— Там было много наличных. С его слов, погибший копил на машину премиум класса. Вроде уже собрал всю сумму. Порядка десяти миллионов рублей. И еще там были украшения жены, которые она унаследовала от прабабки. Что-то ценное и редкое. Брат погибшего обещал ознакомить с каталогом.

Чушь какая-то! Досадливо поморщился Коровин. Кто хранит в смотровой яме каталожные бриллианты?! Только идиоты! Если драгоценности действительно существовали и это не вымысел, то разумнее было бы снять банковскую ячейку. Он бы так и сделал, случись у него богатства.

— Будем разбираться с этим братом, — проворчал он и, отвернувшись, пошел по участку. Но крикнул Якушевой: — Надо установить, как злоумышленники попали в дом!

— Злоумышленники?

Вот сто процентов в ее вопросе была насмешка. Еще не успели ничего обсудить, она уже его слова берет под сомнение.

— А ты считаешь, что такого наворотить мог один человек?

Он остановился и глянул на нее пристально и холодно. Обычно подобный взгляд ее отрезвлял, но сегодня был не тот случай. Она столкнулась с Панкратовой, оценила ее аккуратность. Наверняка почувствовала себя чучелом и теперь весь день будет всем подряд гадить.

А никто не мешал ей время от времени пользоваться утюгом хотя бы. И голову мыть почаще. Мало того что выглядит как бомж, так еще и волосы сосульками свисают на воротник темной кофты.

— Я считаю, что преждевременно делать вообще хоть какие-то выводы. До тех пор, пока эксперты не выдадут своего заключения, пока не опросим соседей, пока…

— Вот и иди по соседям, майор! — повысил он голос, пользуясь преимуществом звания. — Хватит демагогию разводить!

— Есть, — пробурчала Мариночка.

И, легко сбежав по ступенькам, через минуту вышла за ворота. Но перед этим долго их рассматривала и даже трогала зачем-то петли. Коровину наблюдать ее было неприятно. И он пошел за дом, в сад. И там задержался. Потому что там было сказочно красиво.

Два ряда вишен — видимо, ранних — цвели так буйно, что не было видно стволов и веток. Коровин встал в центр аккуратно выметенной дорожки между вишнями и глубоко втянул в себя аромат цветения.

— Потрясающе, — пробормотал он едва слышно и прошел до конца дорожки.

Везде чисто и аккуратно. Ни поломанных веток, ни помятой травы, ни единого следа присутствия посторонних лиц. Садовая мебель, расставленная на открытой веранде перед вишнями, стояла в строго заведенном порядке. Он специально проверил. Под ножками кресел и стола характерные темные пятна. Значит, мебель не двигали. Она стояла на своих местах всегда только так.

— Здесь вас не было, — проговорил он так же тихо. — Иначе нагадили бы, как и в доме.

Из сада он пошел сразу в гараж. И наткнулся на Степу Воробьева. Он как раз складывал оборудование в свой огромный металлический кейс в гаражной смотровой яме.

— Что скажешь, Воробей?

Его все так звали. Он не обижался.

— Что скажу… Сейф не взломан. То ли злоумышленники знали код заранее, то ли хозяин или хозяйка под пытками его выдали.

— Их пытали?

— Несомненно. Причем зверски, — пряча взгляд, уточнил Воробьев.

Он всегда мучился, когда ему приходилось сталкиваться в работе с такой бесчеловечностью. Словно испытывал чувство вины за особей, творивших подобное. Чувство вины перед жертвами насилия и перед всем человечеством. Это он так однажды Коровину признался, изрядно захмелев в их любимой кафешке.

— Их сначала убили, а потом…

Произносить вслух страшное ему не особо хотелось, боялся тошноты.

— Его начали резать еще при жизни. Умер, скорее всего, от потери крови. Опять же, болевой шок не исключен. Точнее скажу позже. Она умерла, потом уже была…

Степе тоже не очень хотелось анатомических подробностей. Хотя бы пока. Будет еще время в момент выдачи заключения.

— Следов нет?

— Практически нет. Вернее, они есть, кровищи-то море. Но все замазано. На ногах, скорее всего, были бахилы. Руки в перчатках. Обнаружил рядом с телами следы талька. Наверняка от латексных перчаток. Но тут работы — непочатый край, Денис. Я уже вызвал подмогу. Сейчас пока осматриваюсь, делаю предварительные выводы. А досконально приступим, когда вы под ногами мешаться не будете. Кстати… — Воробьев вытянул шею, заглядывая Коровину за спину, понизил голос почти до шепота. — Что это с Мариночкой?

— А что с ней? — прикинулся непонимающим Коровин.

— Бешеная какая-то сегодня. Рычит, огрызается. Говорю с Панкратовой, предполагаю, что налет совершен группой лиц. А она орет со спины: не доказано, мог и один так. Панкратова ей даже замечание сделала.

— Она давно на замечание нарывается, — поморщился Денис. И многозначительно улыбнулся. — А может, разозлилась, увидев Асю.

— А что такое? — не понял Степа, выбираясь из смотровой ямы. — Чем она ее так злит при встречах?

— Тем, что красивая. Тем, что ухоженная.

— А Мариночке кто мешает быть ухоженной? — удивился Степа.

Про красивую даже говорить не стал. Якушева не была даже симпатичной.

— Этот вопрос надо задавать ей. Но я не рискну. А ты?

Воробьев, встав с ним рядом, задумался. А потом неожиданно с кивком произнес:

— А как-нибудь, возможно, при случае, по пьяни.

Глава 4

Поздним вечером в кабинете начальника подводились итоги. И они были безрадостными.

Никто из соседей ничего не заметил. Никто не слышал криков о помощи. Музыка играла так громко, что даже заглушала шум проходящих электричек — по соседству с поселком — железка.

К тому же Воробьев совершенно точно установил, что рты им заклеивали скотчем. То есть, когда супругов Ложкиных пытали, орать они не могли.

— В лучшем случае мычать или стонать, — заключил Воробьев. — Как я уже говорил подполковнику, мужчину начали резать еще при жизни. Женщина уже была мертва. Но…

Он обвел всех виноватым печальным взглядом, тяжело вздохнул и нехотя продолжил:

— Этот убийца работал с удовольствием. Не торопился. Резал, как ветчину для бутербродов.

— Как это?! — вытаращился полковник Рябцев, лицо его исказила болезненная судорога.

— Он не рассекал плоть. Он ее пилил. Извращенец.

— Что-то подобное… Гм-м…

Полковник закашлялся, подавившись сухостью в горле, и потянулся к графину с водой и выпил прямо из него, игнорируя стакан. Потом тяжело подышал с открытым ртом и проговорил:

— Урод проклятый!

— Ничего подобного за мою практику я не встречал, товарищ полковник. Думаю… Думаю, это новичок. Пробует себя в кровавом деле. — Воробьева перекосило. — Он действовал спонтанно, не очень хорошо представляя, какие кости и кровеносные сосуды где находятся. Анатомию он не знает.

— Уже что-то, — отдышавшись, произнес полковник. — Какие выводы, Коровин?

— Думаю, это либо новичок, либо действовал так намеренно. Чтобы ввести следствие в заблуждение.

— В смысле? — Рябцев глянул на него исподлобья.

— Косит под маньяка-психа, товарищ полковник. Хочет показать, как он кровожаден и насколько ему это нравится, а целью был грабеж. Из сейфа пропали крупная сумма денег и фамильные драгоценности. Их стоимость оценивается в десятки миллионов рублей, товарищ полковник.

И тут подскочила с поднятой рукой Якушева. И, спросив разрешения у Рябцева, стала нести такую ахинею, что кое-кто из присутствующих, невзирая на трагизм ситуации, начал фыркать и улыбаться.

— Не смешно! — рявкнула Мариночка, тряхнув сальными волосами в сторону весельчака. — Налицо зарождение новой формы преступника. Он маниакально кровожаден и к тому же алчен. Он наслаждается, пытая и убивая, и попутно обогащается.

— То есть, майор, ты считаешь, что он был один? — недоверчиво вздернул кустистые седые брови полковник.

— Так точно, товарищ полковник, — выпалила Мариночка, слегка склоняясь в его сторону.

Коровину она в этот момент напомнила сухую гнутую жердь.

— А как же заключение экспертов? Воробьев утверждает, что преступник не мог действовать в одиночку.

— Это всего лишь предположение Воробьева, он не может этого знать наверняка. — Мариночка выгнула свое сухое тело теперь уже в сторону Воробья. — Разве не так, Степа?

— Ну… — Он мгновенно почувствовал себя неуютно.

И оттого, что на него сразу все уставились. И оттого, что пока еще не был ни в чем уверен.

— Как я уже докладывал, следы были, но идентификации они не подлежат. Убийца или убийцы использовали средства защиты.

— Вот! А я что говорю! — вскричала непотребно громко Якушева. — Он был один!

— Как злоумышленник проник в дом?

Полковник, сам того не замечая, склонился к ее версии.

— Замки не были взломаны, — приподнял тощий зад со стула Степа. — Либо дом не был заперт, либо хозяева открыли дверь сами.

— Есть еще вариант, товарищ полковник, — перебила Мариночка Воробьева.

— Говори!

— У убийцы мог быть дубликат ключа. И, судя по плотному жизненному расписанию супругов Ложкиных, дубликат этот мог быть получен сразу в нескольких местах. Они вели активный здоровый образ жизни: спортзалы, бассейны, массажисты, косметологи. Причем всегда ездили вдвоем. А это раздевалки, где оставляются личные вещи. Замки хлипкие. Специалисту их открыть — раз плюнуть.