Массивная башня развернулась, одновременно, работая гусеницами «враздрай», стал разворачиваться и сам танк, чтобы подставить под обстрел наиболее защищенную проекцию — лобовую. Да и сам по себе разворот уже бортом создавал угол, отличный от нормали, — в девяносто градусов.

Ответный выстрел советского танка был подобен нокаутирующему удару! Угловатый, с «рублеными» формами, Pz.Kpfw.IV содрогнулся всем своим стальным корпусом.

— Die Besatzung, verlassen Sie den Panzer! — Экипаж, покинуть танк!

Но они не успели: яростные языки пламени вырвались из-за бронированной перегородки моторно-трансмиссионного отсека, боевое отделение заволокло клубами едкого дыма. Стальные внутренности «Панцера-IV» превратились в мартеновскую печь, где броня раскалилась докрасна, а потом стала оплавляться, как воск. А через несколько секунд рванул оставшийся боекомплект 75-миллиметровых унитаров! Взрывом башню отбросило далеко от искореженного, обугленного остова боевой машины. Из пяти человек немецкого танкового экипажа не выжил никто.

* * *

Но не только тяжелый «Клим Ворошилов» громил врага. Легкие и маневренные «малютки» Т-40 показали фашистам, что и у них есть зубы. В течение всего времени битвы за Москву эти танки весьма активно использовались.

В основном для решения вспомогательных задач, например операций в лесисто-болотистой местности. Однако острая нехватка танков вынуждала бросать в бой «сороковки» в качестве танков непосредственной поддержки пехоты. И это несмотря на их слабое вооружение и бронирование.

Естественно, что в таком качестве они уступали даже легким немецким танкам Pz.Kpfw.II, не говоря уже о средних Pz.Kpfw.III или Pz.Kpfw.IV. Немецкие 37-миллиметровые противотанковые пушки Pak.35/36 пробивали Т-40 на любых дистанциях и ракурсах боя. Как результат, потери сверхлегких «сороковою» были очень высокими. Но потери эти были в большей степени боевыми, так как по сочетанию надежности и маневренности Т-40 был весьма эффективен.

К тому же на командирских танках-амфибиях устанавливалась коротковолновая телеграфно-телефонная радиостанция 71-ТК-3. А это позволяло старшему лейтенанту Горелову руководить боем.

Сверхмалые танки Т-40 совершенно неожиданно оказались очень эффективны именно в лесу. Они мелькали между деревьями, скрываясь в снежных вихрях. И вели постоянный огонь из своих крупнокалиберных пулеметов. Смертоносные механизмы Дегтярева-Шпагина были исключительно надежным и эффективным оружием. Особенно на близкой дистанции. Их кинжальный огонь сковывал силы противника, мешал гитлеровцам перегруппироваться, отвлекал экипажи немецких танков. Благодаря легкости конструкции, унаследованной от «водоплавающего прошлого», и низкому давлению на грунт Т-40 обладали хорошей маневренностью. К тому же на гусеницы «танков-малюток» наваривались шипы или переворачивали гребнем наружу от двух до восьми траков. Сцепление с грунтом повышалось, и танк мог двигаться лучше.

И все равно — несколько танков были уничтожены. Печальная участь для машин, изначально разработанных не для прямого танкового боя, а для разведки и форсирования водных преград.

* * *

И тем не менее гитлеровцы были разбиты. Внезапность атаки советских танкистов и мотострелков и высокая плотность огня решили исход этого боя. Пулеметные и автоматные очереди буквально выкосили немецкую пехоту. На лесной дороге догорали руины уже более десятка немецких танков и бронетранспортеров. Между ними на оплавленном и почерневшем снегу валялись тела в серых, мышиного цвета, шинелях. Запекшаяся кровь вперемешку с серым пеплом и копотью.

«Клим Ворошилов», маневрируя, методично расстреливал немецкие танки. Пушка Л-11 посылала один снаряд за другим. Опытный танкист Николай Горелов постарался выбить в начале боя средние танки Pz.Kpfw.III или Pz.Kpfw.IV. А теперь у немцев осталась одна только «гусеничная мелочь» вроде Pz.Kpfw.II или трофейных чешских «Skoda» LT vz.35. или Pz.Kpfw.38(t) Ausf.В «Praga». А разделаться с ними советскому монстру боевой массой почти что полсотни тонн было совсем не трудно.

Оставшиеся немецкие танки медленно отползали с места побоища. Гитлеровские башнеры тратили один снаряд за другим в тщетной надежде хотя бы задержать неумолимого мстителя с красными звездами на башне, но — тщетно. Только рассыпались искры рикошетов по броне сталинского механизированного богатыря! Да новые шрамы украшали непробиваемый путиловский доспех.

«Панцеров» встретили с флангов мотострелки с бутылками зажигательной смеси. Жидкое пламя жадно растекалось по броне, по сетчатым крышкам радиаторов, просачивалось внутрь через щели в лючках. Спасения от этого страшного в своей простоте оружия не было никакого. Экипажи немецких танков либо сгорали заживо, либо взлетали на воздух от детонации оставшегося внутри боекомплекта.

Прикрывающая легкие машины немецкая пехота была выбита практически подчистую ураганным огнем легких танков-амфибий. А без нее и грозные боевые машины стали беззащитными.

Разгром гитлеровского панцербатальона был неизбежен. Внезапно все оставшиеся немецкие танки прекратили движение. На одном из «панцеров» открылся наглухо задраенный люк. Из башни выбрался танкист, судя по фуражке, офицер. На его черном от копоти лице сверкали белки глаз. Сейчас «истинный ариец» более всего походил на представителя наиболее презираемой нацистами национальности.

— Nicht schi?en! — Не стреляйт! Гитлер — капут! Ми — сдавайс! — Он помолчал, обводя взглядом картину полного разгрома. — Bataillonen kaput… Jetzt ist alles aus! — Батальону конец… Теперь все кончено!

Его рука потянулась к кобуре. Сухо хлопнул в наступившей вдруг после канонады боя тишине одинокий пистолетный выстрел. Вороненый кургузый «вальтер» выпал из закопченной ладони.

Глава 4

Die Pfeile auf dem Karten die Menschen an der Spitze [Стрелы на картах — люди на передовой (нем.).]

Генерал-полковник Гейнц Гудериан склонился над штабной картой. На разлинеенном градуировкой листе стремительные стрелы прорывов «панцер-дивизий» вязли в зубчатых линиях обороны русских, в отметках лесов и болот, оврагов и рек. Русские перешли к упорной обороне, но самое главное было не в этом. Оборонительные действия большевиков в корне отличались от обычного для них «врастания в землю до последнего солдата». Эта их тактика, использовавшаяся летом 1941 года, была, безусловно, героической. Однако она же позволяла четко локализовать наиболее сильные участки сопротивления русских, а затем обойти их с флангов, окружить и уничтожить.

Так Heinz-Brausewetter — «Гейнц-ураган» действовал еще во Франции против знаменитой «неприступной» линии Мажино. «Ролики» Гудериана попросту обошли линию обороны французов и перерезали их линии снабжения, углубившись стремительным маневром далеко в глубь позиций «лягушатников». При этом престарелые генералы Республики никак уже не могли противостоять новой тактике блицкрига. Только этот выскочка де Голль предпринял первую и последнюю смелую контратаку 4-й танковой дивизии у Лаона и Абвиля. Тогда, во второй половине мая 1940 года, именно Гейнц Гудериан противостоял молодому французскому полковнику. [Звание генерала Шарль де Голль получил 28 мая 1940 года.]

В тот раз изменчивая и причудливая фронтовая судьба столкнула де Голля практически лицом к лицу с генералом Гейнцем Гудерианом, германским танковым теоретиком. Его книга «Внимание, танки!» явилась как бы немецким аналогом книги де Голля «За профессиональную армию».

Сам Гудериан спустя много лет в своих «Мемуарах солдата» напишет: «Мы были информированы о присутствии 4-й бронетанковой дивизии генерала де Голля, который давал о себе знать с 16 мая… Де Голль не уклонялся от боев и с несколькими отдельными танками 19 мая прорвался на расстояние двух километров от моего командного пункта… Я пережил несколько часов неуверенности…»

Они оба были апологетами «молниеносной» танковой войны. Вот только «Быстроходный Гейнц» был любимцем фюрера, полностью разделявшего с ним стратегию новой «войны моторов». А вот де Голлю приходилось преодолевать сопротивление твердолобых и замшелых стратегов, воюющих по канонам еще Первой мировой.

Так что в этот раз «Чуда на Марне» не произошло — Париж пал.

A «Schneller Heinz» — «Быстроходный Гейнц» полностью оправдал свое прозвище и удачу самого эффективного танкового генерала Вермахта. В конце октября 1939 года он в числе еще двадцати четырех офицеров и генералов получил Рыцарский крест Железного креста. [Рыцарский крест Железного креста — это не отдельная награда, а степень ордена Железный крест. Соответственно был Железный крест 2-го класса, 1-го класса, Рыцарский крест, потом шли дубовые листья, мечи и бриллианты.]

Железным крестом 1-го и 2-го класса был награжден и его старший сын.

Так что тщеславие танкового генерала было удовлетворено в полной мере.

Ах, что это были за времена!

* * *

Но в России все было по-другому, хотя вначале обстоятельства и здесь складывались вполне удачно. Panzergruppe Guderian успешно наступала в составе группы армий «Центр» сначала на Минск, а после захвата этого важного узла обороны русских повернула на Смоленск. Вскоре и он был взят! Русская земля ложилась под стальные ленты гусениц его «панцеров». Опережая неповоротливую пехоту, генерал-полковник Гудериан буквально мчался к заветной цели — столице Советской России. Вот она, излюбленная тактика «Heinz-Brausewetter» — «Гейнца-урагана»! До Москвы оставалось уже всего каких-нибудь пятьсот километров.

Но потом Гитлер решил развивать наступление на Киев с целью полной оккупации Украины. Ему нужны были ресурсы Донбасса, Харьковщины, Запорожья. Нужно было окончательно сломить сопротивление осажденного, но несломленного Севастополя, на подступах к которому раз за разом обламывал себе зубы генерал Эрих фон Манштейн.

Однако наступление на Украину затягивало боевые действия, распыляло силы и, как следствие, не сулило быстрой победы. Гитлеровские генералы все это прекрасно понимали. Понимали они и то, что бои за Киев неизбежно приведут к продолжению боев и зимой — со всеми вытекающими отсюда проблемами.

Пытаясь как-то повлиять на настроение Гитлера, Гейнц Гудериан отправился в ставку. Командующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич настоятельно рекомендовал ему ни в коем случае не говорить фюреру о планах наступления на Москву.

Но танковый любимец Гитлера не внял совету старшего командира. «Я обрисовал ему, Гитлеру, географическое положение столицы России, которая в значительной степени отличается от других столиц, например Парижа, и является центром путей сообщения и связи, политическим и важнейшим промышленным центром страны; захват Москвы очень сильно повлияет на моральный дух русского народа, а также на весь мир. Я обратил его внимание на то, что войска настроены наступать на Москву и что все приготовления в этом направлении встречаются с большим восторгом», — вспоминал впоследствии Гейнц Гудериан в своих мемуарах. [Воспоминания солдата. — М.: Воениздат, 1954.]

Так что Гейнц Гудериан был вынужден повернуть свои танковые соединения на Киев. Столица Советской Украины была взята, однако элемент внезапности был утрачен. Время — потеряно. И, как следствие, наступление на Москву возобновилось с большим опозданием в, мягко говоря, не самых лучших для гитлеровцев погодных условиях. Да к тому же — резервы людей и техники тоже были растрачены в ходе наступления на Украине.

«С болью в сердце я наблюдал, — вспоминал Гейнц Гудериан, — как войска в полной уверенности в том, что в ближайшее время они будут наступать на русскую столицу, уже заготовили дорожные щиты и указатели с надписями „На Москву“. Солдаты 157-й пехотной дивизии, с которыми мне приходилось беседовать при моем посещении передовой линии, только и говорили о возобновлении в ближайшем будущем наступления на восток». [Там же.]

Убедить Гитлера не удалось, восторги немецких солдат обернулись грязью, снегом, потом, кровью и обморожениями. Короче, всем тем, за что злосчастная медаль Вермахта «За зимнюю кампанию в России зимой 1941–1942 годов» получила у «восторженных» солдат выразительное прозвище «мороженое мясо».

* * *

И вот теперь генерал-полковник тяжело вздохнул, еще раз оглядывая штабную карту. Стрелы его стремительных прорывов вязли в обороне противника. Против Гудериана сейчас были собраны лучшие тактические и стратегические умы Красной Армии: Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Иван Конев.

Вторая танковая группа Вермахта под командованием Гудериана сумела 3 октября занять Орел. Танки «Быстроходного Гейнца» ворвались на улицы, когда по городу еще ходили трамваи! Мценск был захвачен одиннадцатого числа. Но на этом военные успехи закончились, и началась мясорубка.

К 10 октября войска правого крыла Западного фронта под командованием генерала армии Жукова отошли на рубеж у озера Пено, восточнее сел Нелидово, Сычевка. Их задачей было не допустить прорыва немецких моторизованных соединений на Калинин.

Но все же в тот же день 3-я танковая группа и 9-я армия Вермахта начали наступление на Калинин и, несмотря на упорное сопротивление советских войск, 17 октября взяли город.

Основной задачей такого поворота было создание нового «котла» силами 9-й армии и 3-й танковой группы на северном фланге группы армий «Центр» и начало наступления в тыл Северо-Западного фронта.

Тем не менее 256-я стрелковая дивизия генерала Горячева и калининский отряд народного ополчения под командованием старшего лейтенанта Долгорука яростно сражались в уже захваченном гитлеровцами городе. Не прекращая жестоких боев, они отошли в северо-западную часть города и удерживали ее до семнадцатого октября.

Попытку немецкого 41-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы прорваться во фланг и в тыл Северо-Западного фронта отразили войска оперативной группы полковника Ватутина.

А 17 октября для прикрытия столицы с северо-запада под командованием генерал-полковника Конева на основе сил правого крыла советских войск Западного фронта был сформирован Калининский фронт.

Руководивший наступлением на Москву командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок для наращивания усилий на калининском направлении развернул 9-ю армию Вермахта в северном направлении с задачей: уничтожить войска Калининского фронта в районе Старица — Ржев — Зубцов, в дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Калинин. В последующем 3-я танковая группа вместе с 9-й армией должна отрезать пути отхода основным силам Калининского и Северо-Западного фронтов.

Попытка немецких войск 16 октября развить наступление на Торжок силами 41-го механизированного корпуса была пресечена, войска отрезаны и к 21 октября в значительной степени уничтожены. Вместе с тем удар 29-й армии во фланг 41-го моторизованного корпуса не был нанесен: по решению командующего армией войска были отведены на рубеж за реку Тьма. Это позволило противнику закрепиться в районе Калинина. 24 октября 9-я немецкая армия с двумя моторизованными дивизиями 56-го механизированного корпуса начала наступление с рубежа Ржев — Старица на Торжок. Но преодолеть сопротивление 22-й и 29-й армий они не смогли, в конце октября были остановлены на рубеже рек Большая Коша и Тьма и перешли к обороне на достигнутых рубежах.

А это значило… Это многое значило для импульсивного и самолюбивого генерал-лейтенанта танковых войск Вермахта. А все из-за этого старого пердуна фон Клюге!..

— Герр генерал-полковник, вам сегодня еще предстоит инспекционная поездка на передовую. — Подтянутый обергефрайтер, денщик Гудериана, напомнил ему о предстоящей поездке.

— Да, я помню, готовь эскорт.

— Яволь, герр генерал-полковник!

* * *

Бронированный «Хорьх» с эскортом мотоциклистов-пулеметчиков месил русскую грязь вперемешку со снегом. Позади рычал двигателем тяжелый четырехосный броневик Sd.Kfz.231. Похожая на гроб бронемашина была способна бороться не только с пехотой противника, но и с легкобронированной техникой. Следом шел Zugkraftwagen-251 «Hanomag». Эта разновидность немецкого «гроба» могла перевозить отделение мотопехоты с полным вооружением. Сам полугусеничный «гроб» был вооружен пулеметом MG-34 за бронещитком.

Гейнц Гудериан не любил поездок с подобным эскортом — комфорту штабного вездехода герой Французской кампании, награжденный Рыцарским Железным крестом и нагрудным знаком «За танковый бой» в серебре, предпочел бы находиться в Pz.Kpfw.IV в командирском исполнении.

Но в окрестных лесах орудовали красные банды большевистских коммунистов-диверсантов или партизан. И поэтому все командиры передвигались под усиленной охраной. Это нервировало даже самых стойких офицеров Вермахта. Но, увы, таковы были особенности «тотальной войны» на Восточном фронте…

Гейнц Гудериан поморщился — verfluchtische Schlamm! — Проклятая грязь! Грязь была везде, и спасения от нее не было.

В журнале боевых действий штаба группы армий «Центр» от 19 октября было записано:

...

«В ночь с 18 на 19 октября на всем участке фронта группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжелый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций. Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия».

Как не похоже все это было на солнечный Лазурный берег Франции!

Навстречу кавалькаде генерал-полковника двигались колонны танков, полугусеничных тягачей, бронемашин, повозок. Месили грязь со снегом походные колонны немецкой пехоты. Они все еще держались, все еще сохраняли оптимизм, ведь впереди — Москва!

Но солдаты были измотаны, а техника уже имела следы сильной изношенности. Сидевший на кожаном диване в бронированном комфорте «Хорьха» Гейнц Гудериан с тоской смотрел на походные колонны. Переброска войск проходила медленно, пехота сковывала маневрирование. Части постепенно переходили к обороне.

Тактика блицкрига явно выдыхалась, но еще был шанс…

* * *

После недолгого петляния по разбитым проселкам бронированный «Хорьх» остановился у полосатого шлагбаума. Часовой взял под козырек и вытянулся по стойке «смирно». Шлагбаум медленно поднялся. Кавалькада генерал-полковника проехала на территорию полевого лагеря.

Над блиндажами вился уютный дымок, рядом курилась полевая кухня, распространяя заманчивый запах свежего горохового супа. На плацу новобранцы из недавнего пополнения под командованием гауптфельдфебеля отрабатывали строевые команды.

Но центр активности панцер-батальона располагался в замаскированных еловыми ветками и маскировочными сетями капонирах с боевой техникой. Здесь танковые экипажи вместе с техническим персоналом обслуживали побывавшие в боях с русскими танки.

Визит «Быстроходного Гейнца» застал танкистов врасплох, но не для того, чтобы предъявить претензии командирам. Гудериан любил такие поездки. Здесь «Отец танковых войск Третьего рейха» чувствовал себя прекрасно — среди могучих боевых машин и людей, призванных ими управлять.

Дежурный офицер уже доложил о прибытии высоких чинов. Весь наличный состав танковых экипажей был построен на импровизированном плацу. Генерал-полковник выбрался из бронированного «Хорьха». Его солдаты, его танкисты приветствовали своего генерала громогласным «ура».