Георгий Савицкий

Неприступный Севастополь. Круговая оборона

Пролог

Огромный корпус броненосца медленно и величественно двигался по рельсам, но это не был спуск на воду — наоборот, корабль с каждым километром удалялся от моря. Огромный железнодорожный транспортер, двигавшийся сразу по двум сдвоенным колеям, многократно превосходил своими размерами даже знаменитое 800-миллиметровое суперорудие «Дора»! Причем сами рельсы для лучшего скольжения смазывались машинным маслом. Но даже такое ухищрение позволяло сцепкам по четыре дизельных тысячесильных локомотива на каждой из сдвоенных колей работать лишь на пределе мощности. Они с трудом тянули огромную конструкцию. Еще четыре таких же локомотива на каждом рельсовом пути толкали транспортер сзади.

При этом скругления и радиусы поворота четырехполосной железнодорожной колеи имели огромную длину, чтобы исключить даже малейший крен. Такую картину подавляющей технической мощи мог породить лишь сумрачный тевтонский гений!

Фактически вся конструкция представляла собой гигантский стапель на железнодорожном ходу. Рельсовый транспортер чудовищных размеров перевозил — ни много ни мало — целый броненосец! Вернее, его облегченный корпус. Корабль «Шлезвиг-Гольштейн» был «ветераном» Кригсмарине — он участвовал еще в Ютландском сражении в Первую мировую войну. После поражения кайзеровской Германии в соответствии с Версальским договором в немецком флоте оставались 15 000 моряков и восемь старых броненосцев только для береговой обороны. Два из них должны были находиться в резерве.

Оставляя в числе прочих «Шлезвиг-Гольштейн», представители стран Антанты и не представляли, что именно этот корабль даст первые залпы, которые положат начало Великой Отечественной войне. В 04:47 утра 1 сентября «Шлезвиг-Гольштейн» ударил из мощных 280-миллиметровых орудий по польским укреплениям в Вестерплатте, таким образом произведя первые выстрелы во Второй мировой войне. Артиллерийский удар броненосца типа «Дойчланд» стал сигналом для наземных войск к началу штурма польских позиций.

Теперь же этот корабль вместе с «систер-шипом», броненосцем «Шлезиен», направлялся к новому месту службы. Сама по себе транспортная операция по переброске посуху двух кораблей стандартным водоизмещением 13 200 тонн была столь уникальной, сколь и бессмысленной. Но для нации, построившей 800-миллиметровое суперорудие «Дора», причем в трех экземплярах, монструозные проекты были не в новинку.

В принципе, в этом неумолимом колоссальном движении броненосца по рельсам отражалась вся суть Третьего Рейха — бессмысленно-монструозного и бездушно-технократического колосса, похожего на механического Молоха из фильма Фрица Ланга «Метрополис». Там гигантский механизм пожирал людей, Третий Рейх делал то же самое с целыми народами. Но только сталинский СССР — необъятная Россия — стал костью в горле этого безжалостного Молоха!

Для транспортировки с обоих броненосцев сняли все, что только можно. Фактически корабли «выпотрошили». Демонтировали всю артиллерию, броневые плиты, дымовые трубы, надстройки, сняли все три паровые машины и котлы к ним, вынули гребные валы. Обоим кораблям предстоял долгий путь из Северного моря к Дунаю, где их вновь спустят на воду, смонтируют все мехнизмы, поставят обратно орудийные башни, «оденут» в броню, довооружат пушками, загрузят углем и всем необходимым, и вновь пустят в плавание. Но и здесь тоже все было не так-то просто. Для уменьшения осадки и прохода по второй по протяженности после Волги реке Европы к корпусам броненосцев приварят пустотелые понтоны. В таком виде трудяги буксиры, пыхтя густым черным нефтяным дымом с месторождений румынского Плоешти, потащат великанов вниз по Дунаю.

Спрашивается, зачем немцам такая чудовищно сложная инженерная операция? Ее цель для лета 1942 года — морская блокада так и не сдавшегося в июле на милость генерал-полковника Эриха фон Манштейна города-крепости Севастополя.

Глава 1

«Малый Севастополь»

Алексей спал, и снился ему заснеженный город в окружении рукотворных гор — угольных терриконов, заводских труб и шахтных копров. Слышалась канонада — снаряды рвались по всему Донецку, — то здесь, то там слышался глухой удар. Но люди уже мало обращали внимания на эту музыку войны и разрушения, ставшую привычной с лета 2014 года.

Зимой 2015 года он — ветеран-артиллерист, советский офицер, прошедший горную войну в Афгане, и замкомандира бригады гаубиц «Д-30» Вооруженных Сил ДНР на Светлодарской Дуге в контрбатарейной дуэли подавил орудия бандеровцев. Но и его батарея попала под вражеский огонь. Стена взрывов поднялась на позициях артиллеристов Донецкой Народной Республики. Внезапно оглушительный удар и вспышка полыхнули совсем близко. Алексей упал, краем гаснущего сознания понимая, что обречен…

Он внезапно, рывком проснулся. Некоторое время лежал на узкой жесткой койке, постепенно осознавая себя все-таки живым.

Тот взрыв снаряда зимой 2015 года на Светлодарской Дуге изменил всю жизнь отставного советского полковника Алексея Лещенко. Он не погиб, а каким-то невероятным образом перенесся почти на семьдесят лет назад, оказавшись в Севастополе перед самым началом Великой Отечественной войны. Более того, по счастливой случайности, иначе и не скажешь, военный отставник из Донецка зимы 2014 года воплотился в иных временах и иных исторических реалиях командиром мощной Тридцать пятой бронебашенной батареи, у него даже имя было такое же, как и у капитана Лещенко — да, собственно, Алексей и стал им!

Командиром одной из двух бронебашенных батарей, которые в героической обороне Севастополя являлись своеобразным «ядром» советской артиллерии города-крепости. Они стали настоящими «непотопляемыми линкорами» — четыре могучих 305-миллиметровых орудия в двух броневых башнях могли обстреливать любые цели в радиусе сорока четырех километров. Железобетонные подземные массивы укрывали от вражеских бомб и снарядов огромную инфраструктуру, включая даже автономные дизельные электростанции, камбузы и лазареты.

Алексей, кадровый советский офицер-артиллерист, понял, какой уникальный шанс ему выпал. Обладая уникальной «памятью попаданца» о своем «прошлом-будущем» и сосредоточенной в руках огромной огневой мощью, а также уникальными знаниями о ходе войны, он решил — ни много ни мало — изменить ход истории! Алексей решил не допустить, чтобы и третий штурм гитлеровцев стал фатальным для Севастополя. Наступление фон Манштейна летом 1942 года стало для донецкого студента-физика своеобразным моментом истины. Песчинка, невесть как попавшая в жернова истории, оказалась тверже алмаза — и перекроила ход Великой Отечественной войны в одном из самых важных сражений. У гитлеровцев больше не осталось сил наступать, и фон Манштейн, так и не получивший фельдмаршальского звания за взятие города-крепости, был вынужден отдать приказ об осаде так и не покоренного Севастополя.

Алексей выиграл свою битву с неумолимым Кроносом, но впереди была долгая осада города-героя немецкими и румынскими войсками. Более того, гитлеровцы, которые не смогли взять город с суши, решили добить его артобстрелами с моря и прервать тонкую нить морских конвоев, которые перебрасывали в Севастополь жизненно необходимые грузы.

* * *

Проснувшись, Алексей умылся и привел себя в порядок. Из зеркальной плоскости на него глядел усталый, осунувшийся мужчина средних лет. Тонкий нос с горбинкой на широком лице, упрямо сжатые губы, ямочка на чуть удлиненном подбородке. Серые внимательные глаза с прищуром, выдававшим привычку вглядываться в даль. Темные, коротко стриженные волосы с заметной ранней проседью.

Покончив с умыванием и одевшись, Алексей сразу же направился к причалу под скалами мыса Херсонес. Здесь разгружалось очередное судно. Транспорт доставил боеприпасы, медикаменты, продукты, по сходням торопились на берег солдаты и матросы маршевого пополнения. Небольшой грузовой кран, поскрипывая, переносил на берег тяжелые бронеавтомобили «БА-10» и полковые 76-миллиметровые пушки. Плеск волн, скрип канатов, лязг металла, забористая матросская ругань и резкие окрики команд придавали всему процессу исключительно деловой, целеустремленный вид. Рядом ждали своей очереди эвакуируемые — перебинтованные солдаты в сопровождении нескольких медсестер. Некоторые тяжелораненые лежали на носилках в тени наброшенных на стойки маскировочных сетей. Разгрузку судна надо было завершить в кратчайшие сроки — пока не налетели пикировщики «Юнкерсы-87». Четвертый воздушный флот Люфтваффе под командованием фон Рихтгофена был вот уже месяц как передислоцирован на другой участок огромного, раскинувшегося от Белого до Черного моря фронта. Но все же фашистские стервятники продолжали клевать избитый бомбежками и бесчеловечными обстрелами город.

* * *

Порой Алексей проводил параллели с теми обстрелами, которые он видел в своем «прошлом-будущем», в Донецке 2014 года. Тогда, еще летом, он записался добровольцем в Народное ополчение Донбасса, попал в артиллерию — на гаубицы «Д-30». Отставной советский офицер, да еще и с неоценимым боевым опытом Афганской войны 1979–1989 годов, оказался весьма кстати — он сначала стал командиром 122-миллиметрового орудия, потом командовал батареей, дивизионом, стал заместителем командира артиллерийской бригады. Учил и «натаскивал» молодежь, передавая защитникам самопровозглашенной Республики не только свои знания и опыт, но и добросовестное отношение к службе. И лютую ненависть к врагу — таким же фашистам, с которыми сражались отцы и деды в Великую Отечественную войну. Теперь настал черед стать достойным их славы и воинской доблести!