгу. Запомни это раз и навсегда.–

Он, взглянув в сторону замка, задумчиво проговорил: — А с головой у леди Бедфорд всё в порядке. Очень умная и мужественная женщина. Готов протянуть руку тому, кто сумеет одолеть её без применения оружия.

— Ну что же, тренируйся, у вампира крепкие пальцы, но как бы я ненароком не сломала их тебе при пожатии.

Дерик усмехнулся. Силы белошвейке не занимать, осталось обучить самообладанию и выдержке, а уж владеть мечом он научит её в совершенстве. Когда-то, в человеческом облике, ему не было среди рыцарей равных. Изабель стоила потраченного на неё времени. Жизнь рядом с ней походила на увлекательное приключение. Почему ему самому не пришло в голову сражаться на турнирах в новом обличье? Он, оскалившись, прорычал:

— Ну, держитесь сынки богатых баронов и венценосных стяжателей. Бывший воин Христа готов выставить счёт за пролитую в бессмысленных сражениях кровь! — и, подмигнув рассмеявшейся Блер, побежал к восточным воротам.

Она, не раздумывая, рванула следом.

Маленькую комнату Тильды освещал мерцающий свет, исходящий от свечей, установленных на выскобленной до желтизны деревянной столешнице. Странные тени играли в бликах, отбрасываемых на закопченные стены каморки. Кроме восковых огарков, на столе находилась глиняная ступа, рядом с которой лежал медный пестик. Дубовая, почерневшая от времени лавка вдоль стены была вышаркана до блеска. Огромная книга в чёрной обложке с названием на латыни, не казалась здесь неуместной. Каменный пол — посыпан свежей соломой.

Над низкой дверью висело чучело чёрной кошки. Высушенная голова с оскаленными клыками взирала на человека, рискнувшего закрыть дверь изнутри. А изумруды, вставленные в мёртвые глазницы, полыхали в отблесках пламени жаровни живым блеском. Любому, кто входил сюда впервые, становилось страшно до жути.

Старуха смотрела на пальцы воспитанницы, удерживавшие несколько прядок различных по цвету волос.

— Ты решила, для кого делать защиту?

— Да, раз можно только для трёх людей, пусть это будут мои дети.

Сгорбленная годами женщина взглядом полувыцветших глаз обвела обезображенное шрамом лицо Жаклин и, шаркая ногами, подошла к сундуку, застеленному старым овчинным одеялом. Она, сбросив покрывало на лавку, откинула крышку ящика, служащего не только постелью, но и хранилищем. Достала чистые тряпицы, три крошечных глиняных горшочка, несколько разноцветных пучков высушенной травы, змеиную кожу, волчий клык и не спеша разложила на столе.

— Я не смогу переделать её, и оберегать она будет только владельца ладанки. — Старуха вцепилась взглядом в зелёные глаза любимой девочки. — Ты понимаешь, что остаешься без защиты?

— Что будет, то будет! Бог не выдаст, свинья не съест! Не по зубам графиня этой оборванке. Подавится моей кровью! — она кивнула, уверенная в своих словах. — Я буду жить, пока храню тайну ребёнка.

— Так может и не создавать для малыша защиту, зачем? — пожала старуха плечами, не понимая излишнего благородства воспитанницы. — Его-то она точно жрать не станет.

— Ты обещала, что оберег сделает хозяина невидимым для вампира?

— Да, так и будет!

Жаклин зловеще усмехнулась и бережно положила прядки на стол.

— Вот и делай, пусть клыкастая тварь его поищет! — Она подняла взгляд на кормилицу. — Ты же знаешь, я не боюсь смерти, а вот если что-то будет угрожать детям… — леди ненадолго замолчала, прикоснувшись к посиневшей после пальцев Изабеллы шее, — я могу сломаться и пойти на уступки. — Она с мольбой смотрела на старуху: — Не допусти этого! Не позволь монстрам навредить моим кровинкам!

Старая карга сухой сморщенной ладонью провела по волосам давно повзрослевшей девочки.

— Не дам, будь спокойна. — Она подтолкнула графиню к двери: — А сейчас иди, не мешай, вернёшься через час, — и уже повернувшись к столу, добавила: — Готовь гонцов в дальний путь, и пусть не утяжеляют себя доспехами — они не спасут от вампиров, главное — суметь незаметно и как можно подальше удрать от них…