Он так любил ее и так боялся потерять, что без колебаний решился на обман и солгал ей. Когда она узнала правду, разразился грандиозный скандал; но она уже принадлежала ему; у них только что родился ребенок, малыш Жако, и оба были еще очень молоды! В конце концов, они привязались друг к другу, а потому с надеждой смотрели в будущее.

Пока же следовало жить и добывать средства к существованию. Андре, оставшись вдовцом с двумя детьми, написал: «Приезжай вместе с женой, в Эроне найдется место и для вас, а ты наверняка будешь мне полезен». И они приехали.

Семья де Лабосьер издавна дарила Франции честных судей и отважных воинов. Однако в нынешний век жизнь столь дорога, что, не имея дохода в несколько миллионов, ты считаешься бедным. Так что члены семьи без колебаний занялись торговлей и стали вкладываться в промышленность, что, в сущности, не менее почетно и более надежно, чем отправляться торговать своим честным именем в Америку, особенно если ты родился в почетном, но малоизвестном семействе Беарна.

Андре был старше Жака на десять лет, он успешно окончил Политехническую школу и тотчас попытался стать промышленником. Ему повезло встретить на своем пути бедного изобретателя, и он, честь по чести, лишил несчастного умельца авторства знаменитого колпачка Эрон, сетчатого колпачка газовой горелки, благодаря чему маленький семейный капиталец изрядно преумножился, а изобретатель и его семья в это время едва не умерли с голоду.

По сути, Андре не был плохим человеком, просто дела для него были превыше всего.

Он точно не был плохим: дети его обожали, он без колебания протянул руку помощи брату.

Так что раскаиваться ему не в чем. Желая приносить брату пользу, Жак с головой ушел в работу по производству сетчатых колпачков и достиг таких успехов, что его жалованье, составлявшее в первый год шесть тысяч франков, на второй год возросло до двенадцати тысяч. Но на третий год цифра осталась прежней, и похоже, молодой паре предстояло еще долго жить, довольствуясь жалкими пятьюдесятью луидорами в месяц, не случись удивительные события, затронувшие каждого как на заводе, так и в замке.

II

Неожиданный отъезд

Подкрашивая губы, Фанни вновь переживала тот памятный вечер, когда после ужина в столовой их маленькой квартирки в Эроне, в разгар досадных препирательств, во время которых супруги наговорили друг другу много горьких слов, внезапно появился Андре, и его приход отвлек разгоряченных собеседников от собственных несчастий.

Андре был смертельно бледен.

Она помнила все подробности, все сказанные тогда слова, абсолютно все!

Андре, как и Жак, отличался высоким ростом и казался для многих силачом. Но в тот вечер он весь дрожал, а на его лице отражалось столь непомерное отчаяние, что без жалости на него было не взглянуть.

Увидев его в таком состоянии, и Жак, и Фанни в ужасе вскочили с места:

— Что случилось?

— Дело в том… в том…

Поначалу он не мог вымолвить ни слова и, рухнув на стул, сорвал с сорочки накладной воротничок, и тяжело задышал. Видя, что брат сильно взволнован, Андре похлопал его по плечу. Нет, он не болен…

— Ты откуда? Что случилось?..

— Ничего не случилось! Ничего… Я всего лишь вынужден уехать!

— Уехать? Надеюсь, ненадолго?

— Кто знает… В путешествие отправляюсь!

— В путешествие… И куда?..

— Мне в Америку надо ехать… по делам… это связано с заводом…

— Так чему ты удивляешься! Рано или поздно пришлось бы ехать.

— Мне даже страшно представить, что я уеду из замка, оставлю тут малышей… Ты должен меня понять! Не хочу расставаться с Жерменой и Франсуа…

— Давай я поеду вместо тебя? Если, конечно, это возможно, — предложил Жак.

— Нет, нет! Невозможно, — вздохнул Андре, — мне самому придется ехать…

— Тогда почему бы тебе не взять с собой детей?

— Я об этом думал… но сейчас не могу… не могу!.. Нет!.. Потом!.. Потом я тебе напишу, и ты привезешь их мне… через несколько месяцев…

— Через несколько месяцев?

— Не спрашивай меня больше ни о чем! Хватит! Позаботься о них, ладно?.. Люби их!

Он распахнул руки, и братья долго сжимали друг друга в объятиях.

— Я больше ничего не могу вам сказать, — нарушил Андре тишину, — только то, что сегодня вечером я еду в Париж, откуда утренним поездом отправлюсь в Бордо. А тебя, Жак, я оставляю управляющим всеми моими делами. Ты будешь исполнять обязанности патрона. Вы переберетесь жить в Ла Розрэ, и во всем меня замените!.. Вот бумаги, предоставляющие Жаку всю полноту власти и определяющие его долю в доходах. Все законно. Только что был у нотариуса!..

— Так ты вернулся из Жювизи?

— Да.

Ответ прозвучал сухо, словно Андре давал понять: никаких больше обсуждений, никаких объяснений. Фанни и Жак переглянулись и больше не вымолвили ни слова.

— Проверь эти бумаги, — снова сказал брат, — а я вернусь в замок. В четыре утра буду у вас. Подпишем наше соглашение, потом я возьму машину и поеду в Париж. Предупреди шофера.

Тяжело вздохнув, он встал и направился к двери. Только Андре скрылся за дверью, как Фанни бросилась на шею мужу, не в силах скрыть охватившие ее радость и веселье, переходившие в исступленный восторг. В глубине души она ненавидела Андре и считала, что он специально не предоставил им места, равного своему собственному, хотя, по ее мнению, они это заслужили.

Он уезжает — как же им неожиданно повезло, наконец-то!

— Ах, дорогуша, дорогуша!

В ее речи снова появился британский акцент, который некоторое время назад пришлось забыть, поскольку они занимали весьма скромное место в обществе, а англомания была в чести исключительно среди высшего света.

Жак с трудом сумел успокоить жену:

— Подожди, дай ему хотя бы уехать!

Но как только они увидели в окне столовой, что Андре садится в свою двуколку, тут же бросились к бумагам и, пожирая их глазами, принялись читать и перечитывать… Треть всех доходов! Треть! Это же целое состояние! И все было верно… Все продумано, подготовлено и образцово составлено. Осталось только подписать… И Жак, торжествуя, поставил свой росчерк, в то время как Фанни нервно смеялась за его спиной…

— Надеюсь, дорогуша, — промолвила она, — что все в нашем распоряжении не на пару дней?

— Он сказал: «…На несколько месяцев…»

— А не кажется ли вам, дорогуша, что это больше напоминает завещание?

— В чем-то вы правы, — ответил Жак.

— Но что могло случиться?..

— Что-то произошло совсем недавно, потому что в шесть часов мы виделись на заводе, и он мне тогда ничего не сказал; похоже, на тот момент он еще не получил никаких новостей и опасаться было нечего. Странно, очень странно… Быстро же он съездил к нотариусу в Жювизи и все уладил со стариком Сен-Фирменом…

— Это связано с женщиной? — предположила Фанни.

Жак покачал головой. Он так не думал. Откуда могла взяться женщина?.. Андре, образцовый отец, оставался верен памяти матери Жермены и Франсуа, которую он боготворил при жизни.

Разумеется, среди гостей в Ла Розрэ часто встречались элегантные и очень кокетливые дамы, но Андре, похоже, никому из них не оказывал особого внимания, со всеми был любезен и ко всем относился ровно.

Правда, в последнее время прошел слушок, что он учит молодую жену старика Сен-Фирмена, нотариуса из Жювизи, играть в гольф, однако его безупречно корректное поведение в любых ситуациях быстро заставило умолкнуть злые языки.

В конечном счете Сен-Фирмен сам стал играть в гольф, но ревнивца подняли на смех — никто не верил в любовную интрижку, которая вряд ли добавила бы блеска мужчине из рода де Лабосьер. Ведь бывшая воспитанница старого Сен-Фирмена, ставшая его супругой сразу после окончания пансиона, сохранила прелестную наивность, присущую всем молоденьким девушкам, и, похоже, еще не умела по-женски кокетничать.

Но как бы там ни было, после отъезда Андре супруги Сен-Фирмен больше не приезжали в Ла Розрэ, хотя не раз получали приглашения, и это заставляло задуматься Жака и Фанни.

В то памятное утро Андре появился в названный им час; Жак и Фанни ожидали его. Они даже не ложились. Им показалось, что Андре немного пришел в себя. Исчезла столь напугавшая их смертельная бледность. Он определенно успокоился: вероятно, принял решение относительно таинственного события, из-за которого ему приходилось покидать Ла Розрэ. Андре был любезен даже с Фанни и еще раз поручил ей своих детей, взяв с нее обещание, что во время его отсутствия — насколько он уезжал, пока неизвестно — она заменит им мать. И настоял, чтобы на следующий день она перебралась в замок и чувствовала там себя как дома.

Собираясь уезжать, Андре принял предложение Жака проводить его хотя бы до Парижа.

— Ты прав! Едем!.. Нам еще надо обсудить кое-что относительно завода… к тому же я должен дать тебе несколько напутствий. Чтобы все осталось между нами, поедем без шофера.

Братья сели в автомобиль и уехали. Фанни долго смотрела им вслед: во мраке мелькал свет задних фар, виднелся темный силуэт огромного сундука Андре, на который накинули от накрапывающего дождя брезент… Затем она прилегла на диван и, закрыв глаза, попыталась уснуть; но отдохнуть не удалось — она была слишком взволнована. Охваченная каким-то странным смятением, Фанни внезапно вскочила на ноги и побежала в комнату, где мирно спал ее сын.