«Нет, на прямое предательство они не пойдут, — заметил реципиент. — Но и защищать мои интересы не станут, если могут этого не делать, оставшись в стороне, тогда как сейчас кинутся на защиту, не раздумывая».

«Классическая палка о двух концах… Что ж, надо над этим еще подумать и молиться, чтобы охочие до наших секретов по-прежнему опасались связываться с тобой, дабы не поиметь проблем от отца. Беда только в том, что рано или поздно кто-то осмелеет настолько, что потеряет всякую осторожность и если не сам влезет, то подрядит кого-то за долю малую. Как говорится, нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист, то бишь купец, ради получения трехсот процентов прибыли… Хотя за точность цитаты не ручаюсь, но смысл верный».

2

От непростых мыслей Юриев отвлекло открытие ворот и въезд в крепость двух телег в сопровождении дюжины воинов-инвалидов, способных к охранной деятельности, тупо служа пугалами в отношении залетных татей, что, бывало, озоровали в округе. Хотя, конечно, не все так печально, может, пешими они и были несколько неуклюжи, так как имели проблемы с ногами, но вот конные…

На телегах ехали десять пацанов от девяти до тринадцати лет. Все в худой одежке, по сути — рванине.

«Вот и первые птенчики», — удовлетворенно подумал Штыков.

Один из инвалидов двинулся для доклада, но Юрий Всеволодович махнул рукой, дескать, не стоит, сам все вижу.

— Здравствуйте, юнцы.

— И тебе здравствовать, княжич… — вразнобой ответили они с поклоном.

Было видно, что они сильно робеют.

— Не надо меня бояться. Я рад, что вы приехали, вас тут никто не обидит. Исполняя обет, данный мной Господу, я хочу предоставить каждому их тех, кто оказался в крайне тяжелом положении, шанс подняться и стать тем, кем вы сами захотите. Все будет зависеть уже от ваших желаний и прилагаемых усилий.

— Кем? — спросил самый смелый и наглый из них, лет двенадцати, хотя, может, и старше, недоедание сильно сказывается на взрослении.

— Как звать, малец?

— Михаилом крестили…

— Так вот, Миша, ты можешь стать мастеровым: кузнецом, механиком, горшечником, кирпичных дел мастером, работать с деревом и много чего еще… — сказал княжич, а после паузы добавил: — А можешь стать воином.

На последнем слове глаза у ребят вспыхнули.

Удивляться тут нечему.

Как в советское время дети хотели стать моряками, десантниками, танкистами, летчиками, космонавтами, так и сейчас местная ребятня желала бороздить моря и реки на ладьях или в составе конных дружин снискать славу и богатство в битвах. Ведь быть воином — это круто.

На то, собственно, и был расчет. Да, ребята, что выберут мирный труд, или кто просто не сможет встать в строй, тоже очень нужны, но все же в первую очередь требовались именно будущие солдаты.

«Они наши с потрохами», — удовлетворенно заметил Штыков.

«Да…»

Дальше пошли организационные вопросы. Княжич приставил к первому десятку ребят наставника, и тот повел их размещаться в казарму, но прежде отмываться от грязи и избавляться от вшей путем стрижки наголо.

«Думаю, пора выходить на рынок и начинать продажу металла и товаров, — добавил вселенец. — Сейчас они косяком попрут, всех надо одеть, обуть, накормить».

«Согласен».

На данном направлении тоже велись работы, а именно несколько слуг княжича занимались тем, что собирали информацию о купцах, как своих владимирских, так и тех, что регулярно ездили торговать в княжество из других русских земель. Смотрели на репутацию, на финансовые возможности и то, как широко раскинута их торговая сеть. По результатам анализа выбрали для начала троих подходящих купцов из Владимира, Новгорода и Киева, охватывавших север, запад и юг Руси, с кем и решили заключить торговый ряд.

Купцам предлагали покупать производимый княжичем товар на двадцать процентов ниже рыночной цены. Условия более чем выгодные, ведь мало того, что товар отдавался дешевле, так он еще был куда как качественнее того, что продавалось, так что только за счет качества можно было наварить еще десятую долю. К тому же отдавать серебром надо лишь пятую часть стоимости.

— На остальные средства, что причитаются мне от продажи, будете покупать для меня то, что я потребую: а именно железную руду, кожу, шкуры и ткани, но на это уйдет малая часть денег. Большую же часть я хочу, чтобы вы тратили на выкуп русских людей, что иные, презрев Бога, продают нехристям, и везти сюда.

По сути предлагалось перенаправить поток работорговли с юга и востока на север. По крайней мере, часть этого потока.

Земли в княжестве полно, расселить есть где. Особенно если начать процесс «взлета на холмы». А то ведь сейчас крестьяне обрабатывают землю исключительно в прибрежной зоне.

А узнав, что во Владимирском княжестве правит богобоязненный князь, что защищает людей от рабства, уж агенты Юрия Всеволодовича постараются запустить такую информацию в народ, люди сами сюда пойдут. Они и так идут на север (но север — он ведь разный, тут и Новгородская республика, тут Полоцкое княжество), спасаясь от постоянных половецких набегов на южные пределы русской земли, а так люди хлынут именно во Владимир просто потоком. А чем больше людей, тем богаче и крепче княжество.

В общем, в сознании людей Владимирское княжество должно стать этакой землей обетованной, где сытно и безопасно, при этом князь не дерет с людей три шкуры. Хотя, конечно, пока такая деятельность несколько преждевременна, ведь Юрий еще не великий князь, но все же решили закладывать задел на будущее, так сказать, потихоньку капать людям на мозги.

Особенно хорошо, что этим людям, что придут, по сути, без ничего, дав все необходимое для жизни (пусть не бесплатно, а по минимальной цене с длительным сроком выплаты), в том числе инструмент, конкретно плуги (пусть не цельнометаллические, а деревянные, но со стальным ножом), можно навязать новые правила сельского хозяйствования, сиречь трех-, а то и пятиполье с внесением дополнительных удобрений. А то клевер — это, конечно, хорошо и очень нужно, но не стоит забывать о навозе, в том числе птичьем помете и древесной золе. Увы, но сейчас весь этот ценный ресурс в лучшем случае просто выбрасывался в ближайших овраг, и тогда его еще можно использовать, а в худшем — вываливают в реку. Жуткое расточительство.

Что до руды, то при той планируемой интенсивности использования местных ресурсов их хватит от силы на несколько лет, так что следовало сразу окучивать залежи за пределами княжества.

3

Настал день свадьбы великого князя владимирского Большое Гнездо. Играть ее решили в первый месяц осени, но оно и понятно, пора изобилия, урожай собран, дичь подросла и набрала жирку, еще более-менее тепло. Погода, кстати, как по заказу, установилась сухая. В чем многие увидели расположение небесных сил к великому князю, в кои-то веки удалось собрать урожай без больших потерь.

Гости съезжались загодя, кто сам, а кто не мог оставить свои владения без личного пригляда из-за сложной обстановки с соседями — своих сыновей-наследников.

По случаю такого торжества Всеволод Юрьевич простил своего непутевого сына, и Святослав вернулся из ссылки.

Вся эта кутерьма по большей части прошла мимо Юрия Всеволодовича, ибо он был занят делами в своей крепости. А они нарастали как снежный ком. Купцы возвращались из своих торговых рейсов для зимовки в родных пенатах и продажи набранных товаров, и, как результат, пошел основной поток беспризорников, коих удалось сманить агентам княжича.

К слову сказать, до ледостава их собралось более пяти сотен. Немало. Штыков даже подозревал, что это чуть ли не половина всех беспризорников Руси из тех, что ошивались в крупных городах. К этим пяти сотням прибавилось еще столько же ребят из бедных семей Владимирского княжества.

Как говорится, шила в мешке не утаишь (да его особо и не прятали, скорее, даже наоборот: там слушок пустят, тут обмолвятся), так что об инициативе княжича стало широко известно, и бедняки, что едва-едва сводили концы с концами, решили избавиться от части малопроизводительных ртов на содержание княжича. Княжич не отказывался, на это, собственно, и был расчет.

Тысяча детей — много это или мало? Как посмотреть. Для Штыкова — не очень. По сути это наполнение обычной общеобразовательной школы с первого по десятый класс крупного города.

Но по местным меркам это весьма приличная толпа, особенно в плане ее пропитания. И кормить ее, учитывая, кем они должны стать через пять-семь лет, надо весьма и весьма плотно, не только рыбой, благо ее в реке полно, но и мясом.

Оставалось только пожалеть, что из-за религиозных заморочек нельзя было употреблять конину (ведь столько живности в степи бегает, ну а то, что табуны половецкие, так это мелочь… на крайняк купить можно было бы), как, собственно, и свинину! Последнее обстоятельство, когда о нем узнал Штыков, его просто поразило. Не мусульмане, чай, но поди ж ты… табу.

«Вот скажи мне, княжич, как так, а?! — разорялся Штыков. — Кабанятину можно жрать, а свинину нельзя! Хотя разница между кабаном и свиньей лишь в том, что свинья домашнее животное, а кабан — та же свинья, но только дикая!!!»