ОМЕГА, ИЛИ ИММИТАЦИЯ

...

ОМЕГА появляется решительно. Вдруг видит зал, это для него неожиданность. Некоторое время разглядывает нас молча. Особых примет сам не имеет, в очках.

Вон сколько лиц! Изображают зал
Глазами улыбаются. Массовка —
ну просто в микроскоп не отличить.
А между тем к любому подойти,
просунь — смелее! — руку между глаз.
Насквозь пройдет — не колыхнется даже
изображенье. Видимость одна.


Ну что разволновался бородач!
Не надо. Вижу: материально плотен,
сработан даже каждый волосок…
Но где-то там на уровне молекул
почувствовал себя ты человеком?..
Ведь ты — телепортации кусок!
Нет сахарин сам знает, что — не сахар,
а маргарину ясно: он — не масло
и если даже он совсем как масло
то все равно он — только маргарин.
Про колбасу мы и не говорим:
нет естества, нет даже существа.
От колбасы в ней — ни одной частицы.
Пластмассовый цилиндр для насыщенья
обозначает слово «колбаса».
Ну в общем, я сейчас к вам задом стану,
сниму штаны — планеты покажу
или похуже — черную жужу.
Кого мне — телевизоров стыдиться?
Один остался — сам и говорю.

...

(Кричит.)

Я говорю: совсем один остался!

...

(Вздыхает.)

Один остался, что ни говори.

...

(Рассудительно.)

И с кем ни говори, один остался.


Кругом слова — членораздельный шум,
потоки слов, словесные вулканы
словесные чащобы, испаренья
и башни вавилонские из слов…
Карабкаются, будто муравьи.
«Мы — соль земли! Мы — антресоль земли!»
«Мы — моль земли!» «А мы — фасоль земли!»
Словесный бой! словесное сраженье!!
Вдруг колыхнулось все сооруженье
и чистым осыпается песком…
Лишь я своим скрипучим голоском
пустынную округу раздражаю…
Что бородач притих? А ты со мной
не согласись! Скажи: все — чепуха
Нет! вырви три-четыре волоска
из бороды, подуй на них, поплюй
и все кругом преобрази, Просперо.
Пускай театр затопит шум людской,
нахлынут люди, как прибой морской.
Поденные проблемы, интересы:
тот — против мяса, этот — против мессы,
та — против рясы, эта — против расы.
А ужасы! А стрессы! а карассы!
Ведь тем и отличается живое,
что не согласно! лезет на рожон! —
непредсказуемо!


     Послушай, борода,
положим, мы с тобою в горы.
Идешь ты по дороге, размышляешь,
Признайся, ты ведь любишь размышлять.
Вдруг камешки посыпались — глядишь,
нет не коза — я лезу по откосу,
оскальзываюсь, яростно хватаюсь
за корешки какие-то, за ветки.
Кругом — колючки, синий воробейник,
козлобородник, воронцы… Зачем,
боярышником злостно исцарапан,
куда-то лезу вверх и напролом?
Да жив я! жив! Взбрело — я и полез…
Вы знаете, конечно, люди были.
А вот какие — вы давно забыли
Нет, лучше ты послушай, борода.
Проснешься, помню, ночью, а она
глядит в тебя огромными зрачками
и шелестит: «Такого не люблю».
«Какого дура, спрашиваю, любишь?»
«Люблю тебя другого» — шелестит.
Вот борода, как у людей бывало…
Кругом осталось множество идей,
остался мир — игрушка; без людей.
Дома, деревья, фонари и небо
с набором звезд с новехонькой луной,
такие декорации построить,
устроить даже море горы воздух —
и все это для одного меня!
Неужто Бог — играющий младенец?
в младенчество впадающий безумец?
Презумпция рождает ирокез!

...

(Слабея.)

Как юноши трепещущая дева
аккумулятор бойся перегрева…

...

(С новой силой.)

Я! Я! Я! Я! — поет стеклянный ключ,
протянутый сквозь время Я! Я! Я!
Я! Я! Я! Я! распластанный в пространствах
Засело и лукавит Я! Я! Я!
Размножено огромным тиражом
в четыре миллиарда, все равно —
пусть я безумен и впадаю в крайность,
все это Я, лишь вышелуши яйность…

...

Появляется СТОРОЖ, выключает ГОВОРЯЩЕГО — щелчок. Уносит его как куклу. Возвращается.

СТОРОЖ (заикаясь). Оп-пять выключить забыли. Неп-п-порядок в учреждении. Как бы-бы чего не случил-ось. Эт-та штука секретная, последний выпуск. Так и до конца света доболтаться может. Ом-мега, одним словом. У нас вооб-бще здесь у всех клички су-сумасшедшие. Меня, например, прозвали… К-К-КРЕЗИ Понимаете, К-К-К…

...

Между тем появляется ВТОРОЙ СТОРОЖ, щелчок, выключает ПЕРВОГО, уносит его, как куклу. Возвращается как бы забыв что-то. Поднимает ключ.

ВТОРОЙ СТОРОЖ. Вот, ключ уронил. Ведь все время на виду был. А тут не уследил, на сцену выскочил. Говорить не умеет, а тоже человеком себя воображает. Ну и работенка у меня — Ночной сторож КРЭЗИ. Иными словами — Кибернетического Реальноощущающего Эмоционального Заики. Это надо же такое приду…

...

ОМЕГА появился снова. Он подкрадывается, резкий щелчок, выключает ВТОРОГО СТОРОЖА.

ОМЕГА. Вот так и развлекаюсь каждый вечер.
Как будто я — безмозглый ржавый кибер,
но думающий, будто он — живой…
Один остался, что не говори.

...

Омега уносит ВТОРОГО СТОРОЖА, как куклу.

ФОКУСНИК

...

На сцене стол и стул. Появляется ФОКУСНИК в черном плаще с алой подкладкой, в цилиндре. Показывает нам обычный бумажный пакет.

Пакет. Бумажный. Можете взглянуть —
В нем — ничего. Сейчас пакет поставлю
вверх донышком и по нему ладонью
легонько хлопну…

...

(Пакет с громким треском сминается.)

Выстрелили? Где?

...

(Хватается за плечо, недоуменно рассматривает свою ладонь.)

Что это?.. кровь?.. Я ранен… Вот так фокус.
Нет, только поцарапало… Смешно!
Мой трюк совсем не в этом заключался,
такой игры я вовсе не хотел…
А между тем мой фокус получился!
Вот. Демонстрирую. Пакет. Бумажный
А где, скажите, банка с огурцами,
Которая, конечно, в нем была?..

...

(Застывает в ожидании аплодисментов, затем церемонно раскланивается, прижав левую руку к груди.)

Благодарю… Но и прошу учесть,
здесь — никакого чуда. Есть в журнале
НАУКА И РЕЛИГИЯ отдел
«евангельские фокусы», и я
всегда статьи внимательно читаю.

...

(Фокусник берет черный цилиндр, показывает его зрителям.)

Вот мой цилиндр, мой черный шапокляк.
Показываю. Пуст, как черный космос…
А между тем мой космос забросает
вас валенками, зайцами, мячами,
подушками, врачами, басмачами,
и денежными знаками, и градом
медалей, орденов и оскорблений,
удачами и дачами, любовью,
бокалами, могилами и мылом,
морскими свинками и целой кучей
цветных платков, мышей и обещаний,
смотрите все внимательно… Сейчас!

...

(Хлопает ладонью по цилиндру, он с треском складывается. в тот же момент Фокусник с криком хватается за бедро.)

Попало! Снова… Кажется, в бедро.
Нет! в ягодицу, в мякоть… Сумасшедший!

...

(Кричит.)

Садист и хам! Мазила! Педераст!
Не знаю, где ты, положи винтовку!
Стрелять сначала, дура, научись!

...

(Садится на стул, с криком вскакивает, плаксиво.)

Естественно, теперь я буду дамам
в метро и всюду место уступать…

...

(Рассматривает цилиндр.)

Друзья, ура! наш фокус получился.
Все наши генералы и улитки,
все наши танки и морские свинки,
все тени наших смутных настроений
сейчас, пока я хныкал, перед вами
проехали, прошли и пробежали.
Вот — мышь!.. Сейчас поймаю!.. Не успел.

...

(Замирает в ожидании аплодисментов, раскланивается.)

Но повторяю: никакого чуда.
И мистики здесь тоже ни на цент
— простите мне грузинский мой акцент —

...

(С акцентом.)

Уверенности здесь большой процент.

...

(Из-за кулис достает воздушный шарик.)

Воздушный шарик, он тугой и гладкий
Откуда взялся? Никакой загадки.
Его своим дыханьем породил
я сам — и завязал суровой ниткой.
Он весь наполнен углекислотой.
Теперь, владея этой красотой,
я втихомолку подношу иголку…
Что думаете: с ним сейчас случится?
Нетрудно догадаться, шарик хлопнет —
да, выпустит он стаю голубей,
и голуби по залу разлетятся,
и вас овеет ветер — тени крыльев.
Одни, воркуя, сядут на плафоны,
другие тотчас выпорхнут в окно.
Но фокус в том и будет заключаться,
что станете вы птицами — взлетите
и каждый по желанью своему:
одни, воркуя, сядут на плафоны,
другие тотчас выпорхнут в окно.
А журавлями, чайками хотите —
и чайками вас сделаю сейчас.
Расслабились и приподняли плечи…

...

(Шарик лопается. Фокусник падает, схватившись за сердце.)

А! Я ранен… Нет! Убит…
Но вижу я: наш фокус получился,
со стульев — белый вихрь — вспорхнули птицы,
вверх, вверх — и снегом в зале закружились,
спеша, толкаясь, вылетают в окна,
над крышами летят, материками…
Друзья, прощайте!.. Никакого чуда!..
Единственно — запомните — любовь!..

...

(Фокусник умирает.)