Коммерческое партнерство, которое принесет Берку и Хэру вечную славу, началось в ноябре 1827 года с кончины пожилого постояльца по имени Дональд, который умер, задолжав Хэру четыре фунта стерлингов за квартиру. В те годы Эдинбург был ведущим центром медицинского образования в стране. Чтобы вернуть долг, Хэру пришла в голову идея продать труп старика одному из многочисленных анатомов города. Берк, которому была обещана доля от выручки, помог своему другу доставить труп в школу знаменитого хирурга, доктора Роберта Нокса, где им вручили внушительную сумму в 7 фунтов 10 шиллингов — более 300 долларов в пересчете на современные деньги — и сказали, что их будут рады видеть снова, «когда у них появится новый труп».

Не желая заниматься трудным, грязным и опасным делом ограбления могил, эта нечестивая парочка придумала другой, менее трудоемкий способ получения трупов для продажи: «оптовые убийства». Их первой жертвой стал пожилой постоялец по имени Джозеф, заболевший тифом. Опасаясь, что присутствие в доме заразного старика отпугнет потенциальных клиентов, Хэр снова прибег к помощи Берка. Напоив Джозефа до беспамятства виски, парочка расправилась с ним: один прижал подушку к его лицу, а другой лег ему на грудь. На этот раз Нокс заплатил за труп 10 фунтов. Ни в этот, ни в последующие разы доктор не удосужился поинтересоваться происхождением товара, за который он платил.

Хотя факты остаются туманными, следующей жертвой, судя по всему, стал другой больной обитатель пансиона, англичанин возрастом около 40 лет. Большинство историков этого дела считают, что, расправляясь с этим человеком, оба убийцы отработали придуманную ими технику удушения: Хэр закрывал руками рот и нос человека, а Берк ложился на верхнюю часть тела.

Исчерпав запас больных постояльцев, пара отправилась на поиски новых жертв. Первой в их лапы попала пожилая торговка Эбигейл Симпсон. Встретив женщину в пабе, Хэр заманил ее к себе, где они с Берком напоили ее виски. Когда она оказалась в беспамятном состоянии, они задушили ее, раздели, засунули в чайный ящик и доставили в кабинет не задающего лишних вопросов доктора Нокса.

В течение следующих шести месяцев — с апреля по октябрь 1828 года — эти изверги (так их вскоре назовут в газетах по всему Соединенному Королевству) убили еще 13 человек.

Кульминация злодеяний этой мерзкой парочки пришлась на Хэллоуин 1828 года. К тому времени Берк и Макдугал жили в другом доходном доме, которым управляла пара по фамилии Брогган. В то утро Берк наслаждался утренней порцией виски в соседнем пабе, когда к нему в поисках милостыни заглянула пожилая нищенка. Решив, что это легкая добыча, Берк угостил ее напитком и завязал разговор. Вскоре старушка с радостью приняла его приглашение остановиться в его доме.

Оставив ее в обществе жены, Берк разыскал в ближайшей таверне Хэра и сообщил ему, что нашел свежее мясо для стола доктора Нокса. Затем он вернулся домой, где, готовясь к убийству, уговорил других постояльцев, пару по фамилии Грей и их ребенка, провести ночь в другом месте. Как только Греи ушли, а Хэр появился на месте преступления, двое расправились со старушкой привычным способом и засунули ее труп под кучу соломы у изножья кровати.

На следующее утро миссис Грей вернулась в комнату за парой чулок своего ребенка, заглянула под солому и с ужасом увидела лишенное одежды мертвое тело старушки, у которой изо рта текла кровь. К тому времени как в пансион Брогганов прибыли полицейские, оба серийных убийцы уже доставили труп к доктору Ноксу, где его позже и обнаружила полиция. Берк и Хэр были немедленно взяты под стражу.

Преданный Хэром, который, чтобы спасти свою шкуру, согласился сдать сообщника, Берк был привлечен к суду за убийство, осужден и приговорен к виселице. Его повешенное тело, объявил председательствующий судья, будет «публично препарировано и анатомировано».

На его повешение 28 января 1829 года собралось около 25 тысяч человек. Казнь Берка заняла около 10 минут. В соответствии с постановлением суда, его тело было препарировано перед аудиторией студентов-медиков. На следующее утро труп был выставлен на всеобщее обозрение. К концу дня 30 тысяч нетерпеливых горожан прошли через анатомический зал, чтобы взглянуть на его жуткие останки. Затем с трупа сняли плоть, а скелет передали Эдинбургскому университету. Часть кожи была содрана и превращена в артефакты, среди которых были бумажник, футляр для визитных карточек и книжный переплет.

Получив иммунитет от судебного преследования, Уильям Хэр был отпущен на свободу к большому возмущению общественности. Разъяренная толпа жаждала его крови, в то время как он ускользнул из Эдинбурга, направился на юг и добрался до Карлайла, после чего его след в исторических хрониках был утерян.

#3 Гравюра для памфлета об убийстве

Убийство Хелен Джуэтт

(1836 г.)

Совершив самое сенсационное убийство того времени — зарубив топором работницу секс-индустрии Хелен Джуэтт, — преступник скрылся, как показано на этой гравюре.

В Нью-Йорке 1830-х годов, когда не было законов, запрещающих проституцию, жили тысячи работниц секс-индустрии. Одной из них была 23-летняя красавица Хелен Джуэтт. Урожденная Доркас Дойен из Темпла, штат Мэн, в раннем подростковом возрасте она пошла работать прислугой в доме верховного судьи штата Мэн Нэйтана Уэстона. К ней относились как к члену семьи — она получила образование в местной школе, где стала выдающейся ученицей. Она любила читать, обладала «замечательной быстротой ума» и изысканными манерами.

В 18 лет — к тому времени она стала умной, волевой девушкой с живой сексуальностью и романтической жилкой — она лишилась невинности с человеком, личность которого так и не была установлена. Боясь позора, она покинула семью Уэстонов и начала свою жизнь в качестве работницы секс-индустрии, используя несколько псевдонимов, сначала в Портленде, штат Мэн, а затем в Бостоне. Где-то между осенью 1832-го и январем 1833 года она переехала в Нью-Йорк, где под четвертым и последним псевдонимом Хелен Джуэтт работала в нескольких борделях, прежде чем поселиться в «доме дурной славы», которым управляла мадам Розина Таунсенд.

Летом 1835 года Джуэтт, которая, похоже, питала искренние романтические чувства к некоторым из своих клиентов, влюбилась в 19-летнего продавца галантерейных товаров Ричарда П. Робинсона. Уже через несколько недель после их первой встречи она стала посылать ему пылкие письма, признаваясь в «безумной» любви, восхищаясь его «щедростью и благородством», и пела дифирамбы их любовным утехам.

Робинсон, вероятно, был не меньше влюблен в Джуэтт, заявив в одном из первых писем: «Никто не полюбит тебя больше, чем я». По мере развития их отношений Робинсона все чаще охватывали отвращение и ненависть, к своей возлюбленной он стал относиться с открытым презрением. Вскоре, как пишет историк Патриция Клайн Коэн, их «сладкая и всепоглощающая любовь выродилась во взаимные угрозы и упреки».

И все же, как и бесчисленное множество других влюбленных, застрявших в токсичных отношениях, они неоднократно мирились. Джуэтт оставалась в неведении относительно самого мрачного аспекта личности Робинсона: в нем жили две разные личности, Джекил и Хайд [ Герои известного произведения Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». — Прим. ред.]. В своих дневниках он признался, что, хотя днем его разум обычно спокоен и рассудителен, «иногда в полуночный час из глубоких недр разума, словно вздрогнувший маньяк, пробуждается мысль, которую разум едва ли может утихомирить!»

Эти наклонности Робинсона проявились ранним утром в воскресенье, 10 апреля 1836 года, когда во время одного из своих визитов к Джуэтт он раздробил ей череп топором, поджег ее кровать, чтобы скрыть следы преступления, и скрылся в ночи. На место происшествия вскоре прибыли служители закона и быстро потушили огонь. Обыскав дом, они обнаружили на заднем дворе окровавленный топор, а на улице за оградой — мужской плащ из синей ткани, очевидно, оброненный убийцей. Узнав имя гостя убитой женщины, пришедшего в тот вечер, они разыскали Робинсона в его доходном доме и арестовали. Поскольку и плащ, и топор удалось быстро связать с Робинсоном, сомнений в его виновности практически не оставалось. Тем не менее Робинсон упорно заявлял о своей невиновности, продолжая настаивать на этом до конца своих дней.

Освещенное с нескрываемым интересом в газете New York Herald, это преступление стало предметом всепоглощающего интереса. В четверг, 2 июня 1836 года, начался суд над Робинсоном, о котором писали газеты по всей стране. Несмотря на то что адвокаты обвинения представили огромное количество косвенных доказательств вины Робинсона, присяжные быстро отвергли показания главной свидетельницы, Розины Таунсенд, которую защита осудила как «обычную проститутку», «позорное и брошенное» существо, «слишком испорченное и гнилое, чтобы говорить правду». Присяжным потребовалось всего 15 минут, чтобы вынести вердикт о невиновности.

Поменяв имя на Ричарда Пармали, Робинсон отправился на запад и поселился в Накогдочесе, штат Техас. Следующие годы до своей внезапной смерти в 1855 году он управлял салуном и парком дилижансов, служил секретарем окружного суда, вступил в масоны, инвестировал в недвижимость, воевал и был тяжело ранен в военной кампании против племени чероки, а после женитьбы на богатой вдове, унаследовавшей большое состояние покойного мужа, стал крупным землевладельцем, на которого работали более 20 рабов. На похоронах его восхваляли как «доблестного солдата Республики» и «предприимчивого гражданина штата», обладавшего «благородным и твердым характером».