Он оказался прав. Видимо, из окошек за ними наблюдали, потому что, едва все четверо переступили порог и оказались в нижнем зале, как им навстречу повыскакивали обитатели замка, в основном женщины, дети и подростки. Мужчин было всего пятеро: три альфара и два эльфа, которых несколько лет назад тут явно не было. Они встали живым щитом перед остальными. Ближе к ним держались семеро подростков — эльфы и альфары вперемешку, — но никому не пришлось пустить оружие в ход.

Вперед, решительно растолкав домочадцев, протиснулась хозяйка замка.

— Леди, леди, вы куда? — попытались остановить ее, но женщина повелительно взмахнула рукой.

— Ничего страшного! Это же наш орк! Неужели вы его не узнали?

Тан тут же пихнул локтем Брехта:

— Слышь, друг, а ты, оказывается, и тут отметился!

Брехт ничего не успел ответить. Эльфийка подошла вплотную и, протянув руку, легонько дотронулась кончиками пальцев до его распахнутой на груди кожаной куртки:

— Здравствуй, Брехт.

— Угу, — кивнул он, удивленный тем, что тут, оказывается, помнят его имя.

— Ты… пришел в гости? — Женщина улыбнулась.

— Я тут… это… ну… дождь и вечер, а нам…

— Я все понимаю! — Улыбка женщины слегка дрогнула, словно она до последнего надеялась услышать что-то другое, но сумела справиться с собой. — Это твои друзья? Что ж, сегодня вы все — желанные гости в замке Стрелка!.. Госпожа. — Она почтительно поклонилась Видящей. Та важно ответила на поклон. — Ну, что вы стоите? — Леди хлопнула в ладоши. — Подготовьте нашим гостям ванну, умыться с дороги! И пусть сегодня будет пир!.. У нас есть свежая оленина! — добавила она с гордостью маленькой девочки.

— Не надо ванну, — проворчал Брехт, прекрасно знающий о склонности эльфов к чистоте. — Мы и так под дождем умылись…

Эльфийка рассмеялась звонким смехом и дотронулась до его локтя.

— Все равно! Мы рады видеть тебя, Брехт! Проходи! Вот сюда!

Домочадцы разбежались кто куда, и в глубине замка зазвучали торопливые голоса. Гости же вслед за леди прошли в большой каминный зал, точь-в-точь такой, какими бывают каминные залы во всех эльфийских замках. Они отличаются только размерами и украшениями на стенах. Здесь на стенах висело лишь два гобелена и несколько волчьих шкур, а циновки были постелены только у камина, где стояло кресло. В него, поколебавшись, леди усадила Видящую, бросив Брехту извиняющуюся улыбку.

— Ванна будет готова примерно через полчаса, — промолвила она, — и тогда…

— Мне не надо, — оборвал ее орк. — Я и так мокрый с головы до ног. Вон пусть шаманка и мальчишка помоются. Им нужнее.

— А ты все такой же, — улыбнулась женщина. — В первую очередь думаешь о других, а потом уже о себе!

— Я такой, каков есть, — прорычал Брехт, уже жалея, что завернул сюда. Но в камине так жарко пылал огонь, распространяя вокруг тепло, что внезапно захотелось раздеться, сбросить мокрую одежду. Недолго думая, он стянул куртку, оставшись в рубашке. Она тоже промокла и липла к телу.

— О-ох, — почти простонала леди, с усилием отводя взгляд от проступившей сквозь ткань мощной мускулатуры. Покраснела до корней волос, как девушка, и быстро отступила на шаг, пролепетав: — Я сейчас принесу что-нибудь переодеться… Не уходи!

И умчалась со всех ног.

Тан проводил ее долгим взглядом.

— Держу пари, что между вами что-то есть, — фыркнул он. — Она смотрела на тебя, как голодная кошка на шмат сала, разве что не облизывалась! И на твоем месте я бы не стал запирать дверь на ночь!

— Чего, она тебе понравилась? — спросил Брехт.

— Ну уж нет! Я женщинами не интересуюсь, — передернул плечами Тан, поймал взгляд Видящей и быстро поправился: — Почти не интересуюсь!

Леди вернулась бегом, неся в охапке несколько льняных тонких рубашек.

— Вот! — Она чуть не комком сунула это Брехту. — Переоденься! Ты промок!

— Чего, прямо тут? — Стащить мокрые, неприятно липнущие к телу тряпки было бы неплохо, но эта женщина действительно не сводила с него жадных глаз. Да и Льор тоже как-то странно напрягся…

— Мы отвернемся, — фыркнул Тан и подмигнул.

А что это он! И Брехт решительно, сунув Видящей тряпки, содрал с себя мокрую рубашку, обтерся ею и нырнул в льняную сорочку. Она оказалась ему мала, ткань опасно затрещала на плечах и груди, руки и вовсе не поднять, да и эта женщина — вот гоблины, он даже не помнит ее имени! — теперь смотрела на него с пугающей откровенностью.

— А ты, — она поймала его взгляд и быстро отвела глаза, — больше не носишь мой подарок?

У Тана от неожиданности выпучился единственный глаз. Но Брехт только раздраженно дернул плечом. Он сам уже не помнил, где и когда посеял тот крошечный медальончик, которому, откровенно говоря, не придавал значения. Однако ответить он не успел. Боковая дверь распахнулась, и двое ребятишек — мальчик и девочка — вбежали в зал, волоча за руки девушку-подростка.

— Мама! Мама! — звонкими голосами закричали они. — Там все говорят, что у нас гости?

Девушка обратила на леди страдальческий взгляд:

— Прости, матушка, я не смогла их остановить…

— Мама! — Мальчик подбежал к леди. — Говорят, пришел тот самый орк? Это правда?

— Да. — Хозяйка замка Стрелка гордо выпрямилась и посмотрела на Брехта как-то странно. — Это он!

— Ты? — Мальчик быстро обернулся и дернул за руку младшую девочку. — Ты — мой папа?

Льор разинул рот, да так и застыл. Тан вытаращил глаз, впервые за долгое время жалея, что нет второго — чтобы убедиться, что зрение ему не врет. Видящая заинтересованно склонила голову набок. А Брехт во все глаза уставился на детей. И слепому было ясно — двойняшки, мальчик и девочка, были полукровками. На вид типичные эльфята, но с зелеными глазами, резкими скулами орков и темно-рыжими, чуть вьющимися волосами. И возраст… Продравшись сквозь паутину памяти, Брехт прикинул, что эта парочка появилась на свет примерно через девять месяцев после того, как он тут переночевал. Но в ту ночь он ни до одной эльфийки и пальцем не дотронулся. Тут и без него было кому их трогать…

Его оцепенение мальчик понял по-своему.

— Па-апа, — протянул он и робко попытался дотронуться до его руки. — Ты…

Брехт отвел взгляд от сияющего робкой надеждой лица ребенка и перевел его на леди. В горле заклокотало рычание:

— Т-ты…

— Не здесь и не сейчас! — быстро сказала женщина и хлопнула в ладоши: — Дети, все потом! После ужина! Сейчас нашим гостям надо принять ванну и отдохнуть с дороги!

Она быстро отвернулась, одновременно ухитряясь раздавать приказы слугам и ласково ворковать с детьми. За ее спиной Тан бросил Брехту понимающий взгляд и поднял вверх большой палец. Орк зло оскалился и шагнул вслед за леди, без лишних церемоний ловя ее за локоть:

— Надо поговорить!

— Не сейчас, — ответила она. — Позже…

— Нет, сию минуту! — Он резко развернул ее лицом к себе, но орать на весь зал все-таки не стал и понизил голос до шепота: — Ты что это удумала? Повесить на меня чужих ублюдков? Это не мои дети! И ты это прекрасно знаешь!

— Знаю, — выдохнула она.

— Тогда какого гоблина ты сказала пацану, что я — его отец? — Брехт все-таки сорвался на рык.

— А что? — Она тоже повысила голос. — Что я должна была ему сказать? Что их мать изнасиловала толпа подонков?.. Пусть лучше они верят в красивую сказку о том, что их отец был настоящим героем, совершил массу подвигов и сейчас где-то защищает тех, кто в этом нуждается! Да, я соврала детям! Но им лучше знать такого отца, чем… — Она осеклась и отвернулась. — И ты бы все равно не вернулся, — закончила она еле слышно. — Ты ведь даже не помнишь моего имени…

Что возразить на это, Брехт не знал. Он действительно не мог вспомнить имени леди. Он даже не помнил, называла ли она его вообще. За прошедшие годы было столько всего…

Широкая постель оказалась мягкой и уютной. Свежие простыни, пуховые подушки, толстая медвежья шкура вместо одеяла, ласковое тепло от жаровни с углями, распространявшееся по комнате вместе с ароматом пряностей, тишина и покой. Но именно этот покой и мешал орку заснуть. Брехт лежал на спине, закинув руки за голову, и не мог отделаться от мысли, что тревожно прислушивается к малейшим шорохам и звукам. Копье стояло у стены, под подушкой лежал боевой нож. Выхватить его и пустить в ход было делом одной секунды. С гораздо большей охотой орк заночевал бы где-нибудь на полу или на голой земле у костра, завернувшись хотя бы в ту же шкуру. Он отвык от подобной роскоши и не мог сомкнуть глаз.

Он почти не удивился, услышав легкие шаги за дверью.

Она остановилась на пороге, кутаясь в накидку. Глаза женщины слабо светились в темноте. Преодолев робость, леди переступила порог и приблизилась к его постели.

— Ты? — Брехт приподнялся на локте. — Ты что тут…

Вместо ответа леди сбросила накидку, и челюсть орка отпала.

Под тонкой тканью ничего не было, и слабый отблеск догорающих в жаровне углей упал на обнаженное тело. Брехт во все глаза уставился на округлую мягкую грудь, на талию, слегка оплывшую для эльфийки, на бедра и ниже и слегка запоздало сообразил, что тоже, мягко говоря, не одет.

— Ты, — промолвил он, — что удумала?

— Тш-ш. — Она поднесла палец к губам. — Не надо ничего говорить…

А потом наклонилась, толкнула его обратно на постель и мягко скользнула губами по его щеке к шее. Когда ее губы заскользили по его коже, а мягкие груди коснулись груди, Брехт попытался обнять женщину, но она ласково отвела его руки в стороны, прижимая запястья к постели:

— Лежи. Я все сделаю сама.

Брехт откинулся на подушки, стиснув зубы и тяжело дыша, пока ее губы скользили по нему, спускаясь все ниже. Она по-прежнему придерживала его запястья, не давая к себе прикоснуться, но ее поцелуи постепенно становились столь откровенны, что орк зарычал, не в силах больше сдерживаться. Мягким движением она оседлала его бедра, невольно вскрикнув и упираясь руками в его грудь. При этом она выпустила его запястья, и Брехт не замедлил этим воспользоваться. Обхватив женщину за талию, он опрокинул ее, утверждаясь сверху и рыча от ярости и напряжения.

Когда все кончилось, он еще какое-то время лежал, уткнувшись носом ей в шею, а потом перекатился на спину, уставившись в потолок. У него давно не было женщины. Парочка ирматульских проституток не в счет. И сейчас Брехт чувствовал себя превосходно. Все было хорошо, и теплое женское тело рядом… Это было так приятно…

Перекатившись на бок, Брехт подтянул эльфийку к себе, устраиваясь поудобнее и обнимая ее двумя руками. Она некоторое время лежала неподвижно, а потом пошевелилась, выбираясь из его объятий.

— Ку-уда? — прошипел Брехт на ухо женщине, подтягивая ее ближе и двумя руками принимаясь шарить по ее телу. — Я еще не закончил!

— Ой, мама! — по-детски выдохнула она, почувствовав, что слова Брехта не расходятся с делом. — Ты…

— У меня давно никого не было, так что не думай, что тебе удастся так легко отделаться! — проворчал Брехт, окончательно дав волю рукам и всему остальному. — Так не честно! Распалить, подразнить и сбежать! Готовься! Я тебя так скоро не отпущу!

Женщина тихо всхлипнула, пряча лицо в подушку. Брехт не чувствовал угрызений совести: эльфийка пришла сама, сама забралась в его постель, сама распалила откровенными ласками, так пусть и пожинает плоды своих трудов.

Он отпустил ее только час спустя, когда выдохся настолько, что не смог даже натянуть на распаленное потное тело шкуру, давно упавшую с постели. Женщина лежала рядом, но, когда она опять пошевелилась, смуглая мускулистая рука опять обхватила ее талию, пристраивая эльфийку под боком.

— Не уходи…

Она замерла, боясь дышать.

— Ты… хочешь, чтобы я осталась?

— Угу, — Брехт повернулся на бок, всерьез намереваясь использовать ее в качестве грелки и подушки одновременно.

— На всю ночь?

— Мм, — кивнул он, зарываясь носом в ее волосы.

— А ты, — ее голос зазвучал напряженно, — не хочешь остаться?

— Что? Ты о чем? — Сон как рукой сняло.

— Остаться, — каким-то странным голосом повторила она. — Здесь!..

— В замке?

— Да.

— Не понял! — Он приподнялся на локте, в темноте рассматривая ее профиль.

— Война кончилась, но мы по-прежнему беззащитны, — негромко заговорила леди, глядя куда-то в темноту. — Из-за границы приходят гоблины. Дважды мы только чудом спаслись от шаек людей… А этой зимой к замку приходили волки. Они полмесяца кружили под стенами, выли по ночам… Их было целое полчище. А у нас кончались дрова, и звери словно знали об этом и ждали… Мы подстрелили некоторых со стен, но остальные остались. Это было так страшно… Я оставила в замке двоих мужчин, которым некуда было идти после окончания войны, но двое — это так мало… Скажи, ты не мог бы…

— Не мог бы что? — прорычал Брехт. — Стать вашим сторожевым псом? А чем ты мне будешь платить? Своим телом?

Она вдруг решительно сбросила его руки и вскочила с постели. Орк не успел ее остановить. Женщина, как была, нагая, бросилась прочь, даже забыв прикрыть дверь.

Брехт сплюнул, падая обратно на постель. Все светловолосые женщины такие. Правдами и неправдами получают то, что надо им, после чего выбрасывают «помощника» за ненадобностью. Сейчас эта надменная гордячка небось плачет, столкнувшись с грубостью «презренного орка»! Ну и пусть! Так ей и надо!.. Если она ушла совсем, он не станет переживать. Да и она будет полной дурой, если вернется.

Но она вернулась.

— Ты чего? — Он приподнялся на постели, когда женщина возникла в дверях комнаты, как привидение. На сей раз она несла что-то в ладонях и, подойдя к постели, опустилась на колени:

— Прими, мой господин…

Брехт сел, спустив ноги на пол. На ладонях леди посверкивал небольшой венец, украшенный нефритовым глазком. Все лорды, которых орку приходилось видеть за время странствий, носили подобные венцы: платиновые — Наместники и высокородные лорды, золотые — высокие, серебряные — простые. Этот был из серебра.

Женщина смотрела на него с колен, и Брехт, помедлив, протянул руку и двумя пальцами взял венец.

Утром Тан не удивился, узнав, что путь на Бирюзовый Остров им с Видящей придется продолжить в одиночестве. Он понимающе хмыкнул и подмигнул орку, махнув рукой, — мол, все понимаю, не бери в голову.

Погода за ночь переменилась. Легкий ветерок разогнал облака, и в просветах проглядывало чистое, словно сейчас был разгар весны, небо. Солнечные лучи сверкали во вчерашних лужах и на умытой листве, и казалось, что вернулось лето. Даже птицы в лесу пели как-то особенно звонко.

Льор и Брехт проводили Таннелора и молодую волшебницу до ворот. Две лошади потряхивали гривами и с тревогой озирались, ожидая, пока товарки присоединятся к ним.

— Я, — промолвил Брехт, — тут немного задержусь. Извини, если…

— Да все понятно! — отмахнулся Тан. — Сам жду того момента, когда проснешься утром — и не надо никуда идти. Только такая жизнь быстро приедается. Месяц, два, три, ну полгода-год, а потом опять захочется в дорогу!..

— Я тебя тогда найду, — пообещал Брехт. — Вместе пойдем!

— Заметано! — Тан протянул ладонь, и орк с чувством шлепнул по ней, обменявшись с одноглазым эльфом крепким рукопожатием. — Буду рад тебя видеть на Острове!

Льор все это время смущенно топтался рядом, но, когда мужчины закончили прощаться, вдруг всхлипнул и кинулся Тану на шею. Тот подхватил юношу, обнимая за талию, и впился губами в его призывно приоткрытый рот. На несколько секунд они, не обращая внимания на окружающих, слились в поцелуе.

— Иди с ним, парень, — хмуро бросил Брехт, когда эти двое наконец расцепились. — Вы оба эльфы, вам вместе лучше. И ты ему нравишься… и вообще…

— Вообще, — Льор вытер ладонью глаза и отступил, — ты — мой брат. Я тебя не могу бросить!

— Но тебе со своими сородичами будет лучше! — Брехт не оставлял попыток отделаться от ушастого приставалы.

— Тогда почему ты остаешься здесь? — запальчиво возразил юноша. — А не идешь в свои горы? Тебе тоже с сородичами будет лучше! А здесь их нет!

— Ошибаешься, — Брехт через плечо бросил взгляд на оставшуюся на крыльце леди. Возле нее стояли младшие дети, близнецы-полукровки. — Их тут полным-полно!

Эпилог

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

— Эй, Лионар! Где лорд?

— Кажется, в кузне. А что случилось?

— У нас гости!

— Ох, — юноша переменился в лице, — беги предупреди леди Бордирель, а я…

— Я сам! А ты сбегай к миледи!

Лионар послушно бросился в замок, а его собеседник со всех ног припустил к кузне.

Юный Беренгар, до недавнего времени наследник замка Стрелка, не любил отчима. Сказать больше, он был бы рад, если бы с ним что-то случилось, но так вышло, что он оказался единственным, кого не устраивал новый лорд. Он появился тут чуть больше полугода назад, и не прошло и нескольких месяцев, как завоевал авторитет, не делая для этого совершенно ничего.

Со стороны кузни слышались удары молота, но к тому времени, как подросток добрался до нее, грохот и лязг смолкли. С усилием отворив тяжелую калитку — кузница была отделена от двора забором, — Беренгар протиснулся внутрь как раз в тот миг, когда отчим и кузнечиха показались в дверях. Внутри царил полумрак, и оба они щурились от слепившего глаза яркого весеннего солнца.

— Не думаю, что у нас все получилось, — сказала кузнечиха.

— А я не думаю, я знаю! — оборвал ее смуглый мускулистый орк, через голову стаскивая темную от пота и грязи рубашку. — Не боись! Вот наделаем талгатов побольше, научу вас сражаться! Только сперва надо новый клинок испытать…

— Интересно, где и как?

Орк не ответил. Подойдя к бочке с талой водой, он стал умываться, шумно фыркая и отплевываясь и не обращая внимания на то, что в начале весны еще довольно прохладно.

— Найдем, — закончив, пообещал он. — А тебе чего надо?

Беренгар смутился. Он был уверен, что отчим даже не посмотрел в его сторону, увлеченный разговором с кузнечихой. Собственного кузнеца в замке не было уже давно, еще с войны. Он погиб на стенах, защищая замок, и дело в свои руки взяла его жена. Но разве может женщина быть настоящим кузнецом? Гвоздь, подкову или какую другую хозяйственную мелочь она, может быть, и сделает, но к тому же оружию не подступится. Изготовление оружия — своего рода магия, женщин и близко не подпускают к секретам оружейного мастерства. А новый лорд, оказывается, прекрасно знал кузнечное ремесло и, бывало, день-деньской пропадал в кузне.

— Чего надо-то? — Выпрямившись, Брехт посмотрел на пасынка. Тот в свою очередь уставился на его голый торс, не в силах поднять взгляд на скуластое смуглое лицо и в душе ненавидя себя за эту слабость. Загорелая кожа была практически лишена ритуальных шрамов, которыми любили украшать себя орки. Отчим побывал в разных странах, совершил несколько значимых деяний, но на его теле не осталось знаков, повествующих об этом. Только татуировка в виде дракона, которую кузнечиха нанесла ему зимой.

— Там это… — подросток переступил с ноги на ногу, — гости у нас.

— Где? — напрягся Брехт.

— Мы их со стены видели. Уже подходят.

— Кто?

Мальчишка вскинул голову и взглянул-таки в лицо отчима.

— Светловолосые! — выкрикнул он со злорадством и поскорее бросился бежать. Вслед ему неслась ругань.