Алла повертела в руках бумажку с номером телефона, который нацарапал для нее услужливый Иван Митрофанович.

Лаврова… Лаврова…

Кто такая эта Лаврова? Позвонить, нет?

Позвонила.

— Вы спрашивали меня вчера, — пояснила Алла. — Говорили с моим соседом. Вас было трое.

— Да, да, извините меня за беспокойство, пожалуйста. Дело в том, что я покупала у вас комнату на проспекте.

— Не у меня. Вы купили ее у риелторской компании, — поправила Алла. — Они действовали на основании генеральной доверенности, выданной мной.

— Да, да, все так. — Девушка как будто смущалась. — Но вы жили там до меня. В той самой комнате.

— Да, жила, — ответила Алла нехотя после того, как Лаврова назвала ее прежний адрес. — И что?

— Я могу вас спросить, почему вы съехали?

— Что?

Язык чесался нахамить. Какое ей дело вообще, этой дотошной девице?! Купила комнату, обживайся.

— Простите меня бога ради! — заныла Лаврова в трубку. — Просто я столкнулась кое с чем. То есть кое с кем. И теперь не знаю, что делать. У меня возникли некоторые подозрения. То есть не у меня, у моих друзей. Они грамотные умные люди. И во всем этом они увидели некий подвох. И я… И я не знаю, что делать!

— Что делать с чем, уважаемая?

Алла расслабилась, наконец. Она все поняла прекрасно. И даже чуточку, совсем чуточку позлорадствовала. Пусть эта девица вкусит все радости от жилья, которое досталось ей почти даром. Пусть!

— С информацией, — призналась нехотя девушка.

— С чем, с чем?! — Алла снова, как давеча на лестничной клетке, почувствовала, что бледнеет. — С информацией?

— Да. Мне кое-что стало известно. Вернее, много всего. Какие-то несовпадения или, наоборот, совпадения. И я в растерянности. В полицию, может, сходить?

— А сходите! — подначила неожиданно Алла.

Сама она не решилась. Слишком много угроз слышала в свой адрес. От которых отмахивалась до поры до времени. И в которые поверила после двух устроенных ей несчастных случаев, когда чудом осталась в живых.

— Может быть, и схожу. Только мне надо, чтобы и вы со мной.

— Что? — Алла делано рассмеялась. — Девушка, вы меня простите, но вы в своем уме?

— Да. — Она даже не обиделась.

— Тогда почему вы предлагаете мне это?

— Потому что считаю вас одной из пострадавших от нечестной деятельности группы лиц, вступивших в преступный сговор с целью наживы, — протараторила она, как с листа читала. И добавила: — Все, выговорила. Думала, собьюсь.

— И в чем же я, по-вашему, пострадала? — разыграла усмешку Алла. — Тем, что съехала с центра в спальный район? Меня это устраивает.

— Это понятно. Но дело в другом. Понимаете… — Лаврова тяжело вздохнула. — У меня такое ощущение, что мы с вами стали жертвой какого-то комикса.

— Я не с вами. Я сама по себе. И я не жертва. У меня все хорошо.

Алла закатила глаза. Она уже пожалела, что позвонила.

— Вы купили комнату за сколько, простите? Можете не отвечать. Я знаю ее реальную стоимость. Ту, которую за нее заявляют риелторы. А продали за сколько?

— Вы же знаете. Вы же ее купили.

— Да, но комиссионный процент может быть не тем, который вам озвучили. — И Лаврова назвала сумму, от которой у Аллы сбилось дыхание. — Эта сумма значится в моем договоре. Мой бывший муж такую сумму заплатил за комнату, которую я у вас купила.

Ничего себе! Это было даже больше, чем заплатила Алла, покупая элитное жилье. И в три… В три раза больше того, что перечислили ей риелторы, продав ее жилье.

— Вы врете, — выдохнула она с чувством. — Это что, какой-то развод?

— Хватит вам дурочку валять, — обиделась Лаврова. — Какой развод, если я зову вас в полицию?

— Там-то мне что делать?

— Там надо сопоставить наши показания. Все уточнить, призвать к ответу мошенников.

— Так что они намошенничали? Продают квартиру дороже, чем объявляют владельцам? Это их право.

— Нет. Я не об этом. Я о том, что они специально подселяют к жильцам этого ужасного человека, который делает проживание жильцов невозможным, — плаксивым голосом проговорила Лаврова. — Он сводит всех нас с ума. Он доводит до невозможного состояния. Он провоцирует. И мы не выдерживаем, мы буквально сбегаем оттуда, отдав комнату за бесценок. Вот скажите мне, скажите, сколько вы там прожили? Год, два?

— Полгода, — отозвалась ворчливо Алла и заворочалась в удобных бархатных подушках. — Съехала оттуда полгода назад.

— Вот! Полгода, и сбежали. А я всего несколько месяцев и уже готова оттуда съехать. У меня, конечно, другой вариант. За меня платил мой бывший муж, чтобы я ему оставила квартиру. Но что-то подсказывает мне, начни я торговаться, цены за комнату мне не дадут. Это мошенничество, обман! Я слышала о таком.

— О каком?

Алла прикрыла глаза, вспомнив одну из ужасных сцен, произошедших на общей кухне. Когда пожилой сосед мочился в кухонную раковину. Мотивация была до безобразия простой: туалетная комната была занята.

И подобный ужас продолжался до бесконечности. Пока она не сбежала. Трусливо поджав хвост, потеряв в деньгах, сбежала.

— О том, что такие вот комнаты используются с целью наживы. Несложно подсчитать, сколько они наварили за то время, что хозяин сидит в тюрьме. А хозяйка, продав свою комнату, исчезла.

— Что?! Какой хозяин? Какая хозяйка?

У нее перехватило дыхание, и снова накатил тот самый ужас, от которого она сбежала полгода назад. Да! Неспроста же ей казалось, что ее элитное жилье в самом центре таит в себе какую-то страшную тайну. Страшную кровавую тайну.

— Это долгая история. Я сама толком ничего еще не знаю. Просто мне очень нужна ваша поддержка. Уж простите. Если одна пойду в полицию. Они меня… Просто засмеют.

— Почему?

— Потому что сочтут, что я блаженная или просто дура. Сосед, видите ли, меня не устраивает. А никто и не обещал, что я в сказку попала. И…

— Простите, что перебиваю, как вас там?

— Валерия, — тут же подсказала Лаврова, не обидевшись, что ее имя не запомнили.

— Валерия, да. Так вот, вы все время упоминаете о своем соседе. Ужасный человек. Этот ужасный человек и все такое. Как он выглядит?

Валерия тут же описала ей незнакомца. Нет, она точно не знала человека с такими приметами. Тот, что гадил в кухонную раковину, был почти стариком. И был не русским. И жил он в комнате по соседству не один. С ним там проживала жена и четверо их шумных неряшливых племянников.

— Ничего себе! — ахнула Лаврова, выслушав Аллу. — Это что же получается… Они каждый раз подсовывают своим клиентам разных соседей? В зависимости от их типажа?

— Ну почему сразу так, Валерия? — Алла снова недовольно поморщилась, зря она все же позвонила этой эмоциональной гражданке. — Вполне возможно, что жильцы соседней комнаты меняются так же, как и мы.

— Возможно, но маловероятно, — не дослушав, перебила ее Лаврова. — Потому что хозяин комнаты пребывает сейчас в местах не столь отдаленных. И продать комнату никто не может.

— Может, он ее из этих самых мест и продал? — предположила Алла. — Или сдает? Сам или кто-то за него. Какое-то доверенное лицо.

Лаврова помолчала. Потом проговорила:

— Вот поэтому я и хочу вместе с вами сходить в полицию. Чтобы узнать. Все. И про хозяина соседней комнаты. И про жильцов, которые сводят с ума всех нас. Кстати, а вы-то у кого купили комнату? Вас прежний жилец не предостерегал от возможных неприятностей?

— Шутите? Я его в глаза не видела. Так же общалась с представителем агентства. Документы подписывала там же.

— И прежний жилец тоже выдал генеральную доверенность агентству на продажу комнаты?

— Разумеется. Как же иначе.

— Вот! Видите! У них там схема отлажена. Разница от продаж не сотни тысяч, получается. А под миллион! И это за год! А если они уже несколько лет торгуют этой комнатой, а? Они же… Это же просто какой-то преступный синдикат!

— А соседей они откуда набирают?

— Может, это ряженые? Может, актеры? Или на улице подбирают кого-то, платят им за вакханалии. И… Господи, мы так с вами попали! Это так ужасно, правда?

— Ну, да, — вздохнула она, расслабленно откидываясь на диванные подушки.

На самом деле Алле было все равно. Ей было уже полгода все равно, как и что там станет складываться по прежнему ее адресу. Она хотела побыстрее все забыть. Перелистнуть страницу, очнуться от ночного кошмара. Денег да, было жалко. Она потеряла от покупки и продажи комнаты. Прилично потеряла. Просто очень спешила. И была загнана в угол. Поэтому даже не предприняла попытки продать комнату самостоятельно. Ее же предупредили на этот счет! Ей угрожали.

Но Лавровой она ничего рассказывать не станет. Пусть сама выпутывается. Она должна молчать. И в полицию не пойдет ни за что. Ей не на кого жаловаться. Не на кого писать заявление. Она даже не знает тех людей, которые старательно превращали ее жизнь в кошмар. Ни фамилий не знает. Ни имен. Они каждый раз при ней друг друга называли по-разному.

Может, для того, чтобы свести ее с ума?

— В общем, так, Валерия. В полицию я не пойду. Это однозначно. Советую вам продать побыстрее эту комнату, тем более что вы за нее ничего не платили сами. Если я правильно поняла, это были отступные вашего бывшего мужа. И съезжайте оттуда быстрее. Пока не случилось беды. Даже если вы правы, и комната используется для наживы и для развода таких, как мы с вами, вы тут бессильны. Вы ничего не сможете сделать. Возможно, вы правы, называя этих людей группой, вступившей в преступный сговор. И тогда… — Алла покачала головой. — И тогда тем более, съезжайте поскорее. Мы бессильны, понимаете. Это мафия. Преступное сообщество. Кто знает, сколько таких комнат по городу они продают таким, как мы! Может, это у них на потоке. И поверьте, у них документально все чисто. Сами убедились. Предъявить полиции им нечего.