Но он недооценил магию странных уродцев. Сразу четверо подскочили к нему, нацеливая копья, только не на пленника, а на землю. Они что-то запели тонкими писклявыми голосками, и в ответ из почвы полезли зеленые упругие побеги. Они не рвались, лишь скручивались и брызгали едким соком. Их становилось все больше и больше, но Брехт продолжал бороться, пока один из них, самый толстый, не лег ему на шею, стягиваясь наподобие удавки.

А потом ожившая земля разверзлась и поглотила всех: и странных уродцев, и их жертвы.

В сердце словно кольнуло раскаленной иглой, и он резко сел, хватаясь руками за грудь. Острая боль прошла так же внезапно, как появилась, но осталось ощущение близкого конца. И страх — а вдруг это повторится снова?

— Ты чего? — Лежавшая рядом женщина зашевелилась.

— Ничего. Спи.

Голос его выдал, и две точки золотисто-алых глаз засветились в темноте.

— Что с тобой?

Она села, обняла за плечи, заглядывая в глаза, и Каспар с усилием отвел взгляд.

— Все в порядке, — пробормотал он. — Только… что-то сердце прихватило. Но уже отпустило, так что не волнуйся…

— Это магия элле, да? — Кайрайла взяла в ладони его лицо, пытливо вглядываясь в глаза. — Ты все еще ее чувствуешь?

Мужчина вывернулся из женских рук. Ему была непривычна такая забота. Сарла, первая жена, никогда бы не поинтересовалась его самочувствием. Она была все-таки слишком занята собой: сначала своей новой ролью жены, потом материнством, потом спасением их второго ребенка… С другой стороны, Кайрайла уже однажды потеряла любимого и очень не хотела снова остаться одинокой. Ибо связь между супругами у магри возникает на душевном уровне, и в случае ее разрыва в душе остается незаживающая рана.

— Чувствую, — нехотя признал он.

— Но ведь прошло столько времени! Неужели они все еще нас ищут?

— Ищут, если уверены, что мы живы! Не забывай, мы должны были наверняка погибнуть во время той бури…

— Он не успокоится, пока не увидит наши трупы. — Женщина прижалась к мужчине.

Каспар обнял ее, привлек к себе. Уже некоторое время они скрывались от бывшего хозяина. Змееныш ни за что не простит им побега. Хотя бы потому, что они…

Что они — что? Представляют для него опасность? Но разве такое возможно?

— А ты? — Он слегка встряхнул женщину. — Ты его чувствуешь? Своего хозяина?

Кайрайла прислушалась к себе.

— Не знаю, — произнесла она наконец. — Он держал меня магией… пока не появился ты. Но я не знаю, остались ли во мне следы его заклятия.

Оба прекрасно знали, что это означает. Когда маг накладывает заклятие, его практически невозможно снять полностью: остаются следы, которые тем больше, чем дольше держалось на жертве заклинание. В некоторых случаях, если заклятие или проклятие было наложено при рождении или даже на еще не родившегося ребенка, его невозможно снять вообще, ибо с течением времени всякие чары настолько сливаются с аурой жертвы, что становятся ее частью. И теперь оба магри задавали себе один и тот же вопрос — насколько четкие и крупные следы оставило в душе драконицы заклятие подчинения. И что теперь им делать?

Каспар прислушался к себе. Магия элле не успела пустить в нем глубокие корни. Все-таки он был из племени магри, природным магом, и многие чары для него были так же естественны, как умение дышать, есть, пить, ходить и разговаривать. В том числе и чары защиты. И сейчас мужчина понял, что он ощутил лишь отголосок тех чар, почувствовав их просто потому, что когда-то ощущал их на себе. Но эти чары были направлены на кого-то другого.

Но кто еще мог вызвать гнев элле?

Внутри башни царила такая глубокая темень, что Тан какое-то время стоял, давая глазам привыкнуть. Ночное зрение эльфов служило ему здесь на пределе возможностей. О мелкие предметы он, несмотря ни на что, спотыкался, а рассмотреть детали найденной вещи можно было, лишь поднеся ее к самому лицу.

На первом этаже царил разгром. Судя по всему, магический артефакт разрядился в самом низу башни, и высвобожденная энергия разворотила не только первый этаж, но и часть перекрытий наверху, так что как минимум еще один этаж рухнул вниз грудой опаленных обломков. Видимо, это был один из мощных артефактов: несмотря на то что прошло довольно много времени, Тан ощущал слабые остатки смертоносной магии.

Как ни странно, это радовало его и, пробираясь среди завалов, он испытывал чувство ликования. Таинственная смерть притаилась где-то здесь! Он отыщет источник и нейтрализует его! И тогда два дорогих ему существа не состарятся в течение нескольких лет и проживут долгую жизнь… правда, без него.

Балки, перекрытия и стены, вернее, обломки, время не тронуло, разве что кое-где они крошились под рукой, а вот мебель, предметы быта и прочие вещи либо превратились в уголь и пепел, либо истлели настолько, что рассыпались в пыль от одного пристального взгляда. Через час блужданий эльф понял, что ничего интересного так и не найдет.

Во всяком случае, здесь, внизу.

Тан запрокинул голову. Судя по темноте, хотя бы один этаж уцелел. Если это так, то его содержимое не пострадало от магического взрыва и наверняка должно сохраниться лучше. По своему опыту эльф знал, что смерть может принимать любые обличья. И она не обязательно таится внизу. Она может быть где угодно, даже за спиной.

Перевесив ножны меча и сабли за спину, чтобы не мешались, Таннелор примерился и осторожно полез вверх, цепляясь руками и ногами за неровности стен. Это было нелегкое предприятие — хотя бы потому, что эльфы не рождены для того, чтобы лазить по скалам. Перворожденные боятся высоты — юный Льор был в этом смысле исключением из правила. Но хмель ударил Тану в голову, и какое-то время он довольно бодро карабкался по стене, на ощупь отыскивая для себя опору.

Чем выше, тем становилось темнее, и в какой-то миг эльф не нашел ничего лучшего, чем оглянуться и посмотреть вниз, чтобы прикинуть, как высоко он забрался…

И почувствовал, что руки и ноги его слабеют.

— Ну ни фига себе, — прошептал Тан, поскорее зажмурившись.

Не открывая глаз, он продолжил подъем.

В какой-то миг из-под его сапога с хрустом вывернулся камешек.

Падал Тан молча.

Проявление магии элле Змееныш почувствовал мгновенно. Он сразу определил, что захваченные не принадлежат к роду людскому — для каждого… э-э… вида живых существ у элле была своя магия. Кроме того, один из пленников был женщиной. И пусть среди них не было драконов, это решительно все равно. Но после побега парочки магри Змеенышу пришлось перейти к запасному плану, и эти пленники придутся ему как нельзя кстати.

С одной стороны, даже жаль, что они попались в ловушку элле так быстро. Еще не все готово для главного действа. Ничего. Пока пленных доставят, он успеет начать приготовления. А там…

Вскочив с ложа, молодой маг бросился в подземелья замка, успев набросить тунику на голое тело. Встревоженные поведением хозяина, во все стороны разбегались перепуганные элле. Один из них оказался недостаточно проворен и был схвачен за тонкую шею. Маленький уродец испуганно заверещал, дергая узловатыми, как паучьи лапы, руками и ногами, но его вопли остались без ответа. Подхватив элле под мышку, Змееныш продолжил путь.

О существовании запасного плана он вспомнил всего несколько дней назад, когда стало ясно, что поиски пропавших беглецов не дали результатов. Судя по всему, они либо погибли, разбившись о скалы, либо ухитрились-таки телепортироваться… Только вот куда?

Зачарованный дракон, а в наше цивилизованное время, когда осталось мало нетронутых уголков природы, так трудно найти дракона, был единственным оружием Змееныша, и сейчас молодой маг ругал себя за беспечность. Надо было подстраховаться заранее. Но кто же знал?

Спотыкаясь на неровных, выщербленных временем ступенях, он ворвался в подвал. Прежние владельцы хранили тут запасы вина (несколько бочек хмельного время пощадило!) и зерно, а также устраивали пыточные камеры и темницы. Пыточный подвал ныне был превращен в импровизированный храм. Все лишнее было убрано, в центре возвышался самодельный алтарь, расписанный древними рунами, а над ним высилась уродливая статуя, изваянная элле для нового хозяина. Никогда не видевшие Разрушителя — да и кто может похвастаться тем, что вживую видел бога? — маленькие уродцы взяли за основу образ дракона и постарались придать ему свирепый и зловещий вид. Статуя была не завершена — ваявший ее скульптор не так давно был зарезан Змеенышем за то, что неправильно истолковал его волю. Замену ему подыскать молодой маг не успевал.

Со всего размаха швырнув пойманного в коридоре элле на алтарь и придерживая его рукой, Змееныш стал проговаривать заклинание вызова. Уродец, распростертый на камне, мелко дрожал. От ужаса он обделался, и в глубине души молодой маг был уверен, что бог не отзовется. Но он отозвался. Внезапно в холодном спертом воздухе бывшей пыточной запахло едкими благовониями, от которых паломники, бывало, падали в обморок. Вслед за этим стало трудно дышать, словно чужая рука сдавила горло. Молодой маг задыхался, но заставил себя дочитать заклинание до конца.

— Внемли мне, древний бог! — воскликнул он в заключение. — Прими сию жертву и даруй мне удачу!

С этими словами он выхватил кинжал…

То есть попытался выхватить, ибо рука нащупала пустоту.

Змееныш взвыл от злости и досады. Одеться он успел, а прихватить ритуальный нож из своих покоев не догадался! Но элле будет умерщвлен, ибо тот, кто возлег на алтарь, не должен с него сойти! И молодой маг что было сил сдавил горло уродца. Пленник задергался и захрипел, борясь за жизнь. Не помня себя, он вцепился в руку своего мучителя когтями, царапая ее до крови. Зарычав от злости и досады, Змееныш стал душить элле уже двумя руками. Он так увлекся борьбой, что бесплотный голос заставил его вздрогнуть.

— Что ищ-щешь ты?

Змееныш вскинул голову. Недоделанная статуя дракона смотрела на него живыми глазами.

— О, мой бог, — прошептал молодой маг. — Ты пришел… Ты отозвался? Ты меня не забыл?

— Что ты ищ-щешь? — повторился вопрос.

— Справедливой мести! Я хочу, чтобы король Кейтор был мертв! Я хочу, чтобы…

— Много х-хочешь — мало получишь…

— Я не претендую на мировое господство, — быстро возразил молодой маг. — Мне нужна только жизнь одного человека… Я хочу, чтобы король Кейтор шагнул за черту…

— Туда, где его так ждут… — В голосе послышался сарказм.

— Ладно, пусть не он, пусть его сыновья! — пошел на попятную Змееныш. — Все трое, один за другим! Пусть у короля Кейтора не останется наследников! И тогда…

— А ч-что мне з-за это будет?

Всякий другой подозрительно напрягся бы: что-то было странное в голосе бога, но молодой маг обрадованно воскликнул:

— Я дам тебе жертву! Много жертв! Сначала возьми вот эту жизнь! — он тряхнул задушенным элле, как тряпкой. — А уже завтра на твой алтарь лягут новые тела и души! Души невинных, души тех, кто никоим образом не причастен к моему делу! Души первых встречных! И тогда…

— С-сначала душ-ши и тела. Потом поговорим!

С этими словами Разрушитель оставил подвал.

Он исчез быстро и неожиданно, но Змееныша это не интересовало. Он отшвырнул трупик, вытер окровавленные руки о какую-то ветошь и поспешил обратно. Обряд следовало завершить как можно скорее, пока посланные на охоту элле не вернулись с добычей.

— А ще ми вато, ино севамо…

Смотрящий брел по темному тоннелю, привычно держа левую руку на стене и касаясь чуткими пальцами холодных камней. Путеводные письмена давно кончились, но старик все брел и брел вперед, бормоча себе под нос обрывки заклинаний-молитв. Он сам не знал, куда идет. Но оставаться на месте и слушать мертвую тишину было еще страшнее.

Они все исчезли! Ушли! Бросили его одного! Не осталось никого! Но когда и как это случилось?.. Нет, он давно знал, что народ вымирает, но не мог себе представить, что останется последним его представителем. Он же глубокий старик! Должен остаться кто-то еще, помоложе и покрепче. Должен…

И он отыщет своих соплеменников, чего бы это ему ни стоило.

И Смотрящий все брел и брел, чуткими пальцами касаясь стены и привычно бормоча себе под нос обрывки заклинаний-молитв…

Пока нога не запнулась обо что-то валявшееся поперек прохода.

Ему уже несколько раз попадались такие препятствия — какие-то предметы валялись в тоннелях. Он перешагивал через них, не всегда останавливаясь, чтобы выяснить, что это. Но новое препятствие отозвалось на легкий пинок слабым шевелением и стоном.

Одновременно в разум Смотрящего хлынула боль. Перед ним было живое существо, разумное существо, если судить по неоформившимся отрывочным образам, которое нуждалось в помощи.

Руки задрожали от волнения. Он наконец нашел кого-то из своих? Старик опустился на колени, ощупывая тело человека… вернее, его более чем странную одежду. Его соплеменники одевались совсем по-другому!

Кто ты? — настроившись на волну наполненных болью мысленных образов, поинтересовался он.

Ответ его озадачил. Знакомыми в потоке хлынувших образов, слов и понятий были только два последних мысленных слова, подкрепленных удивленным возгласом: «Ты кто?!»

Вздохнув, Смотрящий постарался как можно четче передать чужому мозгу все, что было как-то связано с его прошлым и прошлым его народа.

Так это были вы? — пришел ответ. — Это вы во всем виноваты? Вы разбудили смерть и…

Мои предки, — поправил Смотрящий. — Я родился через много поколений после этого. Те, кто выжил, ушли под землю. Мы долго ждали, пока можно будет вернуться и снова зажить прежней жизнью… Ждали… до сих пор!

Вы дождались. — В мысленном ответе прозвучал сарказм. — Поздравляю!

Слишком поздно. — Смотрящий вдруг почувствовал себя бесконечно старым и усталым, — наверное, я последний…

Вот...— Остальные слова угадывались по смыслу и представляли собой набор крепких выражений, которые не стоит произносить в присутствии детей и беременных женщин. — И что мне теперь, так и подыхать тут?

А что с тобой?

Кажется, спину сломал. Ног не чувствую совсем!.. Слушай, будь другом, добей меня. Я направлю твою руку. Просто… м-м-м… ну…

Поток ответных эмоций ошеломил Смотрящего, отвыкшего от столь бурных проявлений чувств. Это было и жестокое разочарование, и досада на судьбу, и страх смерти, и еще больший страх умирать долго и мучительно от голода и жажды, и запоздалое признание в любви женщине, которая так никогда и не узнает, что случилось с лежавшим перед стариком мужчиной, и сожаление о несделанных делах и неотданных долгах, и еще много чего — и все это сразу, вперемешку.

Подожди! — раздавленный потоком эмоций, взмолился Смотрящий. — Помолчи! Я… попробую…

Что ты можешь, старик? Ты разве целитель? У меня был друг, он… — Остальное захлестнул новый поток горечи и сожаления.

Смотрящий медленно отложил посох, протягивая руки к лежащему перед ним человеку. В пальцах родилась боль, словно под каждый ноготь загнали по игле. Старик невольно всхлипнул и застонал, но не отнял рук от распростертого перед ним тела. Боль нарастала. Одновременно руки становились все горячее, словно лежали не на туловище пациента, а на жаровне, куда кто-то все подбрасывает и подбрасывает угли. Это была настоящая пытка, но старик в глубине души чувствовал, что должен через это пройти. Перед ним лежало молодое крепкое тело, тело того, кто может стать его преемником, кому он передаст память об исчезнувшем народе. Надо только его исцелить, ибо второго шанса может и не быть. В самый последний момент он внезапно увидел свет и понял, что все получилось.

Приподнявшись на локте, Тан с некоторым беспокойством смотрел на странное существо, мешком валявшееся рядом. Плоские ладони с длинными гибкими пальцами только что бессильно соскользнули с его тела. Бледное лицо с выпученными белесыми глазами было обращено куда-то вверх.

Эльф протянул руку и осторожно попробовал найти пульс. Он ощупал последовательно запястья, грудь, шею, виски этого существа и не нашел ничего. Перед ним лежал мертвец — последний представитель исчезнувшего народа, от которого не осталось даже памяти, ибо старик скончался от усталости прежде, чем доверил свои знания несостоявшемуся ученику.

— Ну, ладно. Да откроются перед тобой двери в Чертоги Покровителей! — машинально произнес Тан ритуальную фразу, которой обычно начинались все поминки в землях эльфов, и сделал добрый глоток из фляги.

И внезапно осознал, что сидит, неловко подвернув под себя ногу. Он сел, когда осматривал тело мертвеца. Сидит, хотя должен лежать пластом, не в силах пошевелиться! Рука с флягой задрожала. Он здоров? Этот старик, последний представитель исчезнувшего народа, исцелил его? Но разве это возможно? В Ордене не каждая целительница из Видящих могла взяться за такой перелом, а тут какой-то старик… Правда, за исцеление он заплатил высшую цену… Может быть, поэтому у него все получилось?

Тан медленно встал, прислушиваясь к своим ощущениям. Копчик болел при каждом движении, и первые шаги были неустойчивыми — пришлось привалиться к стене, чтобы устоять. А ведь ему предстоял долгий путь наверх! Эльф поднял голову. Вверху серым пятном светлел пролом, в который он и свалился. Просто чудо какое-то. Упади он чуть в стороне — и старик проковылял бы мимо. Пальцы еще сжимали флягу. Одним глотком опорожнив ее, Тан внезапно размахнулся и зашвырнул ее подальше в темное нутро тоннеля.

— Если выберусь отсюда, брошу пить! — громко сказал он и зашарил руками по стене, выискивая удобную опору.

Держась за руки, мужчина и женщина дошли до небольшого холма и остановились, озираясь по сторонам. Равнина с зарослями вереска, редкие холмы, иногда скалы неправильной формы, обточенные ветрами и дождями, кое-где одинокие деревья и куртины колючего кустарника. Какие-то башни в отдалении. В общем, пейзаж, приевшийся им за последнее время. Но все-таки что-то было не так.

— Магия элле, — Каспар крепче сжал руку подруги. — Это здесь…

— Ты не ошибся? — Кайрайла заглянула ему в лицо.

— Да. Я все еще ее чувствую. Как боль в груди. — Магри дотронулся до левой груди. — Она то сильнее, то слабее в зависимости от того, правильно я ищу или нет. Сейчас боль очень сильна.

— Ты ориентируешься по… по боли? — вытаращилась молодая женщина.

— Да.

— Ох! — Она внезапно обхватила его за пояс, пряча лицо на его плече. — Тогда скажи, зачем мы здесь? Не проще ли уйти и больше сюда не возвращаться?

Каспар обнял подругу, опять подивившись, насколько они разные с Сарлой. Его первой жене не пришло бы в голову так волноваться. По ее мнению, он не маленький мальчик и сам может о себе позаботиться. А если не может, тогда грош ему цена. Но, как ни странно, именно рядом с этой, такой испуганной и взволнованной женщиной, которая уже однажды потеряла близкого человека и отчаянно боялась снова ощутить боль потери, он чувствовал себя решительным и сильным.

— Нет, — промолвил он, ответив на объятие и отстраняя от себя подругу. — Всю жизнь я бегать и прятаться не буду. Опасности надо смотреть в лицо.

С этими словами он стал взбираться на холм.

Холм был невысокий, с пологими склонами, так что шагов через десять Каспар стоял на его плоской вершине и смотрел по сторонам. Остатки кострища ясно говорили о том, что еще недавно здесь кто-то останавливался. Можно было даже различить следы четырех человек. Один — высокого роста и, наверное, крупного сложения, другой — совсем маленький и легкий, видимо, мальчик, а может, девушка, еще двое — примерно одинаковые. Большего магри, не будучи опытным следопытом, сказать не мог, хотя отыскал несколько валявшихся вещей: полупустой мешок с запасными штанами и рубашкой, плащ, ножны от боевого ножа, другие мелочи, свидетельствующие о том, что лагерь был покинут внезапно. И копье с длинным наконечником странной формы, которое показалось ему знакомым. Где он мог его видеть? Зато он мог с уверенностью утверждать, что здесь несколько часов назад побывали элле. И явно применили магию против этой четверки, ту самую магию, которую он почувствовал среди ночи и остатки которой еще продолжал ощущать. Он мог даже сказать, что элле потом ушли под землю и… и, кажется, увели с собой всех. Во всяком случае, следы говорили именно об этом.