Тем временем остальные телохранители набросились на орка и эльфа. Привыкший работать копьем, Брехт потратил какое-то время, чтобы приноровиться к новому оружию, из-за чего они с Таном оказались спина к спине. Поколебавшись, орк перехватил слишком короткий и легкий для него меч фьордера в левую руку, а правую сложил в кулак и по-простому врезал какому-то рыцарю, неосторожно подобравшемуся слишком близко. Тот упал, расчистив пространство, и, пользуясь тем, что со спины его надежно защищает Тан — эльф двигался слишком быстро, чтобы его, даже вооруженного одним боевым ножом, можно было легко достать, — Брехт пинком перевернул стол, сбив им с ног еще нескольких типов, которые решили присоединиться к драке.

— Ко мне, быстро!

Прятавшиеся под столом Льор и Видящая бросились под защиту двух самых надежных спин в мире, но эльф слегка замешкался, пропуская волшебницу вперед, и в него вцепились чьи-то руки.

— Мой лорд, я поймал! — гаркнул один из телохранителей. — Ай, кусается! — вскрикнул он, когда Льор, извернувшись, от всей души впился зубами ему в руку. Не ожидавший такого, человек разжал пальцы, и юноша кубарем подкатился под ноги Брехта, одновременно выхватывая свои парные ножи и явно не собираясь сдаваться без боя.

— Взять его! — захрипел очнувшийся лорд. — Ловите мальчишку! Он пр-ринадлежит мне! Двадцатку тому, кто его поймает!

Если еще несколько секунд назад завсегдатаи трактира думали только о том, как бы убраться отсюда подобру-поздорову, то сейчас их поведение резко переменилось. Двадцать золотых, а даже и серебряных — какая разница! — подков на дороге не валяются. Кроме того, против людей были нелюди, а это всегда сплачивает. И все, кто не успел убраться, объединились, наступая на четверку. Каспар успел занять место в круговой обороне.

Брехт протянул руку, и копье само, как живое, прыгнуло ему в ладонь. Вернув меч Тану, он крутанул копье, отбив пару нацеленных на него ударов и резанув поперек живота какого-то типа.

— Ай-ай! — завизжала из-под его локтя Видящая. — Кровь! Кровь!

— Прорываемся к выходу, — скомандовал Брехт, которому в этот миг больше всего хотелось придушить девчонку или лучше — швырнуть ее толпе. Ибо люди буквально озверели от одного этого крика.

За его спиной звонко и зло лязгнули меч и боевой нож, вступая в дело. Именно Тан оказался лицом к двери и воспринял приказ как руководство к действию, двумя руками расчищая путь. Но проблема была в том, что, распаленные жаждой денег и увидевшие первую пролитую кровь, люди рассвирепели и полезли на трех нелюдей, хватая все, что попадало под руки. Табуретки, мечи, ножи, вертела — все пошло в дело. Драться пришлось всерьез. Льор, выставив боевые ножи, сунулся было под локоть Брехту, но его затолкали назад:

— Сидеть!

— Мальчишку! — орал где-то на заднем плане лорд, плюясь выбитыми зубами. — Тридцать золотых! Сорок! Пять…

Подхватив стул, Брехт запустил его на голос, и лорд заткнулся, в третий раз в жизни получив по голове.

Раскидать завсегдатаев, даже распаленных жаждой легких денег, оказалось проще простого: достаточно было нескольких трупов и ранений, чтобы уцелевшие бросились врассыпную. Но телохранители валявшегося в углу лорда были профессионалами. Кроме того, им некуда было отступать. И они как-то сумели задержать нелюдей до того мига, когда снаружи послышался шум и в распахнувшиеся двустворчатые двери, пригибаясь, ворвался конник:

— Стр-ража!

Тан, который был ближе всех к дверям и за спиной которого прятались Видящая и Льор, еле успел отпрянуть в сторону, чтобы не попасть под копыта. Брехту хватило доли секунды, чтобы принять решение.

— Бегите! — воскликнул он, бросая копье, чтобы тут же подхватить стол и вскинуть его над головой.

— А ты?

Но стол уже летел во всадника, который не успел даже вскинуть руку и рухнул с коня, потеряв сознание от удара. Лошадь нервно запрыгала, проскочив вперед, вслед за первым стражником уже спешили другие.

Схватив Льора за руку, Тан, пригибаясь, бросился к выходу. Каспар и волшебница отпрянули в другую сторону. Магри закрыл женщину собой, «сливая» по своему мечу меч атаковавшего его человека, и, как следует ткнув лошадь кулаком в шею, кинулся бежать. Сзади лошадь закатила глаза и свалилась на пол вместе с человеком.

— Стоять! — закричал командир всадников, гарцуя посреди опрокинутых столов. — Именем закона! За…

Больше он ничего сказать не успел. Поднырнувший под брюхо его коня, Брехт резко выпрямился, принимая на плечи тяжесть животного. Лошадь испуганно заржала, когда ее копыта оторвались от пола, задергалась, чтобы в следующий миг вместе с наездником вылететь в широкое окно.

От входной двери донесся отчаянный визг Льора. Брехт узнал бы этот голос из сотни и, не раздумывая, ринулся вперед, плечами и локтями расшвыривая людей и лошадей. Ему удалось кого-то опрокинуть, кого-то оттолкнуть, кого-то просто и без затей насадить на копье, и он уже добрался до двери, когда сзади ему на затылок опустилось что-то тяжелое.

Король Кейтор допоздна засиделся за документами. Не то чтобы это было в порядке вещей — чаще он успевал просмотреть все бумаги еще до обеда, но сегодня навалились срочные дела, и до кабинета его величество добрался только после ужина. Секретарь, маявшийся тут с утра, был милостиво отпущен домой, и король в одиночестве склонился над кипой документов, которые надо было просмотреть и вынести резолюции. Это была бумажная работа, Кейтор ее не любил, но переложить на чужие плечи не мог — такова традиция, что ни одна важная бумага не может пройти мимо короля. Правда, через его руки проходит и масса ненужной писанины, но пока не прочтешь, не поймешь, что важно, а что нет!

Стопочка документов постепенно уменьшалась, и Кейтор решил, что пора сделать перерыв, и выпрямился, откидываясь на спинку кресла и вытягивая ноги. Дотянулся, сам налил себе вина.

— Веймар! — позвал он, обращаясь преимущественно к потолку. — Вейма-а-ар!..

— М-м? — сонно отозвались из кресла в глубине погруженного в полумрак кабинета.

— Ну Веймар же! — тоном капризного ребенка, вымогающего десятую конфету за полчаса, заканючил король.

В кресле завозились:

— Что такое, ваше величество?

— Есть что почитать?

— А? — послышалось недовольное кряхтение, и полуседой толстячок наконец выпрямился, отбрасывая плед, под которым он потихоньку пригрелся, пока король работал. — Что вам угодно?

— У тебя всегда есть что-нибудь с собой! Дай почитать! — потребовал король. — И прекрати мне «выкать»! Сейчас мы одни!

— Что вам… то есть тебе дать почитать? — Начальник Тайной Стражи Веймар делль Тирс вытащил завалившуюся под бок толстую папку и стал перебирать исписанные листы. Некоторые были сшиты вместе по три-четыре так, что получались небольшие книжицы.

— Что-нибудь веселенькое! Есть над чем поржать?

— Угу, — Веймар копался в бумагах. — У меня работа — обхохочешься…

— Да уж! — вспомнил молодость король. — Такое не забывается!

— А вот! Ваше величество! То есть Кейтор! Как раз по твоей части! Трактирная драка!

— Что, опять?

— Нет, на сей раз все круче! — Веймар положил перед Кейтором несколько исписанных листов. — Их было пятеро, из них двое — женщина и ребенок! Против них — восемнадцать людей…

— Звучит интригующе! — Кейтор придвинул к себе бумаги. — Только, Вей, сколько раз можно повторять? Не «восемнадцать людей», а «восемнадцать человек»! Начальник моего любимого департамента — и такие проблемы с грамотностью!

— Я все сказал правильно, Кей! — Веймар потянулся сам налить себе вина. — Пятеро нелюдей против восемнадцати людей! Ты читай, читай! — Он присел на край стола, отхлебывая вино.

Король углубился в чтение, даже не подумав сделать лорду делль Тирс выговор за неподобающее поведение. В последнее время такие ночные посиделки случались довольно часто, ибо весной старый холостяк Веймар делль Тирс наконец женился. Но привычек дневать и ночевать на работе не оставил, что послужило предметом трений между ним и «предметом его страсти нежной». Выносить скандалы и ежедневно отчитываться, где он засиделся до поздней ночи и почему от него опять пахнет какой-то гадостью (лучше бы духами — это еще можно понять!), Веймару надоело, и он совсем перебрался жить на работу. И довольно часто стал пользоваться гостеприимством короля Кейтора, который по старой дружбе вообще выделил начальнику Тайной Стражи комнату во дворце для постоянного проживания.

— Офигеть! — промолвил король, пробежав глазами текст. — А твои осведомители не врут? Вот так запросто «схватил коня вместе с наездником и выбросил в окошко»? Где они?

— Задержаны до выяснения, — пожал плечами Веймар. — Завтра утром я хотел…

— Сейчас! — так и подпрыгнул Кейтор. — Привези мне это чудо природы прямо сейчас! Я хочу посмотреть на того, кто смог поднять лошадь на вытянутых руках!

— Но Кейтор! Сейчас ночь! — запротестовал Веймар, тем не менее спрыгивая со стола.

— Глупости! — Король вскочил и пробежался по кабинету, как ребенок, которому пообещали цирк и сладости. — Сейчас поздний вечер!.. Ну что тебе стоит? По дружбе, а? Давай я настрочу бумажку типа «дело государственной важности», шлепнем большую печать — и с курьером! А? Ну Вей! Ну пожалуйста, а? Мы же с тобой друзья, а дружба — понятие круглосуточное!

— Это работа у нас круглосуточная, — проворчал Веймар и вдруг махнул рукой: — А, ладно! Умеешь ты канючить, Кей…

— На том и стоим! — Его величество едва не запрыгал на одной ножке, но опомнился и, склонившись над столом, принялся быстро строчить на бумаге указ о «деле государственной важности».

Через четверть часа злой спросонья курьер уже мчался по улицам ночного Альмрааля, везя в приграничный городок приказ короля. А сам король Кейтор отправился бродить по окрестностям дворца, не в силах заснуть от предвкушения.

Время было действительно позднее, на часах ратуши только что пробило полночь, но его неугомонное величество чувствовал, что не в состоянии спать. Он выбрался из дворца и пошел вдоль стены, дыша холодным ночным воздухом. Да, надо сказать, что осень в этом году выдалась прохладная. Первые дни Месяца Скорпиона, а холодно, словно уже наступил Корабль!

За королем молча крались телохранители-полуорки, внешне практически не отличимые от людей, но по-орочьи выносливые, сильные и чуткие. Они первыми и почуяли присутствие посторонних.

— Государь… — послышался тихий шепот.

Кейтор и не подумал остановиться. Как раз в эту минуту его величество мечтательно раздумывал, а не вспомнить ли молодость и не залезть ли по старой памяти в окошко к королеве. Ее величество Лиана Кришталльская сначала, как водится, рассердится на мужа и кинет в него подушкой, но потом непременно сменит гнев на милость. Особенно если подсуетиться заранее и прихватить бутылочку…

На этом месте мечтания короля и были прерваны широкими спинами, профессионально закрывшими его со всех сторон. Проделано это было так быстро, что король на полном ходу врезался носом в чью-то лопатку.

— А? Что?

— Посторонние, — лаконично высказался старший наряда, недавний новичок Ухарь. — Постойте…

— Где? Здесь? — Король попытался прорваться в первый ряд. — Да это же преступление! И мы его раскроем! По горячим следам! За мной, дети мои!

Телохранители попытались задержать своего подопечного, но у короля Кейтора была бурная молодость, последствия которой сказывались до сих пор. Старые навыки не забылись, и его величество, увернувшись от ловящих его рук, рысцой ринулся «брать» преступника. Но, завернув за угол, он первым затормозил, так что телохранители еле успели сделать то же самое, чтобы не сбить короля с ног. На обвивающем дворцовые стены старом, сухом по осенней поре плюще болтался человек. Еще один страховал его внизу, а третий напряженно следил за процессом спуска. Он-то первым и заметил короля и его телохранителей.

— Парни! Ша! — воскликнул он. — Здесь…

Стоявший внизу человек круто развернулся — и столкнулся с королем нос к носу. Несмотря на темноту, они сразу узнали друг друга.

— Та-ак, — протянул Кейтор, засучивая рукава, — а что это вы тут делаете, ваши высочества?

Полчаса спустя три молодых человека, потупившись и ковыряя носками сапог мозаичный пол, стояли в рядок перед вышагивающим туда-сюда королем. Время от времени они бросали тоскливые взгляды на двери и окна, но пути отступления страховали королевские гвардейцы и сонная королева собственной кутающейся в халат персоной.

У короля Кейтора было трое сыновей. Старшему, будущему королю Даральду Первому, весной исполнилось двадцать пять лет. Его младшим братьям, Сейлору и Клеймону, было соответственно двадцать один и четырнадцать.

— Это как же, вашу мать, — Кейтор пробежался вдоль строя сыновей и, поймав взгляд жены, запнулся, — извиняюсь, понимать?.. Я понимаю — Клеймон. — Он остановился напротив младшего. — Он еще ребенок и задурить ему голову — раз плюнуть…

— Мне уже четырнадцать лет! — обиженно вякнул принц, от чьих малиновых ушей можно было прикуривать. — И я этот… ну… оруженосец!

— Был! — отрезал венценосный отец. — Пока твой воспитатель не сбежал от тебя к пиратам! А ведь какой был человек!.. Три войны прошел! Пять лет отсидел… тьфу ты, отработал учителем начальных классов в школе для трудных подростков! А на таком простом деле, как воспитание принца крови, сломался… И в кого ты только такой? — Король поймал взгляд королевы и подавил вздох: — Впрочем, это не вопрос… Но вы-то! — снова встрепенулся он, уже обращаясь к старшим сыновьям. — Клеймон — ребенок, У него детство в одном месте играет, но вы-то!.. Даральд, ты вообще моя надежда и опора! Да я, если хочешь знать, в твои годы…

Из угла послышалось сдавленное хрюканье — там притаился Веймар делль Тирс. Срезанный вторично, король Кейтор исподтишка показал начальнику Тайной Стражи кулак.

— Ладно, проехали, — отмахнулся он. — И что мне с вами делать?

Хрюканье в углу превратилось в покашливание.

— Осмелюсь внести предложение, ваше величество. — На людях лорд делль Тирс соблюдал субординацию. — Отправить принцев в мой департамент… для профилактики…

— Посидеть? — Кейтор изобразил пальцами тюремную решетку. — Или сразу в пыточные?

— Ну, зачем сразу в пыточные? — пожал плечами Веймар, выходя на свет и окидывая принцев таким взглядом, что братья побледнели. — Можно и просто на стажировку. Пусть поприсутствуют на допросах, поездят на «дело», посидят над бумагами… С вами, насколько я помню, этот номер сработал!

— А что? — загорелся Кейтор, с чувством хлопнув старшего сына по плечу. — Продолжим династию, а? А то и сразу в пыточные… Если вы, паршивцы, — он ловко перехватил принца-наследника за ухо, — не скажете мне, кто вас подбил совершить побег из дворца!

Рост у отца и сына был примерно одинаковый, и король просто притянул принца к себе, заглядывая в глаза.

— Вы, папа, — выдохнул старший принц с тем же самым предельно честным выражением лица, какое в прошлом не раз украшало физиономию родителя.

— Не было такого! «Липу» шьешь, начальник… — Опомнившись, Кейтор срезался в третий раз. — То есть я хочу сказать, что ты врешь!

— А вот и нет! — горячо запротестовал старший сын. — Сейлор, покажи!

Обыскать молодое поколение не догадались, и сейчас средний брат полез за пазуху, вытаскивая несколько свернутых в трубочку листов пожелтевшей от времени бумаги, перевязанной ниткой. Кейтор выхватил компромат из рук сына и, порвав нитку, развернул…

— Ни фига себе! — вырвалось у него. — Откуда это у тебя?

— В библиотеке нашли. — Все три принца сгрудились у родителя за плечами, заглядывая в листы.

— Ли, — голос короля дрогнул, — иди посмотри…

Это были старые записи самого Кейтора, которые тот составлял более четверти века назад, когда, переполненный чувствами к принцессе Лиане Кришталльской, решился на отчаянный шаг — в честь любимой девушки поехать и убить дракона. Здесь были все его черновики — вплоть до рисунков, иллюстрирующих, как правильно снимать с отрубленной головы чешую. Почерк у короля не изменился за столько лет, поэтому неудивительно, что принцы сразу узнали руку отца.

Королева Лиана взглянула на записи и прижалась к мужу, положив голову ему на плечо:

— Какой ты… милый…

— Папа, а вы не говорили, что у вас была такая бурная молодость! — решил подольститься к размякшему родителю старший сын.

— Вон вы какие подвиги совершали! — поддакнул средний.

— Настоящий герой! — вякнул младший. — Мы тоже так хотим…

— Эх, дети, дети… — Кейтор действительно размяк, вспоминая молодость, но не настолько, чтобы этим можно было воспользоваться. — Я в ваши годы… Не ездил я ни за каким драконом! Не сложилось! Зато я вместо этого настоящим делом занимался! Преступников ловил, справедливость устанавливал и вообще… если бы не я, вас бы не было!

— Вот мы и хотим продолжить ваше славное дело, — подхватил старший сын. — Вы нам оставили руководство к действию, и мы хотим…

— Вот вам всем! — Кейтор сложил фигуру из трех пальцев и по очереди сунул каждому из сыновей под нос. — Подвигов вам захотелось? Славы? Нечего для этого отправляться на край света! В жизни везде есть место подвигу, для этого не обязательно лезть в пасть дракона!.. Вот что! Веймар, забирай-ка ты Даральда в свой департамент!

— Что, прямо сейчас? — встрепенулся начальник Тайной Стражи.

— А чего тянуть? Приставь его к Карадору — пусть вместе с ним его сородичей разыскивает! А этих, — он поймал взгляд своих охранников и кивнул на младших принцев, — запереть до утра.

— Но папа! — хором завопили отпрыски.

— Я вам не «папа»! Я вам — король! — Кейтор погрозил сыновьям пальцем и удалился под руку с королевой, провожаемый тремя парами умоляющих глаз.

У Брехта были все основания ненавидеть себя. Ведь было же у него дурное предчувствие! Было! И город ему сразу не понравился… И настроение с утра было паршивое… И грог в этой забегаловке был отвратительным! А он вовремя не почуял опасность… Эх, что теперь будет?

Орк сидел в человеческой тюрьме. По его недолгому знакомству с людьми — пришлось ведь оказаться за решеткой в Геронте! — хуже человеческих тюрем были только трущобы, населенные отбросами общества. Но если там еще можно было как-то избежать близкого знакомства с бродягами, нищими и калеками, то здесь деваться от них было некуда.

По счастью или несчастью, как посмотреть, Брехт сидел в одиночной камере. И это, с одной стороны, его радовало: рядом никто не вонял, не потел и не испражнялся, а с другой, его снедало беспокойство за друзей. Не опасался он за Тана, уверенный, что эльф выкрутится. С волшебницей тоже все вроде в порядке — она женщина, так что о ней можно не волноваться. А вот Каспар — магри, и представителя презренной расы могли прибить, а то и казнить: он же был при оружии и кого-то даже ранил, если не убил. Хуже всего, что он ничего не знал о Льоре! Если тот лорд все-таки затребует мальчишку себе… Орк тщетно гнал от себя образ испуганного юноши, прикрученного за руки и за ноги к постели знатного извращенца, и всякий раз чувствовал, как у него чешутся кулаки. Хорошо, что в камере, кроме него, никого нет — иначе он бы прикончил любого просто для того, чтобы дать выход бессильной ярости.