13 СИМФОНИЯ

Еще не отзвучало начало — публика еще ворочалась дышала и кашляла — еще в дали большого зала какое-то движенье возникало — еще соседка запоздало программку изучала краем глаза — я знал уже — с каким печальным наслажденьем! — непроизвольно отметая все — что он нас проведет по всем ступеням — пробегая по нервам знойным холодом — и бросит к своим ногам волной аплодисментов

Там — подъезд сияющий в снегу — на бегу распахнутая дверь — старушки возле гардероба — здесь свист костей и пляски гроба! — визжит взбесившийся клубок — прах отрясают кастаньеты — Бобок! бобок! бобок! — и разверзается — и в э т о проваливается ошеломленный зал

Что было? — что произошло? — вылез на сцену востроносый в широких брюках — отрывисто раскланялся — скандируя и нарастая — зал открытым сердцем шел к нему — пожал сухую руку дирижера — кто ты? — ловкий мистификатор? — нет! ты эксплуататор душ человеческих — какою дьявольской уловкой сумел ты отворить наш бренный механизм — где молоточек с барабанной перепонкой — и каждому свой резонатор вставил

И вот вошло как мучаешься ты — как одинокое созданье — то и дело оступаясь — летит в пролет и в пустоту — как на лету его подхватывает кто-то — в недоумении — что произошло? — «Но это безусловно гениально» — сказала седая дама спутнице

Но время кончилось — и все — из света в темноту — неспешно возвращаются к себе — троллейбусом такси метро — как будто ч т о полчаса назад наигрывала с м е р т ь на каждом позвоночнике — и в упоенье и в тоске — как поворачивается ржавый гвоздь в доске забыли начисто! — все обернулось консерваторией толпой полузнакомых — так прошмыгнув под колесом вильнувшей в сторону машины — еще визжат голодные колодки тормозов — уже спешат по тротуару — к себе — забыться сном — любовью — чем-нибудь

ВЕСНА В ФИНЛЯНДИИ

В березах Куоккало гуляет мартовское солнце — где кроткий и чересчур прославленный старик — смотрел на поле Финского залива — беспомощно жуя бородкой — будто ожидая от серо-голубой полоски — так близко — почти не различая — которая одна осталась — в тумане слез — разгадки жизни всей — и ветер выдувая влагу сушит съедает льдистый снег

И на дороге в Териоки вдруг припомнишь строки: «…на даче в Куоккало» — «…уехал в Териоки» — журнальная виньетка начала века — чье-то больно шевельнется воспоминанье — и там где в соснах розовый просвет напоминает лето — приснятся чьи-то восемь лет — вот у калитки ваш сосед в чесучовом пиджаке — раскланялся с твоим отцом — врачом или профессором — и женщина белея взволнованным лицом и полосатым платьем — бежит в траве — и тебя оглохшего от сумасшедшей тряски снимают руки нежные с коляски — и близко-близко счастьем осветленные глаза

Послушайте Куоккало и Териоки — нельзя же так! нельзя — навязывать чужое детство — и соседство с великим дачником — я не был тут — недобрым старичком — вернее был гораздо позже — теперь сейчас — и посетил музей — бесцельно проехал в войлочных лаптях по лакированным паркетам —

Но почему же так тоскливо? — как будто т а к сложилась жизнь м о я! — здесь я играл — там похоронен эмигрантом — а отсюда в марте с горки глядел поверх берез и елей на белизну залива — на финских рыбаков — тюлени на льду — они чернели сиротливо —

ЗНОЙ И ВЕТЕР

Под дикою грушей читаю Платона — и слышу — пятная меня рябой и дрожащей тенью — заглядывают через плечо — и еще — коллективное сознанье муравьев — над морем — над миром — мерцает текучей дорожкой на сером

Ветер взял взаймы трепетную плоть листьев сливы — и бежит над нами серебристый — зной повис блаженным звоном цикады — и вполне живет одним впечатлением —

А Сократ беседуя с друзьями растирает ноющую ногу — как земля в трещинах пятка — но уже растерт яд — раб несет чашу цикуты — и мудрец пьет — он считает что вполне логично умереть и стать диалогом Платона

А быть может смерть была легка — «Критон мы должны Асклепию петуха» — что была его выздоровленьем

Складкой земли притворяется Федр — Лисий — собачкой что мимо сейчас пробежала — лисьей породы — ящеркой Эриксимах ускользнул в серебристую щель — облачком Апполодор над безоблачным Крымом стоит

И как не кощунственно это — здравствуй Сократ! — и во мне отзывается: здравству-уй… —

Алкивиад Агафон и Критон и Павсаний! — вы молчаливой толпой — семенем став и травой — принимая любые обличья — пылью и камнем всегда существуя — мне говорите — что я — тоже — всегда — и повсюду — море! я был — небо! я буду — и наконец кто-то однажды прочтет диалоги Платона под дикою грушей — и нечто припомнив — моими ушами услышит — з н о й — и моими глазами увидит — в е т е р б е г у щ и й

ДОХЛАЯ КОШКА

В первые дни они еще сохраняли благолепие лица во сне — и при жизни присущее им выражение — слезы вопли растерянность — казалось что дрогнут ресницы — ни малейшего движения — лишь улыбка понимания оттянула угол сизых губ

Но после вскрытия на третий в гробу нам выносили труп — покорно сложенные руки — непримиримо сомкнутые губы — вместо милого лица злая маска мертвеца — и там внутри еще хихикает какой-то подлый нерв

Притихшие глядим: кадавр —

И общий ужас оглушая общим горем — спешим засунуть гроб в машину — не думать — думать о своем — сунуть в яму — какой ушел прекрасный человек! — и поскорее закидать землей — о Боже! убери его от нас

На солнце отворена дверь — прядают бабочки в огороде — и меня занавески волнуясь из окна обдувают — засохшие цветы в стеклянной банке — и бездыханный мотылек — как же э т о бывает? — и как э т о будет со мной?

Я тоже умру — но умру понарошку — сквозь сомкнутые веки буду слушать как будут плакать человеки — уберите дохлую кошку — интересно там слякоть или солнце? — ну что же вы? очнитесь позовите — я воскресну

Никто не зовет — грубо тащат — кладут на живот — обтянутые мясом кости обмывают как не мои — на щеку села муха — никто и не подозревает — не догадывается смахнуть — переговариваясь тихо меня готовят в путь

Все сразу примирились — поверили что я уже не я— друзья и близкие толкуют о каком-то человеке — и у меня к нему симпатия — красивый благородный всенародный — одели в старый пиджачок — а слезы катятся и катятся — жена — стереть бы со щеки — неодолимая апатия — и только улыбнуться я могу — но сладким духом тянет в ноздри — послушайте уберите дохлую кошку!..

Постойте куда меня несут? — не пук — не пикнуть — челюсть подвязана платком — ребята что вы в самом деле! — члены одеревянели — положили на помост — рука в резиновой перчатке — блеснуло что-то — лиловый холод проникает в мозг…

Остановись! — оставь мне жизнь хотя бы идиота — хотя бы кошки краткий век — хотя б мыслишку воробья — смешно — друзья семейство родина — копается во внутренностях гадина! — готово: сердце в банке — и ужаснувшись виду моему — беритесь за хвост! — на помойку дохлую кошку! — поспешно прячут грустные останки

О ЛЮБВИ

Мы жили тогда на задворках больницы рядом с моргом —

Каждое утро будила нас медная музыка в зелени — и каждую ночь — в грудь мою твое толкалось сердце — и вытягивался девственный живот в сумасшедших простынях — все учащеннее дышала — и мучили друг друга рты — а под полом — внизу в подвале стояли банки с формалином — отдельно — сердце — желудок — легкие — яичники — два черепа безгубых — я и ты…