— Ага, успехов, парнишка, — фыркнул я. — Этот орешек тебе расколоть не получится.

— Забьемся? — хитро спросил Алекс, но я мотнул головой.

— Нет. Джентльмены на такое не забиваются.

— Ну и ладно, — отмахнулся Алекс и, потянувшись, снова улыбнулся.

— А ты азартный, — ответил Лео и, хмыкнув, кивнул в сторону коллег, группками возвращавшихся обратно в офисный центр. — Идем?

— Идем, — кивнул я и, докурив, выбросил окурок в урну. Я еще не догадывался, что это лишь первый день из многих. Потом станет понятно, что «ВебЛайн» так просто из своих паучьих лап никого не отпускает. Ни податливых, ни независимых.

Глава вторая. Учебка

Елена Андреевна соврала. Учебка растянулась на четыре недели, а виной всему заминка с доставкой компьютеров, телефонов и обычных столов. Поэтому отдел обучения с Лерой, которой менеджеры дали прозвище Орешек из-за чересчур привлекательной жопки, всерьез принялся вдалбливать знания в буйные головы. С десяти утра до семи вечера мы записывали, а потом зубрили продажные алгоритмы, скрипты на продажу аксессуаров, отрабатывали наиболее популярные возражения клиентов и до кучи проходили тренинги по разным категориям товаров. Для этого к нам из Москвы выписывали «знающих» — старших и ведущих менеджеров.

Девчата из отдела входящих звонков скоро отделились, как и отдел по работе с проблемными клиентами. У них были свои руководители и занимались они в отдельных кабинетах. Ну а я скоро понял, почему менеджеров набрали больше, чем озвучил мне рыжий Василий. После зубрежки знаний всем требовалось сдать экзамен и те, кто его заваливал, безжалостно изгонялись из «ВебЛайна» ссаными тряпками.

Первым отвалился Калдырь, чьему отчислению никто не удивился. Он заявился на сдачу экзамена по продажному алгоритму с ароматом перегара, в перепачканной золой майке-алкоголичке и в грязных парусиновых брюках. Затем выслушал Орешка, которая задала ему вопрос, поднялся со стула, сказал, что ему плохо, перегнулся через стол и блеванул на побледневшего Василия. Калдыря вывел из офиса Андрюха, наш сисадмин, на лице которого застыла маска презрения и непонимания, почему именно он должен был этим заниматься.

Остальные отваливались по причине собственного распиздяйства. Кто-то забил на зубрежку и не смог ответить на простой вопрос. Кто-то излишне сально шутил над Лерой, пытаясь выбить хорошую оценку хитростью, но Орешек шуток не понимала и, качнув привлекательным орешком, указывала на дверь. Однажды и я был на волосок от увольнения. Виной всему один из знающих — Юра Зюзин. Старший менеджер отдела корпоративных продаж. Он всерьез считал себя настоящим гуру техники и частенько глумился над остальными, задавая слишком уж сложные и специфичные вопросы. Но меня вопросами про диафрагму и светочувствительность завалить было сложно, поэтому Юра, похожий на пришельца с рахитом, принялся изобретать особо заковыристые вопросы. И если бы не пара лет работы в скупках да собственная любознательность, я бы с треском провалился и отправился на вольные хлеба. Но мне повезло, потому что на итоговый экзамен по фото и видеотехнике, который принимал Юра, пришла и Чеканова.

— Хватит валить Петровского, — осадила она увлекшегося рахита, который позеленел от ненависти, но в итоге исторгнул из себя паскудную улыбку и нехотя поставил мне зачет.

— Ебало б тебе разбить, — мечтательно протянул я, когда пересекся с ним у входа в офисный центр. Мы с Лео курили, а Юра, подойдя к нам, протянул влажную ладошку, чтобы поздороваться.

— За что? — поперхнулся он, когда до него дошел смысл сказанного, и благоразумно убрал руку.

— За то, что людей валишь, — устало ответил ему усталый Лео. Юру стоически ненавидели все, но озвучить общие мысли, витающие в головах, не постеснялся только я.

— Провинция, — буркнул Юра и поспешил скрыться в здании, пока мы с Лео не решили угрозу воплотить в реальность.

— Ты бы мог? — спросил меня Лео, когда рахит удалился.

— Что мог? В морду ему дать? — уточнил я и добавил, когда Лео кивнул. — Запросто. Да только гнили в нем много, сразу в ментовку помчится, заявление писать.

— Неприятная личность, — вздохнул Лео и, затушив сигарету, принялся повторять продажный алгоритм, который он сдавал второй раз. Орешек дала ему шанс и Лео не хотел проверять её терпение на прочность.

В целом, учебка не вызывала у меня сложностей. В электронике я и так разбирался, память была хорошей и все зачеты, кроме зачетов у Юры, сдавались с первого раза, однако были и моменты, смущающие меня.

К примеру, менеджерам запрещалось отклоняться от скриптов на отработку возражений. Когда я сообщил Орешку, что неплохо бы их подправить, она посмотрела на меня таким нецензурным взглядом, что сразу стало понятно — или я заткнусь, или Орешек сядет мне на лицо и задушит своей шикарной жопкой. За несоблюдение любого алгоритма полагался штраф, о чем нам сообщили в первый день учебки. Это не понравилось паре человек, которые демонстративно встали и под ироничные аплодисменты Головко направились к выходу. Штраф был небольшим, но с учетом, сколько звонков в день ты будешь делать, сумма могла выйти внушительной. Меня же смущало то, что скрипты ни черта не годились. Подправить их и вышла бы сказка, но написаны они были таким ублюдским языком, что я уже представлял клиентов, не дослушивающих эту бредятину и бросающих трубку, оставляя тебя со слитой в унитаз конверсией. Впрочем, надо дождаться первых звонков, а потом уже делать выводы.

К исходу четвертой недели нас осталось одиннадцать, как и говорил рыжий Василий. «Лучшие из лучших», как сказала Лена, давая добро на перевод аванса. Этому удивились многие, потому что в нашем городе аванс давали только тогда, когда ты приступал к работе. А мы околачивали груши в учебке, ожидая, пока привезут компьютеры и взмыленный Андрей их подключит и настроит. Поэтому аванс стал приятной неожиданностью. Я даже позволил себе утром купить мини-пиццу в киоске свежей выпечки рядом с офисом, где обычно затаривались едой на обед остальные сотрудники «ВебЛайна». Этот крохотный кругляш был таким вкусным, что мини-пиццы разлетались задолго до обеда.

Обедали прямо в офисе, в специально выделенной под это дело комнатушке небольшого размера. Обычно там было многолюдно и те, кому не хватило места, расползались по полупустому помещению, где в одиночестве или небольшими группками поедали то, что удалось добыть на обед. Я обедал в одиночестве, пока меня не находил Лео. Он как-то прибился ко мне в первый день, да так и остался, не обращая внимания на подъебки, а я в итоге смирился, потому что Лео обычно молчал, а если что-то и комментировал, то делал это в привычной лаконичной манере. Однако же и нелюдимым уродом я становиться не собирался, поэтому, переборов собственные комплексы, решил поближе познакомиться с теми, кто смог пройти учебку, и с кем мне предстояло трудиться на благо «ВебЛайна». И начал, ожидаемо, с тех, кто ко мне сам прибился. С Лео Шнайдера и Сашки Изотова.

Лео и правда звали Леопольдом. Родители, обрусевшие немцы, зачем-то решили отдать дань корням и своего первенца окрестили именно так. Когда Леопольд Шнайдер подрос, то сполна осознал всю прелесть своего имени. В школе не проходило и дня, чтобы какой-нибудь пацан, открыв дверь в класс, не прогудел натужным голосом — «Леопольд! Выходи, подлый трус». Поэтому-то Лео и начал представляться, как Лео. Шутки про черепашек-ниндзя он переносил легче, чем шутки про кота Леопольда и фашистов, убивших чьих-то дедов.

— После школы я женился, — устало улыбнувшись, сказал он, когда мы курили после обеда возле офиса. Послеобеденный перекур стал традицией и от него никто не отказывался, даже если не курил.

— Судя по тону, ты в этом раскаиваешься, — ответил я, чиркая зажигалкой. Лео пожал плечами и задумчиво посмотрел поверх моей головы. Позже он рассказал о своей жене, как обычно очень коротко. Она была младше его на год, но вертела усталым Лео, как слон своим хоботом. Каждый перекур он начинал с того, что звонил ей. Долго сюсюкал в трубку, потом убирал телефон в карман и тянулся за сигаретой. Однажды она заехала к нему после работы, и я удивился, увидев перед собой невзрачную коротышку в очках. Однако голос, взгляд и общее поведение, сразу дали понять, что передо мной самая настоящая сука. Лео этого не пытался скрывать, но и вытянуть из него подробности семейной жизни было гиблым делом. Он тут же замыкался в себе, отвечал односложно и резко переводил разговор на другую тему. И если Лео был вечно усталым, согбенным мужичком в теле молодого парня, то Сашка был полной его противоположностью.

Небольшого роста, но крепкий, Сашка мог похвастаться спортивным телом, лукавой улыбкой и подвешенным языком. Еще одной гордостью были его длинные волосы, стянутые в хвост. Когда резинка соскальзывала и Сашка встряхивал гривой, то правда становился похож на Иисуса, о чем ему в первый же день сообщил я, а потом и девчата подтвердили. Понятно, что их вниманием он завладел сразу и надолго. На второй день учебки Алекс, как он сам себя называл, заманил в туалет одну девушку из отдела входящих, а когда парочка вышла, то вид девушка имела растрепанный и счастливый.