2

Строительные и производственные дела откровенно угнетали Юрия Всеволодовича, не княжеское это дело, и когда его в начале весны призвал отец, то обрадовался и помчался во Владимир, что называется, впереди собственного радостного визга. Ведь просто так он не призовет, зная, каким тот важным и богоугодным делом занимается, значит, что-то серьезное случилось. А то и вовсе поход! Что поделать, дитя своего времени.

Юрия Штыкова же, наоборот, этот вызов сильно огорчил. Ведь только-только все закрутилось, тут за всем нужен неусыпный контроль, ведь глазом моргнуть не успеешь, напортачат. Ведь начали класть первую домну! Это же просто невероятно ответственное дело! А если уж он сам слабо представляет, как она должна выглядеть, но все же хоть как-то представляет, то для местных это вообще непонятно что, какие бы ты чертежи им ни показывал, какие бы модельки ни делал из глины и не объяснял суть процесса.

Но, увы, ослушаться великого князя было невозможно, если, конечно, не хочешь попасть в опалу, так что пришлось все бросить и ехать.

— Отец…

— Здравствуй, сын. Рад, что ты так быстро явился на мой зов…

«Ну да, гнал как на пожар», — буркнул Штыков.

— Что случилось?

— Михаил Всеволодович Пронский с Изяславом Владимировичем объявились, песьи дети…

«Кто такие и чего на них так твой отец взъелся?» — поинтересовался Штыков.

«Они вместе с Ингварем и Юрием Игоревичами организовали заговор против брата Ярослава, что отец в качестве своего наместника на Рязань посадил, хотели скинуть его и сами править. Но Ярослав об этом узнал и позвал отца. В прошлом году отец ходил на них походом, но те успели сбежать, а Ингварь с Юрием отцом были полонены и у нас в заточении сидят. Рязань сгорела…»

— Так они, сучьи выкормыши, воспользовавшись, что наши основные войска сейчас на границе с мордвой да Новгородом стоят, половцев призвали и сейчас под Москвой разор чинят! Я хочу, чтобы ты сходил и прогнал их.

— Один? — не веря своему счастью, поинтересовался княжич.

— Да. Один.

— Я не подведу!

«Мне бы шашку да коня, да на линию огня…» — отреагировав на прямо-таки щенячью радость реципиента, проворчал Штыков.

Не понимал он этого.

Но тот его словно не услышал.

В принципе, понять Юрия Всеволодовича было можно. До сих пор он ходил в походы либо вместе с отцом, либо под рукой старшего брата Константина, а сейчас станет единоличным командующим. Это же великая честь и слава… в случае победы. Что называется, мечты сбываются.

Задержки с выходом не возникло, день сборов — и вперед. Дружина — это ведь все равно, что войска постоянной боевой готовности. Да и подготовились они к приезду княжича.

Великий князь не пожадничал и выделил своему сыну аж десять сотен. Плюс охотники, в основном, лучники, в итоге как раз тысяча человек набралась, даже чуть больше.

«Не маловато?» — обеспокоился Штыков.

Выглядела эта тысяча как-то не сильно внушительно. В том же походе на Торжок было под пять тысяч человек. Правда, не все воины, чуть ли не половина обозные, но все равно.

«Хватит!» — уверенно отмахнулся хозяин тела.

«А врагов сколько?» — не унимался вселенец.

Воображение рисовало ему половецкую орду в тысяч десять сабель.

«Да кто ж знает? Может, тысяча, а может, и две… Плюс у князей этих опоганившихся сотни две-три наберется. Не беспокойся. Половцы худые воины. Тати они и есть тати».

На это Штыков промолчал. Да и о чем, собственно, говорить? В конце концов, хроноаборигену лучше знать, что и как. Опять же, в прошлой исторической последовательности он наверняка тоже участвовал в этом походе, и ничего, жив остался. Глядишь, и в этот раз все благополучно обойдется…

3

До Москвы добрались за четыре дня. Быстро, учитывая состояние дорог, то бишь направлений. Грязища. Был бы с собой обоз, то и неделю бы телепались, но княжья дружина, отказавшись от лишних удобств, передвигалась одвуконь, на втором коне везя часть вооружения и продовольствие.

Остальные припасы должны были прибыть на ладьях, как только река окончательно очистится ото льда. Недолго осталось.

Погуляли в округе половцы знатно. Все разграблено и пожжено. Проезжать мимо таких пепелищ было тягостно. Люди и так живут тяжело, а тут еще разбойники всякие…

Юрий Штыков ощутил растущую ненависть, даже не столько на половцев, это понятно, враг он и есть враг, природа у него такая поганая, как у сорняка, а потому выпалывать их надо без всякой пощады, а на князюшек, что этих кочевников немытых наняли и сами привели на землю русскую.

И ведь это обычное дело в данный период времени. Кто половцев приводит, кто варягов, кто поляков, а страдает от этого местное население, простые селяне-пахари, коими зачастую и расплачиваются за оказанные услуги.

Москву кочевники штурмовать даже не пытались. Оно им надо? Стены высокие, пока на них взберешься, потерь не оберешься. А они пришли сюда не с жизнями расставаться, а добром обрастать да полон брать.

«И где этих сволочей поганых искать?» — проворчал Штыков.

«Найти не проблема, их принудить к бою сложно», — ответил на это княжич.

И правда, где в данный момент куролесят половцы, местные примерно представляли, за ними плотно следили разведчики-лесовики, а вот что касается боя, то с этим действительно оказалось непросто. Не хотели половцы принимать бой, несмотря на почти двукратный численный перевес. В бою ведь и помереть можно…

Это для Юрия Штыкова оказалось неожиданностью. Он ожидал, что враг сам выйдет на бой, да хотя бы чтобы защитить свои трофеи, но нет, кочевники всячески от него уклонялись, мотаясь по окрестностям.

Княжеская дружина следовала за врагом в попытке подловить его и навязать генеральное сражение.

Впрочем, такое поведение кочевников для местных было ожидаемо, и они за эти столетия взаимодействия со степняками получили соответствующий опыт по загону противника в ситуацию, когда ему не оставалось ничего другого, как все-таки выйти на бой, хотя чаще половцы все же просто сбегали обратно в свои степи.

В этот раз чисто им уйти не удалось. Спустя неделю, после выматывающих скачек, владимирская дружина загнала половцев в мешок, образованный рекой Москвой и одним из ее притоков у Мещерской низины. Леса, болота.

«Вот и все», — с усталым удовлетворением заметил Юрий Всеволодович.

Половцы за эту неделю растеряли большую часть своих трофеев, а главное — набранный полон. Его пытались вывести отдельно две сотни всадников, но об этой уловке русские знали, а потому смогли отсечь кочевников от путей отхода.

Половцы столпились кучей, похоже, в принципе не имея понятия о порядке.

Впрочем, у русских было не сильно лучше, но какое-то деление на сотни имелось.

Только сейчас Юрий Штыков осознал, что всякие умные тактические ходы и прочие уловки в данных условиях просто бессмысленны.

Ну как тут провести ту же косую атаку? Слишком уж подвижна конная масса и не обеспечивает необходимой плотности и стойкости. А в этом тактическом приеме нужна именно стойкость, что обеспечивает лишь пехота.

Так что местным конным армиям не остается ничего другого, как тупо ломануться друг на друга и рубиться со всей дури до тех пор, пока одна из сторон не дрогнет и не побежит. Как правило, бегут половцы. Это ведь в большинстве своем простые пастухи.

Половцы с ревом ринулись вперед на прорыв, на ходу ведя обстрел из луков. Туча стрел обрушилась на княжескую дружину, но без особого вреда. Все дружинники были превосходно упакованы, в основном в кольчуги, усиленные металлическими пластинами, но были и чешуйчатые доспехи.

Кроме того, они закрылись каплевидными щитами, скорее прикрывая даже не столько себя, сколько лошадиную голову. Круп защищен войлочной попоной с кожаными нашивками, которую слабая степная стрела на излете уже не прибивает.

В общем, все умные речи Штыкова о том, что командир должен остаться в тылу и руководить боем, оказались… пустыми. Нечем тут руководить. Не тот уровень противостояния, все предельно ясно и понятно.

Стрелы дождем обрушились на владимирских дружинников. Пара стрел впилась в щит княжича. Одна стрела ударила в лошадиный круп, из-за чего коняшка дернулась, но всадник ее быстро укротил.

— Вперед! — взмахнув мечом, заорал Юрий Всеволодович и, дав шенкеля коню, сам ринулся в первых рядах. — Ура!!!

Две конные массы пошли навстречу друг другу, набирая скорость.

Русские дружинники опустили копья. А половцы продолжали вести обстрел из луков. Кого-то они все же ранили и даже убивали, но это, скорее, была случайность.

Дали залп охотники, и кто-то из дружинников пускал стрелы из настоящих боевых луков, что оказалось куда как результативнее, но стрелков было мало, и сделали они всего по паре выстрелов…

«Да чтоб тебя!» — взвыл Штыков, с ужасом наблюдая, как приближается стена визжащих, с перекошенными лицами половцев, оставивших на последнем отрезке сближения свои луки и выхватываших сабли, кто-то схватился за короткие копья с бунчуками из лошадиных и волчьих хвостов.