— Ну да. Я в последнее время молча прохожу и ни с кем не здороваюсь, — продолжила она. — Один хуй, как обсирали, так и будут обсирать. Порой кажется, что делают это из-за того, что я с волосатыми трусь.

— Брось, — поморщилась Лаки. — Бабки у подъезда такие существа, что кости мусолить будут всем. И ботанику, который со скрипкой из музыкалки идет, и хулигану с разбитой рожей и опухшими кулаками. Им надо хоть о ком-то сплетничать, иначе смысл жизни теряется.

— Тебя тоже обсуждают? — ехидно спросил Жаба. Олькин взгляд похолодел, но голос остался таким же отстраненным.

— Нет. Папу боятся, — улыбнулась она и поправила челку, закрывшую правый глаз. — Просто смиритесь. Нас всегда будут обсуждать, но будут и те, кому плевать. Вот это факт. Чем ты сильнее выделяешься, тем больше внимания привлекаешь.

— Лаки права, — вздохнул я, с громким «чпок» открывая очередную бутылку пива. — Похуистичнее надо быть, и все. Доебался кто — ответь. Брешут как собаки — пройди мимо. С другой стороны, сами знали, на что шли, когда меняли стиль. Не такой, как все? Отвечай, раз не такой.

Но тогда я лукавил. Меня все же задевали чужие слова, будь то доебы гопарей или собачья брехня бабок. Похуизм пришел спустя время. К каждому. Тогда-то и стало плевать, кто там и что думает о тебе. Важнее то, кто ты сам.

Глава третья. Лялька и «Каннибалы»

В августе 2004 мы с компашкой сидели в тихом уголке промки, о котором никто не знал, пили пиво, обсуждали свежие релизы метал-сцены и просто болтали обо всем на свете. Размеренность и уют разрушил Балалай, ворвавшийся в струящуюся спокойной водой беседу ебучим ураганом и напугавший до одури разомлевшего от выпитого Жабу.

— Олег, тебя когда-нибудь кондрат ёбнет, — буркнул он, поднимаясь с земли и вновь усаживаясь на кривое бревно.

— Тогда я его сам ёбну, — отмахнулся Балалай и, припав к сиське пива, выдул почти половину. Когда он отдышался, то, загадочно улыбнувшись, добавил: — Короче. Вы не поверите, кто в Москву приезжает.

— Кобзон, — тут же ответил я. — Лучшее из семидесяти пяти нечетных альбомов. Мировое турне.

— Еблан ты, Миша, — рассмеялся Олег и тихо добавил: — «Каннибалы» в сентябре, прикинь?

— Да ладно?! — охнул я, проливая пиво и роняя на траву пачку сухариков. На ворчание Жабы, которому тоже досталось, я не обратил внимания. Ирка с Олькой, переглянувшись, лукаво вздохнули. Да, о моей любви к «Каннибалам» им было известно все.

Вместо ответа Олег вытащил свежий номер «Dark City» и, развернув его, сунул мне в руки. Глаза сразу же углядели любимцев, и я расплылся в улыбке, увидев афишу предстоящего концерта. От глянцевого журнала пахло сладкой типографской краской, Жаба, алчно облизывая губы и склоняя голову, пытался разглядеть обложку, а я пялился на мрачных брутальных мужиков и глупо улыбался.

— Ну, чо? Едем? — буднично спросил Кир, закуривая сигарету. — По любому мясо будет.

— Не сомневайся, — кивнул Олег, снова прикладываясь к пиву. — Так и знал, что Дьяк обоссытся от радости.

— Угу. Сам бы обоссался, приедь твои In Flames хоть куда-нибудь, — парировал я, продолжая любоваться афишей. — Сука! Надо деньги искать. И билеты как-то купить заранее. Наверняка разберут сейчас. Блядь, знал бы, не тратился в начале месяца на шмот.

— Знал бы, кого выебать, гондон бы напялил, — изрек Балалай и недовольно крякнул, когда Кир вырвал у него из рук почти пустую сиську пива. — Э?

— Не борзей, демон, — бросил Кир. — Тут еще дамы не пригубили, а ты уже высадил все. За это попиздуешь за добавкой… Нет, не обсуждается. Чеши давай, баклан! Как бухать, так он первый, а как сходить в киоск, сливается. И нечего на Жабу смотреть. Он отходил свое.

— Дуй давай, — поддакнула Ирка, и Олег, тяжко вздохнув, взял деньги и направился к забору.

— Журнал не обслюнявьте. Я не читал еще, — сказал он, прежде чем проскользнуть в щель, еле заметную в густых сорняках по пояс. Вслед ему тут же полетела пустая бутылка из-под пива и, вяло прошуршав, застряла в траве.

— Поездка дорогой выйдет, — вздохнул я, отдавая журнал Жабе. Тот сразу раскрыл раздел писем и принялся разглядывать полуголых баб в рубрике «Мисс Dark City». Ирка с Лаки подсели ближе и включились в разговор.

— Ну, хуй знает, братан, — ответил Кир. — А вдруг Фишер сдохнет через месяц после концерта или Уэбстер от алкашки кони протянет? Есть возможность, надо ехать.

— Я не смогу, — поджала губки Лаки и, виновато улыбнувшись, добавила: — Учеба. Плюс папе обещала с ремонтом помочь.

— С ремонтом? — нахмурился Кир. — Типа, обои клеить и плитку ложить?

— Класть, — поправила его Олька и рассмеялась. — Не. За рабочими приглядывать. У него весь сентябрь встречи, а мама в санаторий едет.

— Я папку потрясу. Или мама из заначки даст, — хмыкнула Ирка, беря у Кира пачку и вытаскивая сигарету. — На билет наскребу, а вот на поезд… Хуй его знает.

— А сколько ехать? — отвлекся от чтения журнала Жаба.

— Часов шестнадцать-семнадцать.

— Да хуй с ним, — ругнулся Кир. — Разберемся с поездом. Надо билеты купить сначала на концерт. Кстати, Жаб. Ты платишь.

— Схуяли? — поперхнулся тот, но когда Кир недобро улыбнулся, поник.

— Ты мне косарь торчишь. Забыл? — вопросом на вопрос ответил Кир. — Пришла пора отдавать должок. Купишь мне билет, и в расчете. Я ща на мели, как и Дьяк.

— Угу. Только я тоже походу в пролете, — буркнул я, закуривая сигарету. — К мамке не пойду, ей и так тяжело. Аванс мне не дадут больше.

— Я одолжу, — сказала Лаки. — Вернешь, как сможешь.

— Спасибо, Олька! — радостно крикнул я и, притянув её к себе, смачно чмокнул в щеку. Глаза Кира снова недобро блеснули, но он расслабился, когда я отпустил Лаки. Та утерла щеку и рассмеялась.

— Не за что. Вы лучше подумайте, как до Москвы доберетесь, — ответила она. Мы знали, что Олька была при деньгах, но у нее никто никогда не просил. Она сама решала, стоит ли дать или лучше промолчать. Сегодня мне определенно повезло. Щедрой Лаки была крайне редко.

— Хуль тут думать, — подключился подошедший с пивом Олег. Он уселся на бревно, толкнув боком Ирку, и тут же получил в ответ затрещину. Отодвинувшись, он косо посмотрел на подругу, но в итоге улыбнулся и сложил ладошки вместе, прося прощения. — Надо два места купить, а остальные зайцами. Сто раз так с пацанами гоняли. В плацкарте вообще всем похуй, билеты и не смотрят.

— А на входе? — ехидно поинтересовался Кир. — Ща пускают только по билетам, а провожающих секут.

— Говно все это, я тебе говорю, — отмахнулся Олег. — Покупаем две верхних у толчка…

— Фу, блядь. Там же противно.

— Ничего, потерпишь, — перебил Балалай Жабу. — Либо плати сам за всех. Не? Вот и не пизди почем зря. Короче. Покупаем два верхних у толчка. Туда даже контролеры редко суются. Билеты покупаем, к примеру, Ирке и Киру…

— А остальные? — улыбнулся я. Олег часто давал ебанутые идеи, но эта вроде бы должна сработать.

— Все будет, братка. Потерпи. Ирка и Кир самые крупные… Ай, блядь!

— Крупные? — рыкнула Ирка, двинув Балалая в плечо. Тот переполз ближе к ржущему Киру и надул губы.

— Я тут, бля, план придумываю, а меня лупят. В пизду. Сами решайте, как вам ехать.

— Харош! — рявкнул Кир. — Выкладывай.

— Ирка и Кир с билетами. Жаба заходит их проводить и остается в поезде, — продолжая дуть губы, ответил Олег. — Засунете его на багажную полку, или где матрасы лежат. Закроете, и все. Хуй его там кто увидит. Он же мелкий. Дрищ почти.

— А мы? — спросил я.

— А мы на Авдеевке подсядем. Московский поезд как раз там тормозит на пятнадцать минут. Солёный проводницу тормознет, а мы войдем. Типа, пассажиры. Залезем на багажную полку, если Жаба в матрасах ныкаться будет, а Ирка нас сумками прикроет. Свезет, и мы в Москве. Обратно уже поменяемся. Или не поменяемся, — поправился Олег, увидев под носом кулак Кира. — На крайняк можно по вагону рассосаться и подсесть к другим. Типа мы с ними едем. Вряд ли сонная проводница билеты трясти будет.

— А если не свезет? Если выгонят вас нахуй? — ехидно спросил Кир.

— Билеты на концерт вам отдадим. У клуба загоните опоздавшим, — быстро ответил Олег, будто сто раз делал.

— Ну, доля истины есть в его словах, — сказала молчавшая до сих пор Лаки. — Если другого варианта нет, то можете попробовать.

— Хуй с ним, — решился я. — Была не была.

— Ну и заебись. Давайте выпьем, — радостно оскалился Олег, поднимая над головой сиську с пивом. В этот раз ее отбирать не стали. Кир решил, что Балалай точно заработал себе на выпивку.

На удивление план Балалая худо-бедно работал. Кир с Иркой сели в поезд семнадцатого сентября вечером. Жаба, одетый максимально просто, был «провожатым», как и мы. Мы с Киром, дойдя до конца вагона, удивленно переглянулись. Места под матрасы не было. Они лежали свернутыми на багажных полках у потолка.

— Блядь. Я забыл, что выемка-то в купейном вагоне, — поморщился Олег. — Ладно, похуй. Пробуем. Скидывайте матрасы и прячем Жабу, пока народ не подтянулся.

Подтянувшийся народ в лице усатого усталого мужичка удивленно наблюдал за тем, как мы старательно прячем Жабу на багажной полке. Он хотел было задать вопрос, но Кир, метнувший в его сторону недовольный взгляд, заставил мужичка выдохнуть и усесться на свое место.