КУЗНЕЧИКУС

Давиду Шраеру

Оретикус моретикус кантарус! —
Свою латынь теперь изобрету
Я над любой фонемой ставлю парус
Жив еретик вживлением в ничту


Как ариель взбежал на звездный ярус
Кричу судьбе: огнем его! ату!
И сам себя хватаю налету
Жгу в ярости! — На сцене — пыль и старость


Беру ваш мир — и этакий макарус
Из стеклодранок строю аппаратус
Кузнечикус — и зинзивер икарус!


Не звездомер не время-акробатус
Сам-сон лечу и нет пути обрауунс
Пусть солнце попадает в точку! в ту!

БУТЫРСКАЯ ТЮРЬМА В МОРОЗ

Моксовые дворы белеют кры
Сверкеет небо как седая ры
с утра еще морозище ветри


На холоду гляди потусторонна
тюрьма в снегу большая как ворона —
она сидит и ходит как ворона


С Ивана начиная — с башни дуры
домашним страхом дышат кирпечуры —
всех выше профиль сталинской бандуры


Наверняка в такой мороз и снег
какой-нибудь залетный «человек»
фланируя планирует побег


Когда слепят и гаснут фонари
еще красней морозище ветри —
еще и с вышки вертухай смотри…


Душа успел — пролезли проскочили (ха!)
не выдали его не «замочили» (ха!)
В пустом трамвае — до ВДНХ


А там до Ивантеевки — такси
Душа расслабься! Скука не крыси! —
у шефа БЕЛОМОРА попроси


В кабине черный свет летит свечой
так жарко что горит — знобит плечо
и ноет девка — рана: чо да чо?


Вкось зеркальце ныряет глаз — чекист
«емутовсеравно» — вези таксист
пусть буркалы твои слепуша съест — артист!


Заветный дом — светло замрожено
От крыши тень — крылом. Стучу в светло
перепелом — там жду меня давно —


Ноэтоневозметоневозмо!..…………
На дверь и стены зырит как в трюмо —
и там — я сам — портрет и натюрмо


Джазморж — еще ветрище! — и Бутырки
дуванит вовсе каменные дырки
скрипучит карусели в детском парке


Скрипачит и качели в дымной пурке

СУМЕРКИ

Манеж в опилках — наломали дров
а вывихи которых будь здоров! —
в любой из одиноких вечеров


когда нарепетируешься со
товарищи — серсо и колесо
огнями рассыпаясь в нарисо —


Твое лицо привычным кукаре
из зеркала кричу тебе навстре
и слышно: ржут горынычи в горе


Улыбку снял — кругами на воде
расходимся — и оплеуха где?
Сам незнаком — уже в другой оде


…усталости — погаснут все о н и
По коридорам — отсвет беготни
…о притолоку — голову нагни


По стенам осыпаясь тарака…
и с прочим пестрым ворохом рука
кладет на дно — и в солнце городка


где девичье на третьем этаже
где позвала — и никого уже —
распахнуто

ЧУРЗЕЛ

Памяти Тоси Зеленского — подмастерья Татлина

Сидит чурзел на курбаке лицом как желтый жаб
хлебает Хлебникова суп — античный водохлеб
он видит сквозь и срез и врозь — фактически он слеп


Ладони сани млину гнут — сметана сатаны —
удочерил и в девы взял как вылепил жены —
весь млечный путь губам прижечь — все гродники спины


Горягой книгу кухватив летатлина рука
над виноградником летит к уступам Судака
где всинева и всеблака — сомнениям близка


Чурзел ты муж! лицо — пейзаж из выдубленных кож!
ты скроен так! — горелый пыж! — по злому ты хорош —
летают гуки как огонь! — а умер… ну так что ж…


Мы — кипчаки от стрековищ до слюдевинных [Люда — «Лаванда» (Прим. автора).] крыл
тот — степь лиловая цветов — а этот — серый Крым —
вдали сошлись гора к горе — теперь поговорим

ПАРЕНЕК И ГЕРЛЕСКИ

В наш клаб приухали герлески —
цыганско-русской по-одесски
интрепетации обноски


Два метра ноги — флеш и пляски
А у меня в моей коляске
полинезийка на присоске


Подралливаю к гитаристке —
в шузах и патлах — парень свойский
«Ай лав ю!» — и по Гиляровской


В экстазе жму! — под локтем сиськи
Она моя! — и вру ей — брыське
что городок у нас таковский


что быт степной — почти техасский
что там я вроде Смоктуновский
и что гриль-бар у нас по-карски —


турусы в общем — боль и сказки!
А сам — в трусы — и фингер близко…
Москвички эти — польки чешки —


распалась вдрызг!.. А город мерзкий
Швейцуг в отделе СВИНТУРИСТЕ
загородил лопатой барской —


Оберегают джинг и рвиски
Давлю стекло — я мальчик дерзкий
Мне хук — я брык… У! бийца в каске


попался бы ты мне в Хабаровске!..
Ну в общем как окурок в миске
сижу — генуг — в своей коляске


А мимо спрингуют сосиски
хоть презирают попкой детской
ай соу — хочется раздеться…


Приду как Зоро в гневной маске
Как Рембо прыгну — лев и мускул
любую выдержу нагрузку


но таун этот идиотский
весь разнесу машинкой адской…
А там пусть скажет суд советский

ВОЛК В УНИВЕРСАМЕ

Надоело мне бегать полям и лесам
отощал мой кайсак. Дети просят кусам
хоть горячих кругал в котелок набрасам


Сколь бетона и звона — красиво кругом!
У вокзала торгуют пустым пирогом
Кунья шапка ворует а мы не могём


В холодильнике — праздник — выходной — никого
Не несутся несушки в НИИ ни в КОО
Скрипнул зубом: поеду! пусть оно далеко


Сбил стаю — зубасты мохна
и шофер наш — такая махна
белый путь — Волохна Болохна


Вспоминали как древле в лесу
я догнал и загрыз колбасу
А теперь все — в Моксу да в Моксу


Вон течет не умещаясь в берега
Как ударит сковородкой утюга!..
Взяли с тыла — проглядели нас — врага


Нас тьмы и тьмы волков-провинциалов
На площадь мы плывем со всех вокзалов
и солнце зимнее — кровавый оковалок


Да! видим! — небо заслоняя колесом
стаканно светится колосс УНИВЕРСАМ
мг — мгают буквы на фасаде А М


Легендой манит путника витрина
Оранжевое боком апельсина
вернулось детство — «Сыр и Ассортина!»


Я пры — я прыгнул шапка с волчьим ухом
навстречу прыснуло сосисками, горохом…
Все покупаю! — не рассыпься лихом


Так два часа толкался как в раю
набил моксой горбушку до краю
Бегу чужой — своих не узнаю


Один старик узрев мои горбы
сказал мне внятно: «постыдились бы»
Я огрызнулся: — Постыдитесь вы! —
едой гонять… за тридевять… судьбы