— Капитан? — Мэттью удивился, левая бровь поползла вверх.

Было непонятно, почему на задержание простого преступника приехал капитан и, не назвав звания, представился детективом?

— А чего ты удивляешься? — бурчал полицейский. — Ваше начальство не приезжает на аресты?

— У нас каждый выполняет свою работу.

— Вот и он тоже, просто оказался рядом и решил помочь шефу… — Толстяк взглянул на камеру наблюдения и тихонько добавил: — Машина-то на его сына зарегистрирована.

Теперь пришла очередь потеть Мэтту, но он не подал вида. Офицер решил добить его своим предположением:

— Так вот я и говорю тебе: переодевайся и устраивайся поудобнее — ты тут надолго. Не надейся, что в течение двух часов выйдешь с повесткой в суд. Смотри, как бы тебе «петушком» не стать, — он ехидно захрюкал, сотрясая волнами двойной подбородок. — Для тебя уже зарезервирована наверху камера с хорошей компанией. Не того избить решил, отморозок вашингтонский. В нашем городе будешь жить по нашим законам!

Агент ничего не ответил. Он поморщился, нечаянно задев рубец затянувшейся раны.

Полицейский рассматривал гематому от удара кастетом, огромным пятном расплывшуюся по рёбрам Мэттью. Вместе с кровоточащей бровью, требующей срочного вмешательства хирурга. Побои говорили о серьёзности нападения, а значит — и правомерности применённой защиты. Но это не касалось его, Бергера. Приказы не обсуждаются, и премиальные ему насчитывает не финансовый отдел ФБР.

Он указал взглядом на бордовый рубец:

— Что, фурункулы замучили?

Вуд ухмыльнулся, не хотелось вдаваться в подробности, но отвечать на этот вопрос придётся.

— Не поверишь, пулевое ранение.

Толстяк рассмеялся.

— Ты ври, да знай меру, боец невидимого фронта! — Он указал пальцем на бровь: — Не забудь сказать об этом врачу. Пусть обработает всё как следует. Мне не нужны неприятности.

— Ну, надо же! А без моих слов ничего не видно?

Томас промолчал.

Мэтт снова усмехнулся: избежать неприятностей офицерам отделения не удастся, но совершенно по другому поводу. Он переоделся и позволил защёлкнуть на ногах подобие наручников с короткой цепью.

— А тебе идёт этот цвет, — с довольной ухмылкой окинул его взглядом сержант.

Дверь в комнату распахнулась, и в неё заглянула смуглая женщина-полицейский.

— Бергер, снимешь пальчики, загляни к капитану.

Стоявший к двери неповреждённым боком Мэттью поймал взгляд чёрных глаз и обворожительно улыбнулся. Вздёрнув бровь, девушка приподняла краешек губ, прежде чем закрыть за собой дверь. Толстяк что-то пробурчал.

Вуд как ни в чём не бывало продолжил прерванный разговор:

— Спасибо! Думаю, и на тебе он смотрелся бы неплохо. Может, придётся ещё примерить, какие твои годы, Бергер? Здоров, молод, в меру красив.

Улыбка сошла с пухлых губ офицера: как же его достал этот самоуверенный гад. Он толкнул агента в плечо.

— Для тебя — сержант Бергер! Можешь сделать один звонок, шутник. И хватит разговоров, отныне «да, сэр», «нет, сэр», «понятно, сэр».

— Понятно, сэр.

Мэттью знал, кому нужно позвонить. Очень хотелось услышать голос дочери и Кэтлин, но необходимо искать помощь, чтобы и они не превратились в обвиняемых.

Он должен предотвратить волнение родителей. Лилибет обязательно позвонит Чайтону, и тот прилетит ближайшим рейсом. В этом Мэтт не сомневался. Но она может так же позвонить Бренде и Одри; те тоже примчатся. Только переживаний родственниц ему и не хватало.

Про то, чей номер будет набран Кэт, думать не хотелось. Она его любит — в этом Вуд теперь уверен на все сто. Не бросится женщина вслед за нелюбимым мужчиной вот так, готовая на самопожертвование. Или это простая жалость? Нет…

Но что тогда было вчерашним вечером? Что связывает, что удерживает её рядом с Бейном?

В висках застучали молоточки. Мэттью встряхнул головой и начал одну за другой придавливать цифры телефона отца. О Кэтлин он додумает после…

Харрис ответил не сразу. Долгие секунды показались вечностью. Сердце наполнилось страхом: что делать, если трубку возьмёт Бренда? Сказать правду он не сможет, а возможность получить совет и помощь от отца будет потеряна. И мама обязательно почувствует его состояние. Врать дорогому человеку не хотелось.

Наконец Мэтт услышал хриплый голос Харриса.

— Слава богу, Мэттью. Я не могу до тебя дозвониться.

Он облегчённо вздохнул, но вынужден был перебить отца:

— Пап, мама рядом?

— Нет.

Вуд плотно прижал трубку к уху и повернулся спиной к двери.

— Это хорошо. Прошу, не называй меня больше по имени. Никто не должен знать о моём звонке.

— Что случилось?

— Долгая история, боюсь, у меня нет времени её рассказывать, не дадут…

— Кто не даст? — перебил сына старший Вуд.

Мэтт, запустив пальцы в волосы, втянул воздух, прежде чем ответить:

— Пап, я сейчас нахожусь в изоляторе временного содержания полиции Финикса.

Повисла короткая пауза. Послышался звук передвигаемой мебели. Он представил, как отец, уставившись в стену растерянным взглядом, опустился на стул.

— Как так? Какая «полиция»?

— Пап, давай без нервов. Ты врач, отключи эмоции и выслушай.

Харрис несколько раз вздохнул.

— Говори.

— Ты сможешь узнать подробности у Кэт или Лилибет. Позвони им.

— Паркер тоже не берёт трубку, а у внучки постоянно занято.

— Как «не берёт»? — Вуд нахмурился, уткнувшись лбом в стену. — Очень странно…

— А уж как мне всё это странно. Что произошло? В двух словах рассказать можешь?

Мэттью обернулся к полицейскому, заслышав тяжёлое дыхание рядом с собой. Тот сделал шаг назад, но было очевидно, что толстяк пытается разобрать слова, сказанные на той стороне провода.

— Не дадут!

— Я ничего не понимаю. Они знают, что ты фэбээровец?

— С моих слов. Я забыл жетон дома у Кэт вместе со всеми документами.

— Да что у вас там происходит?! Это совершенно на тебя не похоже.

— Происходит взрослая жизнь, — усмехнулся агент. — Кое-что выбило меня из колеи, но речь не об этом. Мне нужна помощь.

Он опять услышал звук передвигающихся по полу ножек стула, значит, отец встал.

— Я прилечу первым же рейсом.

— Не нужно этого делать.

— Это не обсуждается! — жёстко отрезал Харрис.

— Хорошо, на споры нет времени, — Мэтт краем глаза следил за сержантом. — Мне нужен толковый адвокат.

— Мистер Тренк давно работает с нашей семьёй…

Неизвестно, сколько времени решил отвести ему на разговор Бергер. Вуд перебил отца:

— Пап, я не подаю на развод. Мне нужен адвокат по уголовным делам, желательно местный, из Финикса, знающий здешнюю кухню.

— Хорошо, я понял. Что ещё?

— Позвони Брюсу. Его телефон в моей записной книжке.

— У меня он тоже есть. Не забывай, где Грей проходит обследования.

— Пап, всё очень серьёзно. Пусть он свяжется с Кэтлин. Мне нужна его и Бетти помощь.

— Ты меня пугаешь.

— А вот этого делать не стоит, всё будет хорошо! — Вуд заметил, как толстяк сделал шаг в его сторону, и добавил, предупреждая жест служителя закона: — Я кладу трубку, до встречи!

— Держись!

Последнее слово отца Мэттью расслышал за секунду до того, как чёрная трубка заняла своё место на синем фоне. Ох уж этот любимый цвет полиции Финикса…Агент предпочитал тёмно-серый.

Полицейский велел Вуду скрутить вещи в кокон и открыл дверь, сделав приглашающий жест рукой.

— Ну что, готов к осмотру достопримечательностей моего хозяйства?

Мэтт подавил усмешку, мельком взглянув ниже выпирающего живота толстяка.

— Боже упаси меня с этим знакомиться, сэр!

Лицо Бергера стало пунцовым. Он подтолкнул Мэттью в спину, с трудом удержавшись от желания вдавить в него шокер.

— Посмотрим, как ты станешь шутить к вечеру… — Офицер провёл взглядом по чисто вымытым синим стенам. — Оставь надежду всяк сюда входящий!

Вуд ухмыльнулся и повторил слова из «Божественной комедии» на хорошем итальянском:

— Lasciate ogni speranza voi ch 'entrate. Читаешь Данте? — оглянулся назад. — Или любимые фразы Гитлера? Готовишься к спуску в ад?

Томас ткнул Мэтта в плечо, прошипев:

— В ад превратится твоё пребывание здесь, дай только узнать про сына шефу полиции Вернеру.

Мэттью не смог сдержать улыбку. Он наконец-то узнал фамилию и должность отца наркомана. Агент дружелюбным голосом ответил «источнику» ценной информации:

— Ну, зачем так злиться? — ухмыльнулся Вуд. — Мне тут уже начинает нравиться, — и сделал шаг за дверь, стараясь не заступить за красную линию.

Бергер мечтал, чтобы Мэтт оказался за запретной чертой. Уж очень ему хотелось применить к мерзавцу силу электричества, а если повезёт, то двинуть в морду или на крайний случай запечатать хороший пинок в поджарый живот.