Генриетта Рейд

Опасная соперница

Глава 1

Я остановилась у двери в спальню Дианы и огляделась по сторонам. Несколько дней назад ее адвокат, мистер Ллойд, сообщил мне о ее смерти и о том, что ее наследницей являюсь я. До сих пор как-то не верилось, что Дианы больше нет. Но тонкий слой пыли на мебели в светлой, просторной комнате, цветастый халат, аккуратно сложенный на обитом парчой стуле у кровати, множество бутылочек и баночек с косметикой с беспощадностью указывали, что часть моей жизни ушла в небытие. С гибелью Дианы Ситон в автомобильной катастрофе захлопнулась книжка с яркими картинками, оставив меня в одиночестве и смущении.

Я нехотя подошла к столу, в ящике которого лежала переписка Дианы. Мне было неприятно совать нос в ее личные дела, и, вставив ключ в блестящий замок, я почувствовала себя подлой и хитрой.

Хотя я знала Диану со школы, было в ее жизни нечто, что она предпочитала скрывать от меня, — детские годы, проведенные ею в красивом доме отца в Корнуолле. Она мало говорила о Треджиллисе, но я видела яркие картинки в журналах и знала, что это величественный замок эпохи Тюдоров со стрельчатыми окнами и высокими печными трубами.

После каникул она возвращалась в школу серьезной и неразговорчивой, ее обычно ровное и радостное настроение куда-то исчезало. Лишь через несколько дней, когда ее покидали сдержанность и отстраненность, Диана становилась прежней.

Только раз она разоткровенничалась со мной, и то когда мы уже заканчивали школу.

Мы сидели на кроватях в тихом общежитии и перешептывались, обмениваясь планами на будущее. Когда я закончила свой восторженный монолог, то заметила, что Диана не слушает. В лунном свете, льющемся в окно, она сидела на своей узкой белой кровати, упершись подбородком в подобранные колени, и ее бледное лицо казалось загадочным в набежавших тенях.

— Счастливая! — с завистью сказала я. — Ты вернешься в свой прекрасный замок, и все мужчины будут виться вокруг тебя… Может, твой отец даже устроит бал, — добавила я, — и ты спустишься по широкой лестнице в роскошном кружевном платье. Диана невесело рассмеялась. — Джудит, ты, как обычно, увлеклась. Все не так. Я не собираюсь возвращаться в Треджиллис. Поеду вначале отдыхать, а потом вернусь в Лондон.

Я изумленно уставилась на нее.

— Но почему? Это ведь твой дом! И ты его любишь, я в этом уверена.

Последовало долгое молчание. Луну затянуло дымкой, и я не видела лица Дианы, недоумевая, не коснулась ли я чего-то запретного. Потом она медленно и неохотно сказала:

— Отец с матерью расходятся. Развода не будет. Мама уезжает в Лондон. Они никогда не ладили, даже когда я была ребенком. Ужасно ссорились, но это были тихие, язвительные ссоры, а не шумные скандалы, потому что папа очень сдержанный человек. Вообще-то я его люблю. Он обожает рыбачить и совершать долгие прогулки в одиночестве. Но мама совсем другая: она полна жизни, обожает веселье, вечеринки, и у нее полно друзей. Наверное, поэтому они никогда не ладили. Она хотела, чтобы отец добился успеха в обществе, а ему все это было ненавистно, он этого не скрывал, мама сердилась и говорила, что он нарочно ставит ее в неловкое положение. А ведь считается, что надо жениться на своей противоположности, чтобы быть по-настоящему счастливым, — задумчиво добавила она. — Если я когда-нибудь полюблю, Джудит, то это будет человек, похожий на меня.

— Но почему тогда ты должна покинуть Треджиллис? — удивленно спросила я. — Ты говоришь, что ладишь с отцом и понимаешь его.

Мне было непонятно, почему она собирается жить с матерью, с которой у нее мало общего, когда в глубине души ей была ближе жизнь в Треджиллисе. Но я не могла решиться задать этот вопрос.

Диана поняла все без слов, потому что была вдумчивее и взрослее меня, несмотря на нашу разницу в несколько месяцев.

— Мама болеет, — серьезно ответила она. — Она давно чувствовала себя плохо и так похудела. Отец хотел, чтобы мама пошла к врачу, но она отказалась. Всегда такая здоровая и жизнерадостная. Ей, наверное, это казалось нелепым. Но в конце концов отец все же вызвал специалиста. — Диана замолчала, а потом вызывающе добавила: — Я слышала, что он сказал отцу. Я специально подслушала.

Это признание несколько шокировало меня. Диана казалась мне безупречной, и по наивности я ощутила разочарование.

— Знаю, ты считаешь это подлым, но я должна была знать, потому что собиралась остаться с отцом, когда они разойдутся. Мать попросила меня поехать с ней, но я отказалась. Я, как и папа, ненавидела жизнь, которую она собиралась вести в Лондоне. Мне нужно другое, не могу так порхать по жизни. Но когда я услышала, что сказал врач, все изменилось.

Сейчас, повернув ключ в замке, я вспомнила отчаяние в ее голосе.

— Я слышала, как он сказал, что маме осталось недолго жить и если она действительно будет счастливее в Лондоне, то лучше ей переехать. — Ее голос дрогнул. — Это было так ужасно. Бедный папа был так сломлен, так не похож на себя! В ту ночь он попросил меня поехать с мамой. Отец объяснил, что очень бы хотел оставить меня с собой, ведь мы всегда были так близки, но ему будет спокойней, если я уеду с мамой, так как по-своему он всегда ее любил. И теперь мне, наверное, навсегда придется оставить Треджиллис.

Потом, к моему ужасу, Диана разрыдалась, стараясь приглушить плач одеялом…

Я медленно выдвинула ящик, ужасно не хотелось просматривать аккуратно сложенные стопки бумаг. Все лежало на своем месте, так типично для Дианы Ситон. Мы были с ней такими разными по характеру.

Окончив школу, мы разошлись, и я так удивилась и обрадовалась, когда получила от нее весточку.

Я думала, что буду слишком занята, чтобы чувствовать себя одинокой, но ошибалась. Меня очень обрадовало приглашение Дианы. Мы отлично ладили в школе, и почему бы нам теперь не продолжить дружбу, тем более что Диана, как и я, тоже осталась сиротой. Ее письмо было странно лаконичным, словно она просто пересказывала события, не имевшие отношения к ее жизни. Конечно, все ожидали смерти ее матери, и это не явилось неожиданностью. Но мимолетное упоминание в письме о том, что ее отец утонул, катаясь на лодке… Сухое перечисление фактов несколько смутило и испугало меня.

Смерть отца Дианы, Гайлза Ситона, должна была стать для нее страшным ударом. Я знала, как она любила его и свой корнуолльский замок. Однажды в школе она в отчаянии призналась, что хотела бы быть мальчиком, чтобы остаться в Треджиллисе навсегда. По закону дом должен был перейти к ее кузену Гарту Ситону, который являлся наследником ее отца.

Я немедленно ответила Диане, приняв приглашение, и в радостном нетерпении ожидала встречи. Но когда я увидела ее, то поняла, что манера письма полностью отражала перемену, произошедшую с ней. Былая сдержанность превратилась в холодную отчужденность. Часто, возвращаясь вечером и наблюдая, как Диана сидит в темноте, свернувшись в кресле, в задумчивом молчании, я недоумевала, зачем она вообще пригласила меня? Я чувствовала себя смущенной, не в своей тарелке. Может, подружка жалеет о приглашении и таким образом дает мне это понять? Как-то днем, вернувшись с занятий, я решила все прояснить. Диана сама только что пришла, на ней был красивый и дорогой костюм. В отличие от меня она всегда придавала много значения внешнему виду. Поэтому мне было так странно видеть ее в кресле в помятой одежде, с растрепанными волосами…

Я села на стул напротив нее. Было бессмысленно откладывать разговор: пришло время выяснить, действительно ли Диана пожалела о своем приглашении. Если это так, то самое время узнать об этом. Лучше не ждать, когда напряжение станет невыносимым.

Я попыталась начать разговор как можно тактичнее; не дав мне закончить, подруга воскликнула:

— Конечно, я очень рада тебе! Мы ведь так давно знаем друг друга!

Диана всегда была честной и прямолинейной, притворство ей чуждо. Я ощутила облегчение. Что же тогда гнетет ее? Что бы то ни было, но только не несчастная любовь. За Дианой бегали толпы молодых людей, которые постоянно ей звонили, только она оставалась равнодушной. Если она полюбит, все будет иначе. Сейчас ее печалило отнюдь не разбитое сердце.

Я смотрела на ее бледное лицо и покрасневшие глаза и не могла решиться продолжить разговор.

Вдруг Диана вскочила на ноги и начала мерить шагами комнату, нервно взлохмачивая волосы, чего я прежде никогда не видела.

— Почему ты на меня так смотришь? — раздраженно спросила она. — Неужели у меня выросла вторая голова?

Но внезапно она пришла в себя.

— Прости, Джудит, знаю, что веду себя ужасно, но меня действительно кое-что очень беспокоит.

Она быстро предупредила мой вопрос:

— Это не та проблема, которую можно разрешить разумным советом. Это одна из тех неразрешимых тайн, которые преследуют человека всю жизнь.

Когда я достала из ящика стола стопку бумаг, то вспомнила боль в ее голосе. Всю жизнь! А ее жизнь так рано оборвалась.

Меня поразила ее подавленность.

— Глупости! — воскликнула я. — Любую проблему можно решить или прояснить, если только подумать вместе.

Диана покачала головой, и я было подумала, что она не хочет ничего обсуждать. Потом подруга медленно произнесла:

— Это сказала кузина Юнис. Не думаю, что это пришло бы мне в голову, но когда я увидела его через столько лет, то все поняла.

Я не могла понять, о чем она говорит.

— Кто такая кузина Юнис?

— Не совсем кузина, дальняя родственница отца. Она потеряла работу, была в ужасном состоянии, обратилась к нему, и он пригласил ее в Треджиллис. Отец был одиноким человеком, но любил окружение близких и чтил семейственность. Он считал Юнис преданной родственницей.

— Я ее не помню. Ты не говорила о ней в школе.

— Тогда не было ни ее, ни Гарта. Все случилось, когда я в последний раз приехала домой, до переезда в Лондон.

— Гарт! Это твой кузен, который должен был унаследовать Треджиллис…

— Вместо меня, — закончила она. — Да, Треджиллис отходит к ближайшему родственнику мужского пола.

— Какой он, этот Гарт? — с любопытством спросила я.

— Не спрашивай, я не знаю. Думала, что знаю, но теперь…

— А кузина Юнис?

Когда я упомянула о ней, Диана немного приободрилась.

— Мы с ней ладили, несмотря на то что она уже пожилая женщина со странностями и трудным характером. Но Юнис была предана отцу, а это самое главное.

— И она сказала то, что тебя расстроило, — напомнила я. — Но что?

Диана неотрывно смотрела на длинное окно, и я знала, что ее занимает не вид на улице, где бледно-зеленые листья появлялись на грубых ветках темных лондонских деревьев.

— Она сказала кое-что про отца и Гарта. О том дне, когда они плавали вместе и отец утонул.

Она резко замолчала, а когда заговорила вновь, ее манера речи совершенно изменилась.

Похоже, Диана мне рассказала далеко не все, но я и так поняла, как моя уверенная и спокойная подруга, которая росла вместе со мной, превратилась в отчаявшееся существо с широко распахнутыми, полубезумными глазами. Видимо, эта Юнис вбила Диане в голову, что «при других обстоятельствах» ее отец не погиб бы. У нее началась депрессия, мысли о том, что, будь она рядом, он остался бы жив, не давали ей покоя.

— Ты не должна позволять этой Юнис забивать тебе голову всякой ерундой, — как можно решительнее заявила я. — Можно заболеть, постоянно думая о том, чего нельзя изменить. Ведь ты уехала только потому, что отец сам тебя попросил.

Диана беспокойно посмотрела на меня.

— Но мама уже давно умерла! Я могла бы вернуться, Джудит, и я знаю, что отец скучал по мне, но я осталась в Лондоне и пыталась жить своей жизнью. Отец попросил Гарта пожить с ним в Треджиллисе, поскольку тот был его наследником. Вернись я домой, все было бы по-другому.

Это признание несколько удивило меня. Зная ее привязанность к отцу, мне показалось странным, что она не вернулась в Треджиллис после смерти матери, как голубь возвращается в родное гнездо. Видимо, на это у нее были веские основания.

Я ждала дальнейших откровений, но Диана резко сменила тему, и мне это принесло лишь чувство облегчения. Наша беседа на время оживила ее, подруга выглядела менее обеспокоенной, и, несмотря на мое любопытство, мне не хотелось знать подробности.

Теперь, роясь в ее бумагах, я испытывала то же самое чувство, втайне боясь того, что могу обнаружить среди личных вещей Дианы Ситон. Предстояло просмотреть еще кучу писем и различных документов, я пересела на диван и сложила стопки на маленький столик. Постепенно я стала успокаиваться. Пока все эти бумаги были невинны: чек из дорогого бутика, списки бакалейных товаров, счета из сервисных служб. Диана хранила письма своих поклонников: некоторые — страстные, другие — умоляющие. Очевидно, она обращалась с ними с добродушной снисходительностью. На некоторых из них она сделала пометки, только подчеркивающие ее равнодушие: «Постараться встретиться с Рексом на следующей неделе» или «Бедняга Боб сделал предложение в седьмой раз. Пора положить этому конец».

Но, наткнувшись на маленькую синюю книжечку в сафьяновом переплете с золоченой застежкой, я внутренне похолодела — это был дневник Дианы. Здесь она записывала вещи, не предназначенные для посторонних глаз. Я посмотрела на огонь, пылающий в камине. Может, стоит бросить дневник в пламя? На мгновение я вспомнила Диану, какой видела ее в последний раз, бледной и измученной, с блестящими, испуганными глазами. Что или кто вызвал такую перемену в моей подруге? Если появилась возможность разгадать эту тайну, то разве это не мой долг?

Я щелкнула изящной филигранной застежкой. Дневник велся в течение пяти лет, бисерный почерк покрывал страницы, и, несмотря на внутреннее сопротивление, любопытство взяло верх. Перелистывая аккуратно исписанные страницы, я еще не знала, что хочу найти, но только не скучное перечисление событий ее жизни.

Я смутно знала, что Диана занималась социальной работой, состояла в нескольких благотворительных обществах и ассоциациях, куда с энтузиазмом вступила ее мать, будучи богатой и заметной в обществе фигурой, а затем потеряла к ним интерес. Но дочь от нее отличалась и продолжала то, от чего отказывалась ее мать. Я просматривала списки назначений встреч комитета, подробные описания торжественных мероприятий и благотворительных балов… Да, Диана серьезно относилась к своим обязанностям. Интересно, она действительно увлекалась работой или просто считала своим долгом продолжать дело матери?

Иногда попадались ссылки на светские или личные встречи, но опять же это было равнодушное перечисление дел, описанное с той же краткой сухостью. Например, «встретила Пита Р. в театре». Или о своем особенно упрямом поклоннике: «Джейсон опять задал тот же вопрос, как скучно. Мы такие разные, а он не может понять, что мы не будем счастливы вместе. Я старалась быть как можно тактичнее, потому что он довольно мил, но сказала ему, что наш брак исключен. Рядом с ним я чувствую себя такой старой и умудренной, совсем не так, как следует чувствовать себя рядом с будущим мужем!»

«Мы такие разные». Я отчетливо вспомнила маленькую фигурку в лунном свете и слова: «Если я когда-нибудь полюблю, Джудит, то это будет человек, похожий на меня».

Я принялась нетерпеливо перелистывать тонкие страницы в надежде найти более поздние записи. Возможно, там кроется разгадка той тайны, которую хранила Диана Ситон.

Внезапно я ее нашла! Диана писала неразборчиво, было видно, в каком отчаянии она находилась. «Телеграмма от миссис Киннифер — папа умер. Не могу поверить. Немедленно выезжаю в Треджиллис». Дальше почерк разобрать было невозможно. После этого шло несколько пустых страниц и, наконец, надпись «Треджиллис». «Сегодня разговаривала с миссис Киннифер. Она обеспокоена своим будущим. Теперь, когда Гарт стал наследником, она не знает, оставят ли ее в Треджиллисе, а ведь тут прошла вся ее жизнь. Когда я пыталась успокоить ее, ворвался этот ужасный ребенок М.М. и я не договорила. Потом долго беседовали с Юнис в ее комнате. Я не смогла заставить себя спросить Гарта о смерти отца, хотя он был с ним, когда произошел несчастный случай. Похоже, Гарт с папой взяли шлюп. Внезапно налетел ветер, и они перевернулись. Это так невероятно, потому что и отец, и Гарт часто плавали. Юнис постоянно твердит о том, что отец не умел плавать, а Гарту не терпелось получить Треджиллис. Но я этому не верю! Отец сам пригласил Гарта пожить у него, после того как мы с мамой уехали.

Гарт был ему очень нужен, папа доверял ему. Он хорошо разбирался в людях, и, если бы Гарт задумал недоброе, папа бы догадался. Юнис ошибается, она просто не смогла перенести смерть отца. Но я все время думаю, что однажды тоже доверилась Гарту, а он меня подвел. Я не должна об этом думать…»

В дневнике была еще одна запись. Почерк был мелким и четким, словно все бушующие в душе Дианы чувства замерли. Но именно этот холодный, точный почерк являлся ключом к тому, что я прочла далее.

«Сейчас в словах «несчастный случай» кроется ужасный, гадкий смысл. Я только что узнала, что граф де Шаландон умер и Арманелл теперь вдова. Не думала, что смогу кого-то ненавидеть так, как ненавижу Гарта. Он украл у нас все. Сначала у меня, потом у папы, а теперь у него есть дом для Арманелл… Была ли смерть отца несчастным случаем или это было хладнокровное убийство? Терзаюсь сомнениями. Мне кажется, я сойду с ума, если не выясню, но как это сделать? Стоит только подумать о Гарте и Арманелл в Треджиллисе…»

Запись резко оборвалась. Словно Диана решила, что больше ничто в ее жизни не имеет значения. По моему телу пробежала дрожь, когда я закрыла дневник.

Вместо того чтобы почувствовать себя удовлетворенной, я начала испытывать тревогу. Словно теперь, после смерти Дианы, я должна была разгадать тайну смерти ее отца. В конце концов, она оставила мне все свое состояние. Это будет своего рода плата.

Чтобы добыть информацию, я должна оказаться на месте, а как это сделать? Я вряд ли могу представиться нынешним хозяевам Треджиллиса подругой Дианы и просить о гостеприимстве. Нет, это исключено. Так никогда не узнать, были ли подозрения Дианы оправданны. Что представляет собой этот Гарт Ситон? Судя по некоторым намекам в дневнике Дианы, это странный и загадочный тип. А кто такая миссис Киннифер и тот ужасный ребенок, которого Диана терпеть не могла?

Когда я уже собиралась закрыть дневник, оттуда выпала вырезка из газеты. Я наклонилась, подняла ее с ковра и с интересом прочла. Это оказалось объявление, вышедшее за несколько дней до смерти Дианы: «Требуется преподаватель, мужчина или женщина, для обучения мальчика-француза английскому языку. Необходимы рекомендации». Я поняла, что кандидат должен обращаться к Гарту Ситону из Треджиллиса, и, судя по краткому изложению, представила себе сухого и чопорного человека. Но почему Диана вырезала и сохранила это объявление? Просто потому, что оно имело отношение к ее дому и человеку, которого она считала захватчиком? А кто этот мальчик-француз? Может, это и есть тот ужасный ребенок, о котором упоминала Диана?

Сама судьба делала меня исполнителем мести за Диану, разве иначе я обладала бы теми навыками, которые требовались Гарту Ситону? В Лондоне меня ничто не держит. По словам адвоката, дом Дианы будет продан, а деньги разделены между несколькими благотворительными обществами. Но я наследовала почти все ее денежное состояние и теперь могла вести любую жизнь. Хотя бы из благодарности я должна попытаться разгадать тайну смерти Гайлза Ситона. В глубине души я понимала, что мною движут не только высшие мотивы. Мне ужасно хотелось попасть в этот величественный замок эпохи Тюдоров.